М. Лютый - Истоки державности. Книга 1. Бояре Рюрика

– А ты, князь, жени его на своей племяннице Красимире – дочери Вратибора. Чай, не чужая она тебе… Вместо отца ты ей теперь.

– Так она же ещё в годы не вошла!

– Я же не предлагаю сейчас. Через три года ей тринадцать вёсен исполнится, и Рюрик возмужает. Как раз самое то…

Князь хмыкнул и криво усмехнулся:

– Дело говоришь. Не зря тебя Остромыслом кличут.

Покинув Яромира, Остромысл подошёл к своему бывшему дому. Едва скрипнув калиткой, от крыльца он услышал окрик:

– Ну, кто там ещё шляется?

Остромысл узнал голос Желыбы:

– Ты чего как домовой по ночам шастаешь? Не спится?..

– Остромысл, ты?.. Выплыл?

– Как видишь. Так ты чего не спишь-то? И с мечом… Чего опасаешься?

– Так ведь гости у Оскола. Мало ли чего…

– Когда мне служил, меня так не охранял.

– К тебе, Остромысл, чужие не приходили, а здесь – бодричи!

– Бодричи? А семья моя где: жена, дети?

– Да где ж им быть?! В доме спят. Оскол ведь с Рюриком только две комнаты и заняли.

– Не обижал их, значит, Оскол! Ладно, иди, спи! Я здесь – ничего не случится.

Подойдя к двери, за которой слышались голоса, Остромысл услышал сзади шорох и заметил мелькнувшую тень. Он усмехнулся – все-таки не послушался его Желыба, и решительно открыл дверь.

Перед Осколом стоял Остромысл – живой и здоровый.

– Остромысл! Выплыл всё-таки? Герой! – бросился к нему Оскол и, обняв, повёл к столу.

– Не меня благодари, а вот его князя, – Остромысл направил свой взгляд на Траскона, садясь за стол. – Вернулись они и подобрали меня в море. Вовремя вернулись. Хоть твой бочонок, Оскол, и помогал мне держаться на воде, но уже застывать я начал.

– Не мой он князь больше, – хмуро сказал Траскон, уткнувшись взглядом в стол.

– Чего так? – Остромысл буквально сверлил его взглядом. – Ты же с ним к франкам направился.

– Ушёл я от него. Не дело бодричам под франков ложиться. Не по нраву это мне.

Остромысл повернулся к молодому парню:

– А это кто?

– Это Тыра – сын моего друга, с которым вместе не один ушат пота пролили и воевали не раз, – ответил Корлин, и Остромысл опять перевёл свой проницательный взгляд на Траскона да так, что тот возмутился:

– Что ты так на меня смотришь? Не веришь?

– А ты посуди сам! – Остромысл полез за пазуху, вытащил кошель и со звоном бросил его на стол. – Вот это серебро дал мне князь Цедраг, чтобы я убил Рюрика.

– Как? – дверь распахнулась, и в комнату влетел Рюрик. – Как он мог, ведь он брат мне?

– Рюрик! – расцвёл Траскон, а Оскол, наоборот, нахмурил брови:

– Подслушивал? Не дело, княжич, уподобляться старухе и подглядывать, и подслушивать.

– Не княжич я больше, а князь! Земля моего отца по праву мне принадлежит, а на всю землю бодричей прав у Цедрага не больше, чем у меня. С дружиной свои права защищу…

Оскол устало вздохнул:

– Сколько раз тебе я объяснял, что князем ты будешь, если народ тебя поддержит. А народ поддержит, если увидит, что ты горой за него стоишь. Да и дружина у нас маловата. Ну, чего стоишь? Садись, раз пришёл.

– Ты, Рюрик, близких-то слушай – они тебе зла не желают, – Остромысл смотрел на Рюрика, весомо выговаривая слова, – а остальных слушай с оглядкой. Не всё так просто в этом мире, и князем быть не просто.

Остромысл полез за пазуху и достал ещё один кошель:

– А этот кошель мне дал Яромир. Хочет, чтобы я ладью купил и дружину набрал, да за тобой, Рюрик, присматривал, чтобы ты на него косо не смотрел – опасается он чего-то тебя.

– Зачем тебе новая дружина? – воскликнул Оскол. – Бери под свою руку старую и дом свой забирай, раз выжил! Неуютно мне в чужом-то. Помоги мне лучше своё жильё построить. Я и жену туда приведу, и Рюрик в нём будет под моим присмотром.

– Возвращаешь, значит, мне всё? Не ошибся я в тебе – верил, что семья моя с тобой не будет бедствовать.

– А что ж ты, Остромысл, все помыслы князя своего выдаёшь? – укорил Траскон.

– Князя своего? – гневно взглянул на него Остромысл. – Своим князем для меня был Вратибор. А к этому я пришёл и спросил – зачем он на данов меня с Вратибором послал? Юлил, изворачивался. Скользкий, как мокрица. Князь!.. А меня на смерть послал вместе Вратибором. А зачем? Только из-за того, что боялся за свою власть. Понял я его. Он думал, что, убрав брата, все его воины опять встанут под руку князя. Ан нет – не вышло. Купить моё молчание хотел. И этот кошель – его плата. Поэтому и рассказал вам всё. И кошель вам отдаю.

За столом после его слов установилась тишина, и все смотрели на Рюрика, а тот, не понимая, переводил свой взгляд с одного на другого.

– А о чём до меня разговор вели? – наконец прервал молчание Остромысл.

– Траскон рассказывал, как франки живут, – ответил Оскол, – Корлин – как франки людей безвинных у вагров погубили. Думали мы, как франкам отомстить, да и данам не мешало бы.

– Ну и как живут франки, богато? – заинтересовался Остромысл.

– По-всякому живут… – Траскон поджал губы. – Некогда мне их богатство было рассматривать. А вот императора и свиту его я видел – те богато…

– И чего думать? – Остромысл радостно потёр ладони. – Давайте этим франкам отомстим, покажем, что славяне обиды не прощают.

– А ты думаешь, что Цедраг пропустит воинов через свои земли? – Траскон скептически поджал губы. – Да ни за что. Франки теперь у него покровители.

– А зачем нам так? – Остромысл загорелся идеей, и ему казалось, что добыча сама уже идёт ему в руки. – У нас ладьи есть. Нападём на побережье франков и побьём их. Можно и поглубже в земли пройти. Наши ладьи легки, по рекам поднимемся да и пощиплем там, где нас не ждут. А затем можно и на данов напасть.

Оскол несогласно помотал головой:

– Воевать с теми и другими у нас сил нет.

– Да и чтоб на франков с моря напасть, – поддержал его Траскон, – нужно мимо данов без потерь проплыть.

– А нельзя ли их стравить между собой? – Рюрик закрутил головой, ожидая ответа на свой вопрос. – Франков и данов?..

– Мимо данов проплыть спокойно можно, – неторопливо протянул Корлин. – Я сюда на двух драккарах приплыл, их впереди и пустим – пусть думают, что их соплеменники плывут.

– А что, правильно! – все также возбуждённо подхватил Остромысл. – И на носы наших ладей эти чудища недолго приладить.

– Рюрик правильно сказал, – Траскон заметил, как после его слов тот вспыхнул от радости. – Выдавать себя за славян нельзя, пусть думают, что даны напали. И на них мы нападать не будем, а вот на англов – можно. Даны с англов кормятся.

– В затяжные сражения нам нельзя входить. И задерживаться нельзя, – Оскол обводил взглядом присутствующих. – Наш успех в быстроте. Напали, побили франков и уплыли. Чуть задержимся – враз подмога им придёт, а у нас всё-таки воинов маловато.