Дмитрий Ольшанский - Крест, орел и полумесяц. Обманчивый рай

Константин Палеолог медленно опустился на деревянный табурет.

– Вот и подтверждение слухам, – шепотом произнес он. – Если Мурад разбил крестоносцев, то очень скоро он будет здесь.

– Император просил передать, что, если турки начнут войну, вы должны немедленно запросить мира. На любых условиях.

Деспот поднял на меня глаза. В них слишком явно читался ответ.

– Так значит, отдать все, что мы с таким большим трудом приобрели! – стискивая кулаки, проговорил он. – Нет, на такое я не пойду.

– Я заранее предупредил императора о вашем ответе. Но знаете… – тут я замялся. – Возможно, его слова не лишены смысла. В одиночку вам не выстоять против турок, а помощи из Константинополя не будет.

– Мне все равно, – отмахнулся Константин Палеолог. – Морея уже давно живет независимо от столицы и вполне может сама справиться со своими проблемами. Что касается меня, то я пришел на эти земли с одной лишь целью – освободить свой народ и пока этого не будет сделано, я не поверну назад!

В комнате наступила тишина. Пребывая в глубокой задумчивости, Константин положил свою сильную руку на стол и нервно застучал по нему пальцами. Я тоже молчал, хорошо понимая, что творится сейчас в душе моего друга и господина.

Продолжать борьбу – значит обрекать себя на верную гибель, но прекратить ее, означает для Константина нечто гораздо хуже смерти. Долгие годы он ждал своего часа, наблюдая печальную картину упадка империи. И вот теперь, когда, наконец, пришла пора действовать, судьба обернулась против него. Ум, талант и энергия деспота оказались губительны в условиях, когда грозные враги требовали от ромеев лишь слепого повиновения. Будь у Константина достаточно сил, он, быть может, и воплотил бы свою мечту, однако сейчас подобное предприятие грозило неминуемой гибелью. Он и сам понимал все это, но как сказал Цезарь: «Alea iacta est» – «жребий брошен», и Константин уже перешел свой Рубикон…

В Мистру я прибыл спустя несколько дней. Город, расположенный на живописных горных склонах, жил своей тихой провинциальной жизнью и несмотря на то, что повсюду шла война, казалось, будто эти тревоги слишком далеко, чтобы нарушить повседневную суету местных жителей.

Пройдя пешком по извилистым узким улочкам, я добрался до дворца Морейских правителей. Здесь меня встретили несколько сановников и офицеров придворной гвардии.

– Приветствуем вас, – поклонившись, произнес круглолицый и розовощекий воин, с выбритыми висками и коротко стриженой рыжей бородкой. – Меня зовут Павел. К вашему приезду уже все готово.

– Хорошо, – нетерпеливо кивнул я, оглядываясь по сторонам. – А где Фока? Он должен был встретить меня еще по приезде на Пелопоннес.

Придворные переглянулись, и тот же самый воин произнес, опуская глаза:

– Фока погиб.

– Как?! – воскликнул я, отбрасывая в сторону всякие приличия. – Когда?

– На прошлой неделе мы нашли его тело в дворцовом саду. Кто-то перерезал ему горло.

От этой новости все сжалось в моей груди. Я тут же вспомнил своего друга – добродушного и могучего великана, который никогда не хранил зла и чьи помыслы были для меня открыты. Только ему я доверял свои тайны и лишь на него мог положиться в трудную минуту, а любое дело, которое ему поручалось, он всегда доводил до конца…

«До конца…» – повторил я про себя, вспоминая нашу с ним последнюю встречу.

– Присматривай за Анастасией, – сказал я ему тогда. – И если обнаружишь за ней какие-нибудь странности, сразу сообщай мне.

Да, он говорил, что фаворитка царевича Константина в последнее время ведет себя очень странно, даже обвинял ее в колдовстве! Но мне было сложно поверить его словам, и тогда я не уделил этому делу достаточно внимания. Однако не за свою ли осведомленность Фока поплатился жизнью? И не пытались ли этим убийством скрыть следы еще более страшного преступления?

– Я желаю видеть Анастасию, – повелительно промолвил я. – Как можно скорее!

– Она уже покинула Мистру, – тут же отозвался старый евнух, в обязанности которого входило следить за женской половиной дворца.

Отправилась вслед за царевичем – понял я. В последние месяцы они стали неразлучны, и если только Анастасия имеет хоть какое-то отношение к загадочной гибели Фоки, то моему господину грозит серьезная опасность.

Что бы там ни было, я собирался узнать всю правду и отплатить за жизнь друга!

Дата не указана

Моя голова раскалывается, словно по ней колотят гигантским кузнечным молотом, повязка на лице пропиталась кровью, а страшная боль в боку лишает возможности пошевелиться.

Что ж, это верный признак того, что вопреки здравой логике я все еще жив. Хотя мысли мои путаются, а события и люди перемешались в моей голове так, что мне с трудом удается отделить реальность от вымысла и прошлое теперь предстает передо мной в виде отдельных, не связанных друг с другом картин, которые скорее напоминают жуткий кошмар, нежели реальные события.

Однако я и представить себе не могу, что меня ждет дальше. Поэтому я постараюсь изложить все, что со мной случилось за последние несколько дней, а также то, что мне удалось узнать от других людей во время своего пребывания в сыром подвале Варненской темницы.

Тяжелая рана, нанесенная мне турецкой саблей, оставила по себе зримую память – страшный шрам на половину лица. Жуткая боль лишила меня сознания, и потому я не смог стать свидетелем печального разгрома нашей армии.

События, последовавшие за злополучной атакой Владислава, я записываю лишь со слов очевидцев.

Итак, когда польский король вместе со своими рыцарями ринулся в бой, исход всего сражения был практически предрешен – турки бежали со всех ног, и лишь немногие продолжали сопротивление. К чести османского султана стоит сказать, что он не последовал за разбегавшимся войском и продолжал наблюдать за битвой. Этим и решил воспользоваться Владислав, вознамерившись пленить или убить предводителя мусульман. Он уже был близок к своей цели: янычары не имели шансов выстоять против закованной в сталь кавалерии, и многие из них пали, до последнего вздоха защищая своего повелителя, но когда до султана оставалось всего лишь несколько саженей, конь под Владиславом был убит, а один из султанских телохранителей точным ударом прервал жизнь молодого короля.

Весть о смерти христианского лидера быстро разнеслась по всему полю. Услышав об этом, турки словно обрели второе дыхание и с радостным кличем бросились в новую атаку. Крестоносцы же, обескураженные гибелью короля, мгновенно растеряли весь боевой запал и стали поспешно отступать.