Вячеслав Козляков - «Ближние люди» первых Романовых

Близким к царю Ивану Грозному человеком, но не «ближним», стал Малюта Скуратов, чье полное имя – Григорий Лукьянович Бельский. Малюта происходил из рода звенигородских землевладельцев, а потом вяземских детей боярских Бельских (их не стоит путать с более известными в истории князьями Бельскими). Историкам мало что остается сказать о такой «дружбе». Малюта не «риторствовал», как Курбский; не стремился к влиянию на бояр (если принять обвинение царя), как Адашев, а, не размышляя, действовал, как ему указывал Грозный. Может быть, даже в чем-то предугадывая желания своего повелителя, избавляя его от необходимости оформлять смертные приговоры царским ослушникам и всем, кто стоял на пути Ивана Грозного, какими-либо указами. Именно Малюта виновен в смерти опального митрополита Филиппа в Твери. Царский слуга со своими опричниками казнил и пускал имущество врагов на поток и разграбление, «отделывал» (убивал) целыми сотнями людей во время опричного Новгородского похода. После этого легко поверить, что все делалось по одному мановению царя. Впоследствии Иван Грозный искал оправдания своих дел, составлял ради покаяния синодики опальных, делал щедрые вклады по убиенным в опричнину (отсюда мы точно и знаем о делах Малюты Скуратова). Царский палач тоже заботился «о душе». Известны вклады Малюты Скуратова в Иосифо-Волоколамский монастырь, где он и был погребен на почетном месте после гибели в боях на «немецком» фронте в 1573 году.

Царская привязанность к Малюте никуда не исчезала до самого конца жизни царя. Вклады Ивана Грозного «на помин души» Малюты Скуратова даже превышали размеры пожертвований по самым близким царским родственникам, включая дочерей, брата и двух жен [16] См.: Володихин Д. М. Малюта Скуратов («ЖЗЛ», Малая серия). М., 2012; Кобрин В. Б. Малюта Скуратов // Кобрин В. Б. Опричнина. Генеалогия. Антропонимика… С. 156–160; Корзинин А. Л., Башнин Н. В. Новые данные к биографии опричника Малюты Скуратова // Российская история. 2017. № 2. С. 172–188. . В последние годы царствования Ивана IV о любимом слуге напоминали молодые придворные – зять Малюты Скуратова, кравчий «особого двора» боярин Борис Федорович Годунов, а также племянник главного опричника, думный дворянин и царский оружничий Богдан Яковлевич Бельский. По словам англичанина Джерома Горсея, Грозный считал Бориса Годунова «третьим сыном» (после двух его настоящих сыновей – старшего Ивана и младшего Федора), а Богдан Бельский наряду с Годуновым был «главным любимцем» царя [17] Горсей Джером. Записки о России. XVI – начало XVII в. / Под ред. В. Л. Янин; пер. и сост. А. А. Севастьяновой. М., 1990. С. 86–87, 101, 190. . К ним можно добавить еще опытного дипломата и советника царя Афанасия Федоровича Нагого. О его близости к царю достаточно говорит последний брак царя Ивана Грозного с племянницей Афанасия Нагого – царицей Марией, матерью царевича Дмитрия [18] Флоря Б. Н. Иван Грозный… С. 319–322, 388–390. . Рассказывали, что и в самый день смерти 18 марта 1584 года царь играл со своими «ближними людьми» в шахматы во дворце. И царская рука никак не могла поставить на доску фигуру короля…

Никто более, чем Борис Годунов, не оправдывает звания «ближнего человека» московских царей. Его служба придворного и царского шурина – рассказ об идеальном пути к власти, первый и единственный раз в истории Русского государства завершившемся воцарением одного из подданных, не имевшим династических оснований (самозванцы не в счет). Поэтому Годунов заслуживает не какого-то беглого упоминания в общем ряду, а полноценного биографического рассказа в отдельной книге [19] См.: Козляков В. Н. Борис Годунов (серия «ЖЗЛ»). М., 2011; 2017 (2-е изд.). . Обратим внимание только на самое главное, что позволило Борису Годунову стать сначала правителем Московского царства при царе Федоре Ивановиче, а потом и царем. «Первый ученик» школы Грозного царя, как часто называют Бориса Годунова, стал всё делать по-своему! Ушли в прошлое открытые казни врагов, страна устраивалась после опричной разрухи, ближайшие родственники царя и царицы Романовы и Годуновы не соперничали, а делали общее дело, находясь в дружеском союзе. Правда, иначе было с князьями Шуйскими, неосторожно обнажившими свои далекоидущие замыслы о троне в разговорах о возможном разводе царя Федора Ивановича и царицы Ирины Годуновой. Вспомним появление в Москве самостоятельного патриаршества в 1589 году – великое достижение царствования Федора Ивановича не могло бы случиться без Бориса Годунова. Войны царя Федора Ивановича с внешними врагами – «крымцами», «шведами» – на целый век определили одни из главных направлений посольских дел Московского царства.

При всех успехах видны и ограничения подобного родственного фаворитизма. Другие представители рода Годуновых становятся «ближними людьми» самого Бориса. Во времена его соперничества в Боярской думе с боярами из титулованных родов, князьями Мстиславскими и Шуйскими, Трубецкими и Голицыными, такое положение дел было оправданно. Однако преобладание в Думе и при дворе представителей одного боярского рода, их родственников, друзей и свойственников привело к неустранимому конфликту после воцарения Годунова. Накапливалась «усталость» от власти царя Бориса, длившейся (считая со времени его боярства) двадцать лет, от того, что всех хотели приучить думать, что Русское царство теперь на века принадлежит Годунову и его потомкам. И всё это разрушилось при первых же испытаниях! Когда появился самозванец, использовавший имя царевича Дмитрия, случайно погибшего в Угличе в 1591 году, многие готовы были поверить в сказку, иллюзию и обман о спасении сына Иван Грозного, чтобы не служить дальше Годуновым. Так начиналась Смута, а одной из ее причин стал отказ Бориса Годунова от совета с первыми боярами (в них он по-прежнему видел конкурентов, угрожавших власти его сына царевича Федора Борисовича), и полное доверие доносам и «ушникам».

По такому доносу были устранены из Думы «всем родом» Романовы в 1601 году, а их места заняли люди, угодные Борису Годунову. Одним из таких «временщиков» стал Семен Годунов. До царя было «далеко», поэтому всё накапливавшееся недовольство Годуновыми переносилось до поры на царских родственников. Правда, на закате царствования Бориса Годунова в придворной истории был эпизод, связанный с возвышением Петра Федоровича Басманова (потомка тех самых опричных любимцев Ивана Грозного). Длилась такая царская милость по отношению к Басманову, отличившемуся в первых боях с появившимся в пределах Русского государства царевичем Дмитрием, всего несколько месяцев. А уничтожена была назначением в полки после смерти царя Бориса Годунова в апреле 1605 года, за которым стоял Семен Годунов. И Басманов, как известно, оказался впоследствии самым преданным слугой самозванца….