Елена Чумакова - Там, где поют соловьи. Книга вторая. Где мое сердце?

На следующий день Федор никуда не делся, а явился с вещмешком, наполненным продуктами. Выложил на стол и хлеб, и сало, и даже кусок сахарной головки. А еще два дня спустя Нафиса за руку отвела Стеллу в приют для детей-сирот.

– Ты на меня обиды не держи, деточка, – говорила она, отводя взгляд. – Тебе здесь будет лучше – и сыта, и одета, а главное, учиться будешь! В школу тебе пора ходить, девятый год идет. А со мной что? Я тебе ведь никто, чужая тетка. И денег за тебя мне теперь никто не платит. А мне свою жизнь устраивать надо. Замуж пора, своих деток хочу. Сиротки мы с тобой, каждой надо самой о себе заботиться… А я тебя навещать буду, гостинцы приносить…

Стелла молчала. Понимала, что ее слова сейчас ничего не значат и ничего не изменят. На прощанье крепко обняла няню, зарывшись лицом в мягкую, пахнущую домом грудь.

Так началась ее жизнь в приюте. С тех пор Стелла больше Нафису не видела. Лишь однажды, перед Рождеством, ей передали открыточку – красивую картинку с поздравлением. В ней бывшая няня упомянула о гостинцах, но они до девочки так и не дошли. Эту открытку Стелла хранила под матрасом и часто рассматривала, перечитывала заученные наизусть слова.

Прошло два года. Все дни казались ей серыми. У нее не появилось ни одной подружки или друга. В силу характера Стелла держалась особняком, не умела быть открытой, простой, прослыла гордячкой, за что и получила прозвище Рыжая Фря. Особенно доставалось ей от компании пацанов – бывших беспризорников Мазы, Гашеного и Малого. Почему именно эту рыжеволосую девочку выбрали они объектом для своих злых забав, мальчишки и сами не могли бы объяснить. Возможно, она слишком выделялась своими медовыми кудрями, раздражала независимым поведением, нежеланием бояться и подчиняться. На самом деле девочка их отчаянно боялась, но что-то внутри нее не позволяло это показывать.

Стелла сидела на холодном подоконнике, перебирая в мыслях свои обиды. Доставалось ей постоянно, но сегодняшняя выходка была особенно жестокой. А чего ей дальше ждать? Расцарапанное лицо Маза ей точно не простит. И заступиться за нее некому, и деваться некуда… Хотя… почему же некуда? У нее ведь есть родня. Далеко – в Уфе и в Бирске – живут тетки, двоюродные братья и сестры. Стелла помнила, как мама возила ее, маленькую, в гости к родственникам. Это была такая замечательная поездка! Ее там баловали, угощали, одаривали подарками. А как весело они играли в парке с сестрами! А Ваня, старший брат, кружил ее на большой подушке, и она визжала от страха и восторга. Вот бы так там и остаться навсегда! Мама обещала, что они обязательно съездят в Бирск еще, но этому не суждено было случиться. Зато она не раз говорила: «Запомни, дочка, мы с тобой не одни, у нас есть семья! Заучи их адрес наизусть». Адрес Стелла помнила и сейчас, вот только как туда добраться – не знала. Однажды, в голодные дни их сиротства, она просила Нафису:

– Давай уедем в Бирск! Там так хорошо и сытно! Там меня любят.

– Где ж взять столько денег на дорогу? Да и поезда теперь почти не ходят, как доберемся-то? Кругом воюют… – вздохнула няня. – И потом, это тебя там любят, а меня никто не ждет. Здесь, в Питере, хоть комната есть, а там мне жить негде и делать нечего.

Стелла смотрела на желтое пятно света от уличного фонаря, пляшущее по грязному заезженному снегу на безлюдной улице. В домах напротив светились редкие огоньки. Она пыталась представить, что сейчас делают люди за тем окном? А за этим? Там, наверное, живут счастливые дети, у которых есть мамы и папы… Как говорила Нафиса? «Сиротки мы с тобой, каждой надо самой о себе заботиться». Правильно. Она уже большая, десять лет! Сможет сама о себе позаботиться! И нечего надеяться, что кто-то ее отвезет к семье. Сама доберется! Что с того, что дороги не знает? Язык до Киева доведет. Бежать ей надо из этого приюта, не дожидаясь мести Мазы. Бежать и добираться до Уфы. Главное – попасть на вокзал, а там сообразит, как действовать.

На душе у девочки стало легко. Она слезла с подоконника и через пять минут уже спокойно спала, завернувшись в байковое одеяло.

Сбежать из детского дома оказалось совсем несложно. После уроков, когда группа детдомовцев под присмотром Простокваши возвращалась из школы, Стелла замешкалась, якобы завязывая шнурок ботинка, а потом юркнула в подворотню, выбежала на соседнюю улицу и отправилась в противоположную сторону. Гораздо сложнее оказалось добраться до Николаевского вокзала. Девочка, хоть и прожила в Питере всю свою маленькую жизнь, город знала плохо. Многие улицы в центре после революции переименовали, так что даже взрослые петербуржцы путались в названиях и не могли толком объяснить дорогу. Она совсем продрогла и проголодалась, когда, наконец, вошла под своды вокзального зала ожидания. Оглядевшись, направилась прямиком к кассе. Ввинтилась в толпу, пробралась между юбок, ног и мешков и, вынырнув возле окошка, обратилась к нервной кассирше:

– Тетенька, как мне, то есть нам, доехать до Уфы?

– А почему ты спрашиваешь? Где твои родители? – та подозрительно оглядела девочку.

– Мама вон там, вещи караулит. Меня послала спросить, – Стелла ткнула пальцем в толпу.

– Напрямую до Уфы поезда не ходят. Покупайте билеты до Москвы, а уж там возьмете до Уфы. Но на сегодняшний поезд билетов уже нет, а когда будет следующий, не знаю. Нету исправных паровозов!

Есть билеты или нет, Стелле было безразлично, денег у нее все равно не было. Она рассчитывала на собственную ловкость, хитрость и удачу. Главное, узнала, на какой поезд надо попасть. Девочка устроилась на лавке в зале ожидания. Есть хотелось нестерпимо. Напротив Стеллы расположилась семья. Поставив один чемодан «на попа», они положили второй чемодан сверху и разложили на импровизированном столе свертки со снедью. В желудке у девочки заурчало, она с завистью наблюдала за жующими. Вдруг мимо нее, по проходу, пробежал мальчишка-беспризорник и схватил на ходу со «стола» один из пакетов. Поднялся крик. Кто-то подставил мальчишке подножку, и он кувыркнулся на пол. Украденный сверток улетел под лавку. Засвистел милицейский свисток. Воспользовавшись суматохой, Стелла нырнула под лавку, подняла то, что уронил беспризорник, сунула за пазуху. Она вылезла в соседний проход и спокойным шагом, стараясь не привлекать внимания, вышла на перрон. Устроилась на ящиках за какой-то будкой, развернула промасленную бумагу. В ней оказались несколько вареных картофелин. Насытившись, девочка повеселела, теперь она была готова к путешествию. Никаких угрызений совести из-за кражи она не испытывала. Пока все шло удачно.

Вскоре к первой платформе в клубах дыма неспешно подползла громада паровоза, таща вереницу зеленых вагонов. Увидев табличку «Москва», Стелла пристроилась за полной дамой с внушительного размера чемоданом и попыталась незаметно проникнуть в вагон, но была схвачена бдительным кондуктором.