Зинаида Шишова - Приключения Каспера Берната в Польше и других странах

– Ах, Ретик, Ретик, недаром Миколай так опасался этого лютерского попа! – вздохнул Тидеман Гизе. – Однако, может быть, удастся исправить это ужасное деяние: я послал письмо в магистрат города Нюрнберга с просьбой изъять из типографии Петрея первые страницы набора… А Ретику отправил просьбу проследить за этим через друзей. Эта преступная фальсификация произошла ведь по его вине!

– Ваше преосвященство, – возразил Збигнев удрученно, – нарочный из Нюрнберга, доставивший книгу, сообщил, что через пять дней будет отпечатана вся тысяча экземпляров… А с тех пор прошло уже дважды по пять дней… Но, ваше преосвященство, может ведь случиться и так, что читатель книги, не обратив внимания на предисловие, углубится в текст «Обращений» и таким образом цель мерзкого попа не будет достигнута…

Мальчик мало понял из того, что ему довелось услышать. Что-то произошло с книгой Миколая Коперника, кто-то захотел помешать торжеству знания и разума… Кто – это уж не так важно… А может быть, дядя Збигнев прав и его преосвященство преувеличивает размеры несчастья?

Вацек не произнес ни слова, но в комнате воцарилась на мгновение такая тишина, что даже легкий вздох, вырвавшийся из груди мальчика, привлек внимание епископа.

Разглядев прижавшегося к стене Вацка, его преосвященство поманил его пальцем.

– Молодой Бернат? Да, даже я своими старческими глазами разглядел, что это молодой Бернат! Видел, юноша, я твои чертежи, читал мне отец Миколай и твои письма… Как я мог заключить, доля астронома привлекает тебя больше всего… Так… Так… Вот теперь, когда ты сможешь изучить от доски до доски творение отца Миколая… – начал было Тидеман Гизе и вдруг схватился за голову. – Боже всевидящий, всеправедный и милосердный, не оставь без кары людей, которые надругались над святой памятью великого человека!

Вацек, подойдя к самому креслу епископа, испуганно смотрел на него. Вытащив из широкого рукава смятые листы, Тидеман Гизе протянул их мальчику:

– Читай, сын мой!

Добрый отец Лукаш Косидовский, наверно, сгорел бы со стыда, услыша чтение своего первого ученика, так дрожал голос Вацка и так запинался он на каждом слове:

– «Читателям о гипотезах этого труда…» – прочел он заглавие предпосланного трактату предисловия.

– Дальше, – нетерпеливо сказал епископ. – Тут несколько строк пропусти. Читай отсюда: «Ведь задача астронома…»

И Вацек послушно принялся читать:

– «Ведь задача астронома заключается в том, чтобы после тщательных и точных наблюдений неба составить себе правильное представление о движении небесных тел. Затем он должен изложить причину этих движений. Если же он не может найти подлинной их причины, то его обязанностью является измыслить гипотезы, при помощи которых он был бы в состоянии правильно исчислить эти движения на основе геометрических построений, притом как для прошлого времени, так и для будущего. Автор настоящего трактата удовлетворил обоим этим требованиям наилучшим образом. Ибо вовсе не требуется, чтобы гипотезы эти были верны! Они даже могут не быть правдоподобны. Совершенно достаточно, если они дадут возможность производить расчеты, результаты коих будут находиться в соответствии с небесными явлениями».

– Ты понял то, что прочел? – спросил епископ.

Мальчик отрицательно покачал головой. От волнения он читал только слова, не вникая в смысл. Тидеман Гизе сам уже понемногу стал успокаиваться. Обратив внимание на побелевшие от волнения губы мальчика, на его дрожащие руки, он ласково привлек Вацка к себе:

– Успокойся, сын мой. Сейчас и все мы, присутствующие тут, должны быть как можно более спокойны… Читай дальше, вот с этого места. В самом конце.

И Вацек прочел заключительный абзац предисловия к труду Коперника:

– «И пусть никто не требует от гипотез астрономии безусловной достоверности. Астрономия вовсе не желает давать ее! Если же кто-нибудь примет за правду то, что измышлено автором для иных целей, то благодаря знакомству с этим учением он сделается лишь еще глупее, чем был раньше! Всего наилучшего, читатель!»

Прочитав эту заключительную часть предисловия вслух, Вацек потом еще раз пробежал ее глазами. Затем, не веря себе, медленно снова прочел это место вслух. И только тогда поднял глаза на епископа.

– Как мог Миколай Коперник написать эти строки? – спросил Тидеман Гизе. – Не волнуйся, сын мой, всё, что ты прочитал нам вслух, перечти еще раз про себя, подумай хорошенько и скажи, как мог он написать это предисловие?!

Каспер Бернат беспокойно пошевелился в кресле.

– Ваше преосвященство, – сказал он с мольбой, – я воспитал сына в уважении и благоговении к светлому образу Учителя… Вы помните, так я называл отца Миколая в молодости. Вацек прилежно занимается астрономией, изучил главу труда Коперника «Об углах», он даже разрешал себе время от времени пересылать отцу Миколаю свои чертежи и вычисления…

– Я знаю, – сказал Тидеман Гизе.

– И вот книга Коперника перед нами. Книге предпослано предисловие. Оно, на взгляд Вацека, призвано полностью отражать взгляды Учителя на свой труд. Но мне не хотелось бы…

– Почему Коперник написал такое предисловие? – спросил, кладя руку Вацку на плечо, епископ хелмский. – Ты смотришь на эти измятые листы? Я вырвал их из книги, потому что мне пришлось не по душе, как излагаются в предисловии взгляды на науку астрономию… Однако возможно, что Миколай это сделал, чтобы защитить свое детище от нареканий… Может быть, мучившая его за последние годы болезнь так расшатала его силы, что он решил не противостоять более своим врагам?

Вацек поднял на епископа заблестевшие глаза, и только скорбь, запечатлевшаяся на лице владыки, помешала мальчику вложить в свой ответ всю меру негодования.

– Я был с отцом Миколаем последние дни его жизни. Ослабленный болезнью, он часто терял сознание, но никогда, ни на единый миг не мог он согласиться с врагами своего учения… Только я не стану вас обманывать: простите меня, ваше преосвященство, я вошел в приемную так тихо, что вы не расслышали моих шагов. В тот момент вы говорили о том, что кто-то надругался над священной памятью астронома… Я понял, что кто-то другой, а не отец Миколай написал это мерзкое предисловие. Вот вы и вырвали его из книги! Но, даже если бы я не слышал всего этого, не видел вашего гнева и горя, я все равно никогда и ни за что не поверил бы, что такое предисловие может написать Миколай Коперник!

Вацек никогда не думал, что слова его приведут к таким тяжелым последствиям. Епископ поднялся с кресла, потом снова сел и вдруг, положив голову на стол, громко заплакал. Когда спустя несколько минут он, утерев глаза, повернулся к испуганным и смятенным Касперу и Збитневу, все уже разглядели, какой он маленький, слабый и жалкий.