Зинаида Шишова - Путешествие в страну Офир

В капитанской каюте внимание нормандца привлекло чучело птицы над койкой.

– Вероятно, это подарок, предназначаемый его императорскому величеству? – спросил Жан Анго. – Да, прошли те времена, когда из северных стран привозили не чучела, а живых птиц! Я прав, пилот?

Пилот молча утвердительно кивнул головой.

– Это, если не ошибаюсь, знаменитый гренландский белый сокол, – сказал Анго и, улыбаясь, добавил: – Думается мне, что император Карл Пятый не столь уж скромен. Ему, пожалуй, по душе пришлись бы более весомые подарки.

– Ну, об этом тебе придется осведомиться у самого сеньора капитана, – сердито отозвался пилот.

– Правильно! Только я считал тебя человеком просвещенным, а ты вот даже не можешь отличить вопрос от высказанного вслух предположения!

– И писать каллиграфическим «островным письмом» я тоже не могу. И учителей ко мне – иной раз силком – из различных стран не привозили. Я вынужден был сам ездить в разные страны за получением знаний! – отрезал пилот.

– «Юпитер, ты гневаешься, значит, ты неправ»! – произнес Жан Анго. – А вы что скажете на все это, Франческо Руппи? Я для вас и перевел эту поговорку на кастильский с латыни, – пояснил он.

– Скажу, что, к сожалению, ни учителя ко мне, ни я к учителям не ездили. – Франческо мог бы добавить, что фразу о Юпитере он понял бы и по-латыни…

Потом они втроем спустились в трюм. Метр Анго дважды проверил действие помпы и одобрительно похлопал пилота по плечу. До плеча этого ему пришлось дотягиваться и даже привстать на цыпочки.

В этот день в средней каюте снова составили два стола.

Здесь происходил прием гостей, на нем присутствовал метр Жан Анго, метр Пьер Криньон и метр Тома Обер, все трое – уроженцы Дьеппа, а также метр Жан Дени и метр Жан Парментье из Онфлера.

Сейчас на столах не было ни блюд, ни кувшинов с вином, а только чернила и хорошо очиненные перья, а вместо скатертей они были застелены самыми разнообразными картами.

Франческо очень удивился: чего это ради сеньор Гарсиа настоял на том, чтобы он, Франческо, присутствовал на этом сборище!

Из экипажа «Геновевы», кроме эскривано и Франческо, в среднюю каюту вошли и заняли свои места сеньорита, сеньор капитан, сеньор маэстре, сеньор пилот, боцман, матрос Бьярн Бьярнарссон, матрос Сигурд Датчанин, матрос Федерико из Трионы и матрос Педро Маленький.

Боцман расположился за спинами своих ребят.

– Сеньор капитан, если вам нужно получить какие-нибудь сведения вот от них и от меня, допросите сначала нас, – заявил он ворчливо, – нам некогда заниматься всякими пустяками! И все эти карты сейчас ни к чему. Может, только Сигурд Датчанин в них кое-как разберется, ну, и я тоже в картах немного сведущ…

– Допрашивать кого бы то ни было, – ответил капитан, – мы не собираемся. Просто наши гости и мы хотим для обоюдной выгоды сверить наши географические познания, ибо соперничать на морях или на суше мы не думаем. Только повторяю: не допрашивать мы будем, а расспрашивать.

– Ну, вот и расспросите нас первыми! – сказал боцман.

Первый рассказал о себе Сигурд Датчанин.

– Как далеко ты забирался на север? – задал вопрос капитан. – Я имею в виду те корабли, на которых ты плавал до «Геновевы»… Если почему-либо у тебя нет охоты отвечать, так и скажи нам.

– До «Геновевы» я забирался и на север, и на северо-запад значительно дальше, чем с вами, – сказал Датчанин. – Нанят я был капитаном-португальцем. Он решил двинуться на северо-запад, после того как пытался разведать дорогу к стране Офир, вдоль Африки с запада и даже высаживался на берег, но потерпел неудачу из-за какого-то тамошнего народа… Говорить дальше, или это вас не интересует?

– Очень интересует, – отозвался за всех метр Анго и тут же сделал какую-то пометку на своей карте. – Прошу тебя, продолжай.

– Ну, после своей неудачи португалец вернулся в Европу. В Африку я с ним в плавание не ходил, о нем мне рассказали матросы… Правду ли, нет ли – поручиться не могу… А ходил я с ним от Англии до Ирландии, а потом – до Исландии.

