Сергей Кириченко - Серебряный единорог

– И чем всё закончилось?

– В итоге, половину команды растащили по разным конюшням, а мы с Виктором Артемьевичем остались не у дел.

– А почему вы в Европе или Москве не остались?

– Сбежал от кредиторов, вернее, от бывших спонсоров, потребовавших вернуть затраченные деньги.

– И много должны?

– КАМАЗ с прицепом. С юридической точки зрения я никому не должен. Должна профессиональная команда, а команду возглавлял Виктор Касатонов. На него все и свалили, а заодно и на меня, потому что я подписал какие-то бумаги в немецком госпитале. Мне не только в Европе ничего не светит, но и в Москве, и в родном Иркутске ловить нечего. В общем, добровольная ссылка на Нерчинские рудники. Стыдно мне, что не вытянул ситуацию. Поэтому и просил тебя по телефону не афишировать мой приезд в Читу.

Тонкошеина мучил вопрос, бывал ли Меркурий на улице Красных фонарей в Амстердаме, но у него не хватило смелости спросить об этом Анатолийского. «Потом спрошу, в подходящий момент», – решил он, уходя из квартиры.

Меркурий бережно сложил вещи в дипломате, уселся в кресло и задумчиво закурил третью за вечер сигарету. Разложив цветную схему на столике, он нарисовал зеленым фломастером маленькую фигурку, похожую на крышу домика.

– Мал почин, да дорог, – произнес Анатолийский, тщательно дорисовав ровную стрелку к кругу.

План был смутным, но не безнадежным.

Глава 2. Фирма «Гранд-тур»

Председатель Читинского отделения Бюро международного молодежного туризма «Спутник» Владимир Тарасович Карасевич писал очередной отчет и с тоской думал, что блатная работа по распределению дефицитных путевок в соцстраны заканчивается. Путевок за границу, за исключением Северной Кореи, нет уже полгода, Обком ВЛКСМ вдруг стал не удел, в стране бардак. И, главное, неясная ситуация со «Спутником», а, значит, и с должностью, привилегиями, подарками и перспективой продвижения по комсомольско-партийной линии.

Карасевич раздраженно засунул недописанный отчет в ящик стола, встал и подошел к настенному зеркалу. На него смотрел стройный симпатичный мужчина в идеально отглаженном коричневом костюме в мелкую полоску, белоснежной рубашке и шелковом галстуке. Высокий лоб венчали солидные залысины интеллигента.

«А ведь я всем хорош, – размышлял Владимир, придирчиво разглядывая зеркальное отражение. – Молод, но опытен по службе, нравлюсь женщинам, но являюсь примерным семьянином, всегда знаю, с кем и сколько выпить, кому что говорить. И что я застрял в этой дыре за шесть тысяч верст от родной Беларуси? Что ждет меня в этой глухомани? Очередная жуткая зима с собачьим холодом? Поломанная в расцвете сил служебная карьера? Жалкая судьба мелкого чиновника?»

Владимир Тарасович подошел к широкому окну и стал смотреть на центральную площадь города.

Горожане в заиндевевших дубленках, шубах и пальто передвигались спешно: мороз сегодня прижал под тридцать пять. Один огромный мраморный Ильич никуда не торопился. Он стоял задом к девятиэтажному зданию Обкома КПСС и сверкал посеребренной снегом лысиной.

Мысли Карасевича приняли другой оборот:

«А может к лучшему, что я торчу в Чите. Москва бурлит, столичные издания разбухли от разоблачений зверств НКВД, демократы повылазили из всех щелей и щипают партию, словно крысы. Если так пойдет и дальше, не ровен час, дойдет до массовых выступлений и кровавого побоища, – председатель «Спутника» вернулся к столу, сел в мягкое кресло и расслаблено откинул голову. – Может ли полыхнуть в столице? – думал он, закрыв глаза. – Еще как может. Полыхнул же Карабах, кровавые события в Сумгаите стали почище Варфоломеевской ночи. В Ферганской долине вырезали турок-месхетинцев целыми семьями, в Таджикистане столкнулись лбами целые кланы, прибалты открыто говорят о выходе из Советского Союза. Если коммунистическая империя начнет разваливаться, то смутное время лучше переждать в далекой области».

Мрачные раздумья председателя прервал приход посетителей: соседа Тонкошеина и незнакомца в новых синих джинсах и импортном свитере. Карасевич удивился: сосед заходил к нему на работу лишь однажды. Незнакомца он где-то видел, кажется, в телевизионном сюжете центрального канала.

Тонкошеин прошел к столу и протянул руку председателю, отметившему в уме, что незнакомец держался независимо и уверенно.

– Познакомьтесь, Владимир Тарасович, – тихо произнес Тонкошеин. – Это тренер профессиональной велокоманды Меркурий Сократович Анатолийский.

Карасевич вспомнил, где видел посетителя – на фотографии в газете «Советский спорт». В большой статье со снимками велосипедистов говорилось, что вторая после «Альфа Люм» советская команда стала выступать в профессиональных велогонках. Его тогда поразило, что команду создал тренер из провинциального Иркутска.

– Читал о вас, – сказал председатель «Спутника» и поинтересовался: – Какими судьбами в наше Забайкалье?

– Буду откровенным, – начал Анатолийский, – профессиональная команда «Байкал тим», которую я тренировал, потерпела крах по трагическому стечению обстоятельств. В Читу приехал, чтобы начать серьезное дело. Предлагаю вам совместный проект: мои связи, ваши возможности…

Карасевич явственно почуял шорох хрустящих банкнот. Он с досадой посмотрел на Тонкошеина и сказал:

– Алексей, ты же понимаешь, что разговор конфиденциальный…

Тонкошеин кисло улыбнулся, тихо попрощался и понуро вышел из кабинета.

Председатель небрежно показал рукой на стул и покрутил ручку с золотым пером.

– Я вас внимательно слушаю.

Автор проекта эффектно щелкнул замками дипломата, разложил перед Карасевичем, словно веер, стопку ярких журналов и только после этого удобно уселся на стул.

Туристические журналы Карасевича не впечатлили – он не раз видел предложения западных турфирм в центральном бюро «Спутника». Путевки в капстраны до сибирских областей не доходили – они расходились в ограниченных количествах среди номенклатуры в Москве и столицах Союзных Республик – а Читинской области доставались путевки в соцстраны, в основном, в Болгарию и КНДР.

Тем не менее председатель «Спутника» выслушал презентацию проекта со скучающим видом. Анатолийский сыпал названиями европейских туристических фирм, как горохом, рассказывал о миллионах туристов, посещающих горнолыжные центры Австрии и Швейцарии, лечебные курорты Чехословакии и Германии, достопримечательности Италии, Испании и Франции, демонстрируя нужные страницы в журналах.

– Парадоксально, но европейцы устали от Европы, – неожиданно повернул Анатолийский. – Баден-Баден набил оскомину, римский Колизей осмотрен сотню раз, Эйфелева башня уже раздражает. Европейцы хотят экзотики.