Александр Волков - Зорро

«Вода — это хорошо, — подумал Роке, — вода непременно куда-нибудь выведет, если только этот краснокожий не утащит меня к своему индейскому Вельзевулу, этому мерзкому каменному идолу Уицилопочтли!.. Выходит, если пойти вверх по реке и подняться по притоку, текущему с гор, непременно попадешь в это ущелье…»

— Мы почти у цели, мой господин, — вдруг услышал он голос Тилькуате в трех шагах впереди себя. — Ты и твои друзья не вняли голосу разума, и Уицилопочтли ослепил вас!

— При чем тут твой истукан! — сквозь зубы процедил Роке. — Ты сам нарочно заманил нас в заросли молочая и срубил несколько побегов, чтоб наши глаза выжгло брызнувшим соком!

— Если бы на ваших глазах были повязки, с ними не случилось бы этой беды, — спокойно возразил индеец.

— Но наши кони тоже ослепли, — проворчал Роке, — а они-то здесь совсем ни при чем! Ни одна лошадь не в состоянии запомнить дорогу, если она проехала по ней всего один раз.

— Ты прав, — сказал Тилькуате, — но лошади нам уже не нужны, дальше они не пройдут.

— Как это не пройдут? — воскликнул Роке. — А как же золото?.. Я что, потащу его на собственном горбу?!

— В мире нет коня, хребет которого мог бы вынести золото Монтесумы! — бросил Тилькуате. — Белые люди жадные, они грузят своих лошадей так, что у тех либо ломается позвоночник, либо они оступаются и срываются в пропасть! Так что я советую моему господину сойти на землю и следовать за мной!

— Советчик нашелся! — глухо проворчал Роке, соскакивая с седла и припадая спиной к скале. — Моя лошадь, как хочу, так и нагружаю, мне лучше знать, сколько она может вынести…

— Иди за мной, мой господин! — суровым голосом приказал старый индеец. — Старайся держаться ближе к скале, скоро тропа сузится до ширины твоей ступни.

Роке прижался спиной к шероховатому камню, широко раскинул руки и двинулся на голос, чутко ощупывая пальцами выступы и трещины на поверхности каменной стены, нависавшей над ним гигантской невидимой громадой. С каждым шагом рев водопада становился все ближе, и вскоре путникам уже приходилось изрядно напрягать свои глотки, чтобы перекричать его оглушительный грохот.

— Сейчас мы пойдем между летящей водой и незыблемой твердью, мой господин, — ночной цикадой звенел в ухе Роке голос Тилькуате. — С этого мига мы передаем наши жизни в крепкие руки Уицилопочтли!

— Передавай свою, а я со своей как-нибудь и сам управлюсь! — усмехнулся Роке, глубоко запуская пальцы в заросшую бархатным лишайником трещину и свободной рукой стирая со лба и щек мелкий водяной бисер. Теперь он всей кожей чувствовал, что плотная стена водопада низвергается в пропасть на расстоянии вытянутой руки, а когда тьма под его веками внезапно порозовела и расцвела лучистыми разноцветными вспышками, он понял, что над вершинами гор взошло солнце, обратившее падающую воду в каскад сверкающих бриллиантов, голубых топазов и нежно-зеленых изумрудов. Роке застонал от яркости этого видения, вытянул перед собой ладонь, но струя так сильно ударила его по пальцам, что едва не увлекла восторженного путника в грохочущую бездну. Он уже накренился вперед всем телом, ладонь скользнула по влажному осклизлому камню, в лицо ему пахнуло ледяной изморосью, Роке завис над лиловой тьмой, но в то же мгновенье рука Тилькуате ухватила ковбоя за пояс и сильным коротким рывком втащила в широкую каменную нишу, занавешенную от посторонних взоров плотной стеной падающей воды. Грохот водопада внезапно стих, словно провалившись куда-то под землю, и среди слабого, едва доносящегося из пропасти шума Роке услышал твердый голос старика индейца.

— Не пытайся промыть глаза водой, — сказал Тилькуате, — только хуже сделаешь.

Старик оказался прав; едва влага с пальцев проникла под веки, как глаза вновь обожгла резкая палящая боль.

— Сделай же что-нибудь! — едва сдерживая ярость, простонал Роке. — Я знаю, есть какие-то листья, их надо только немного пожевать и приложить к глазам…

— Есть листья, — влажным подземельным эхом отозвался голос старика.

Тилькуате взял Роке за руку, и они стали спускаться по широким невидимым ступеням. С каждым шагом вокруг становилось тише, и вскоре чуткий слух ковбоя улавливал лишь звон капель, падающих с высокого потолка.

— Где же твои листья? Я хочу видеть! Я должен видеть! — свистящим шепотом восклицал Роке, вертя головой по сторонам и раздувая тонкие ноздри, трепещущие, как у собаки, идущей по пахучему звериному следу.

— Нам некуда спешить, — отзывался из тьмы голос индейца, — золото не уйдет!

— Да-да, конечно, ты прав, — бормотал Роке. — Золото здесь, я чую его запах!..

— Запах золота?! — удивленно воскликнул Тилькуате. — И чем же оно пахнет?

— Чем пахнет золото?.. — тихо захохотал Роке, запрокинув голову. — Оно пахнет красивыми женщинами, ароматными сигарами, экипажами, стены которых обиты бархатом и шелком, нежным бельем с пенными облаками кружев, восхитительным виски, сообщающим легкость и изящество языку и мыслям, — тебе мало этого?..

— Ты прав, мой господин: хорошая сигара, стаканчик виски — что еще нужно человеку, чтобы встретить старость…

Тилькуате остановился, и Роке услышал тихий шорох перетираемых листьев. Вскоре он сменился звуком жующих челюстей, и Роке понял, что индеец готовит снадобье для его обожженных глаз. «Давай-давай, скорее!.. — нетерпеливо думал он. — Исцели меня, а дальше я уж сам о себе позабочусь, да и о тебе тоже!»

— Неужели здесь так мало золота, — вслух сказал Роке, — что к старости мне едва хватит его на курево и выпивку…

— Сейчас мой господин сам увидит, насколько его хватит, — пробормотал Тилькуате. — Иди за мной!

— Ты хитрая индейская лиса! — буркнул Роке. — Называешь меня господином, а сам командуешь мной, словно бараном, которого ведут под нож!

— Господин шутит, — сухо усмехнулся Тилькуате. — Стоило мне тащить его в такую даль, чтобы прикончить, когда я мог запросто сбросить его в пропасть, не так ли?..

— Да, ты прав, — сказал Роке, почувствовав на воспаленных веках осторожное прикосновение теплых влажных лепешек. Боль мгновенно прошла, и обрадованный этим Роке не сразу почувствовал, как Тилькуате завел его руки за спину и стянул запястья кожаным ремнем. Он попробовал высвободить руки, но индеец ребром ладони ударил его под колени, а когда Роке ничком рухнул на каменную плиту, так крепко затянул петлю, что края ремня врезались ему в кожу.

— Что ты делаешь, идиот! — испуганно вскрикнул ковбой, пытаясь пошевелить одеревеневшими пальцами.

— Сейчас ты увидишь золото, — сурово прозвучал в ответ голос Тилькуате. — Ты ведь хотел только увидеть его, не правда ли?

Индеец склонился над Роке так низко, что тот почувствовал на своем лице его ровное глубокое дыхание.