– Значит, много дальше Исландии ты не побывал? – сказал капитан.

– Не побывал, – ответил Сигурд. – Жалел очень, но так и не побывал.

– А ты, Федерико, что можешь добавить? – обратился капитан ко второму матросу.

– На «Геновеве» я уже десять лет служу. Еще покойным братом вашим был нанят. А до этого мне заплывать на север дальше Ирландии не приходилось.

Педро Маленький, не дождавшись, чтобы к нему обратились, сам вскочил со скамьи:

– А я с португальцами до этой самой страны Офир доходил!.. Только не матросом, а пленником – в трюме у них… Договорился со мной капитан-португалец, что доплывем мы до Ирландии. А мне интересно было, что это за Ирландия… А там он, мол, меня, если я захочу, отпустит… Но смотрю я, что ни в какую Ирландию мы не попадем, а все к югу, к югу наш корабль поворачивает! Я и говорю, вежливо так говорю капитану: «Что же это, какая это Ирландия! Прошу вас, сеньор капитан, высадите меня где-нибудь к Кастилии поближе. Или поворачивайте на север, как было договорено!» А он, португалец, вместо всего этого меня в трюм засадил! Сколько я там просидел, не скажу даже… А кормили меня – собаку лучше кормят! Обглодают сами кости, а потом их – мне в трюм! А у меня с глазами еще что-то стало делаться… Утрами хоть и темно в трюме, но сквозь щели я все же свет вижу, а вечер подходит – слепну! Пристали мы в каком-то заливе к берегу (это мне матросы объяснили, когда в капитанскую каюту вели, под руки вели, как какое-нибудь преосвященство, дело-то вечером было, я уже ничего не видел). «Ну и жизнь у тебя! – говорю я капитану. – Ослеп я! А что тебе за радость во мне – слепом?» А капитан мне: «Слепых, мол, бог жалеет! Может, и пройдет у тебя слепота, да ты еще от меня награду можешь получить! Здесь, говорит, большие сокровища имеются. Мы отвезем тебя на берег, а ты иди все прямо и прямо. Потом наткнешься на остатки стены. Нашарь в стене пролом. Шагай осторожненько, ногами впереди себя щупай… – И дал мне капитан колокол: – Нащупаешь колодец – без умолку в этот колокол звони, мы тебя найдем… А люди здешние, если встретятся, тебя не тронут – ты слепой!» И верно, отвезли меня с колоколом на берег. «Ну как?» – спрашивает капитан. А я заплакал только и говорю: «Какие вам тут еще сокровища! Я слепой. Свалюсь в первую же яму или потону в первой же речке! Может, вы это нарочно меня до слепоты довели!»

– И что же, повели тебя обратно на корабль? – спросил сеньор Гарсиа.

– Какое, «повели»! Так и оставили на берегу. Дело уже к вечеру было. Они ведь так и норовили в темноте к этим сокровищам добраться, чтобы никто их не застукал на месте! И вдруг слышу – подходит ко мне кто-то, не вижу, кто. Взял меня за руку и повел. Лопочет что-то по-своему, не похоже ни на что… У них слепой вроде бога или за святого считается… И такие чудеса опять со мной! Утром все хорошо вижу, а к вечеру – ну слепой и слепой! Я уже немного научился по-ихнему, все же долго пришлось там прожить. Да у них и не поймешь – весна ли, лето ли… Зимы вот только не бывало… Жил я хорошо. Мясо ел! Спрашиваю: «А вы, часом, не человечиной меня кормите?» А они смеются только. И вдруг приходит или приезжает к ним какая-то родня. Родни этой больше сотни навалилось. Племя, что ли? И вот подходит ко мне какой-то важный. Посмотрел на мои глаза утром, когда я видел хорошо. Потом посмотрел вечером. И велел этим людям меня десять дней подряд рыбой кормить. А у них самих рыба большая редкость, ее им издали с какой-то ихней большой реки привозят… Но кормили! А потом он велел мне глаза рыбьей желчью помазать. И что вы думаете! Прошла эта моя слепота, ее как и не бывало! Так вот, это дурачье побоялось, как бы я – зрячий – португальцам дорогу не указал. Португальцам! Очень мне нужно с ними носиться, будь они неладны! Объясняю я это все своим хозяевам, а они и слушать не хотят!