Дени Дидро - Письмо о книжной торговле

Здесь встаёт ещё один важный вопрос, поднятый в «Письме», – проблема правовых взаимоотношений между издателем и литератором, в которой писатель Дидро парадоксальным образом встал на сторону первого. Дело в том, что во Франции в те времена законы признавали собственником прав на тот или иной текст отнюдь не сочинителя, а издателя, купившего рукопись. Фактически литератор мог донести своё произведение до читателя в печатном виде (стать автором в нашем понимании), только отказавшись от своих прав на написанный им текст и в полном объёме уступив их издателю 11. Ещё в 1690 году толковый словарь Антуана Фюретьера, давая определение слову «автор», пояснял: «В делах литературы так называют всех, кто выпустил какие-либо книги. Сегодня так называют только тех, кто их издаёт» 12. В 1755 году в V томе «Энциклопедии» вышла статья «Право копии» [Droit de copie], написанная одним из «Объединённых издателей» – Мишелем-Антуаном Давидом. В ней говорилось: «Право копии – это право собственности издателя на рукописное или печатное литературное произведение, полученное им от самого автора или написанное по его заказу одним или несколькими литераторами; или на сочинение, написанное и изначально напечатанное за границей, которое издатель первым напечатал у себя в стране. Оно называется правом копии, поскольку автор оставляет себе или имеет право оставить себе оригинал своего сочинения, предоставляя издателю копию, по которой тот и печатает. Автор уступает свои права на сочинение; издатель получает только копию этого сочинения; отсюда пошёл обычай говорить о праве копии, что в сущности означает право собственности на сочинение» 13.

Подобное положение с авторскими правами не было повсеместным. К примеру, в Англии приоритет авторского права был закреплён законом ещё в 1710 году. Однако Дидро приходилось иметь дело с французской реальностью, а в ней продажа авторских прав издателю оставалась для сочинителя единственным способом хоть немного заработать своим пером. Дидро не ставил вопроса о том, следует ли изменить такое положение дел, нужно ли позволить сочинителю получать привилегии на своё имя и самому выбирать или менять издателей. Лишь раз он упомянул в «Письме» о собственных попытках, признав их неудачными: «Я писал и неоднократно печатал произведения за свой счёт. И между прочим могу заверить вас, что нет худшего сочетания, чем кипучая деятельность торговца и затворничество литератора. Поскольку мы, писатели, решительно неспособны к бесконечным мелким хлопотам, то из сотни авторов, пожелавших самостоятельно продать свои труды, девяносто девять измучаются и совершенно разочаруются в этом начинании». Таком образом, хотя Дидро постоянно подчёркивал свой собственный статус («К вам обращается не торговец, а литератор») и неоднократно напоминал своему адресату о том, как трудно зарабатывают на хлеб его собратья по перу («У большинства из этих людей нет ни гроша за душой, поэтому сегодня им приходится кропать низкопробные брошюрки, чтобы быстро заработать на жизнь и на хлеб»), он отдал свой голос в защиту коммерческих интересов тех, кого сам же с горечью именовал «корсарами книготорговли». Вопрос об авторских правах начал решаться во Франции лишь в 1777 году, когда Бомарше учредил первое общество по их защите – «Общество авторов и сочинителей-драматургов».

«Письмо» поднимало ещё одну крайне важную проблему, которая, вполне возможно, была бы вынесена на первый план, если бы Дидро осуществил свой план публикации этого текста, – проблему свободы печати. В том виде, в котором текст «Письма» дошёл до нас, писатель рассматривал её под разными углами, но всё же надо признать, что в общем объёме текста ей было уделено куда меньше места, чем, к примеру, вопросу об издательских привилегиях.

Дидро не стал критиковать действовавший во Франции жёсткий режим превентивной цензуры, который способствовал тому, что значительная часть изданий на французском языке печаталась за пределами королевства. Но он дал критическую оценку цензорскому корпусу, упрекая большинство действующих цензоров в недостатке компетенции, необходимой для того, чтобы «выносить суждения о наших художественных и учёных трудах». В этой оценке содержалась некоторая доля преувеличения: все-таки на должности цензоров назначались, как правило, люди образованные, нередко принадлежавшие к академической, библиотечной или университетской среде. Многие из них сами были признанными писателями и учёными 14.

Куда определённее Дидро высказался против распространённой практики цензурной правки изданий, уже вышедших из-под пресса. Она производилась путём изъятия из непереплетённой книги отдельных страниц или тетрадей и их последующей замены на «картоны» – дополнительные листы с изменённым текстом. «Если произведение напечатали – будь то у нас или за границей, – упаси вас бог исправить в нём хоть одну строчку», – предупреждал Дидро. Однако главным доводом в этом вопросе для него стала вовсе не защита интеллектуального труда автора и его права на свободное выражение своих мыслей (вспомним, какое негодование у него вызвала цензурная правка «Энциклопедии»), а чисто коммерческие резоны: выхолощенная книга будет плохо раскупаться, читатели предпочтут ей неисправленный текст, напечатанный за границей, и в результате отечественный издатель разорится.

Пожалуй, с наибольшей остротой тема свободы печати прозвучала в связи с вопросом о негласных разрешениях. В XVIII столетии эта сугубо французская форма легализации книги позволяла выпускать в свет те сочинения, которые по различным причинам не могли получить официального одобрения цензуры и привилегии на издание. И хотя негласные разрешения предоставлялись не так уж и редко, Дидро в своём письме предложил, а фактически потребовал сделать их раздачу совершенно неограниченной. «Книги по-настоящему недозволенные, запрещённые и вредные […], – утверждал писатель, – это лишь те книги, которые печатаются за пределами нашей страны и которые мы покупаем за границей, хотя могли бы приобретать их у наших производителей. Других опасных книг не существует». К тому же борьба с недозволенными сочинениями совершенно бессмысленна, ведь несмотря на цензурные барьеры и жёсткий полицейский надзор, французские власти всё равно не могли остановить или даже ослабить приток в королевство нелегальных изданий из-за границы. «Расставьте […] вдоль ваших границ солдат, вооружите их штыками, чтобы они могли отгонять все опасные книги, какие только появятся, но эти книги, простите за выражение, проскользнут у них между ног или перелетят через головы и всё равно до нас дойдут».

«Письмо о книжной торговле» не увидело свет при жизни Дидро. Впервые оно было опубликовано Жоржем Гиффреем в 1861 году 15в качестве дополнения к сборнику «Литературная собственность в XVIII веке» 16, выход которого был связан с состоявшимся в 1858 году в Брюсселе первым международным Конгрессом по вопросам литературной собственности и авторских прав 17. В 1876 году «Письмо» было включено в полное собрание сочинений Дидро под редакцией Жюля Ассеза и Мориса Турне 18. В 1964 году Жак Пруст осуществил критическое издание части этого текста под заголовком «О свободе печати» 19.