Игорь Сотников - Номенклатор. Книга первая

А вот если бы они умели слушать и слышать, что им говорит историческая реальность в лице Рима, – а на это уже указывает значение имени Эллада, слушать, – то они бы не стали из себя выпячивать больших демократов и либералов, что приводит только к одной Полисной разрозненности, а объединившись под идеей того же Платона со своим государством, не позволили бы внешним силам создать монополию на их управление умами.

А между тем Кезон решил ввести Публия в курс всего здесь происходящего, прежде чем они вступили на площадь рынка, а затем полностью погрузились в местные устои и нравы, которые живописно регулируют местные порядки, правила ведения торгов и собственное поведение сограждан, кто иногда и так бывает, насмотрится на сложившийся здесь уклад жизни выставленных на торги рабов, вчерашних злейших врагов, а сегодня они вон какие все смирные и послушные, и сбитый с толку этой картинкой послушания своего злейшего противника, да и перестанет стратегически мыслить насчёт расширения империи. Мол, там, за средиземными морями, все нам добра только желают, и мы не будем им докучать своими завоеваниями.

– Главное, что ты должен знать при покупке для себя раба, это его место рождения. – Стараясь говорить негромко, Кезон начал посвящать Публия в некоторые аспекты торгов невольниками. – Так критяне считаются лжецами, – кивая в сторону рынка, начал нашептывать Публию Кезон. И с этим его первым клише-утверждением, Публий, воспитанный на греческой философской школе, где он был близко знаком с учением софистов, что-то подобное в своих работах утверждавших, полностью согласен. – Сирийцы сильные, фригийцы робкие, фракийцы свирепые, а мавритяне суетные. – Добавил Кезон, давая понять Публию, что этих знаний ему будет достаточно для торгов.

А вот Публий, скорей всего, так не считает. И он с пытливым выражением лица спрашивает Кезона. – А нам кто нужен?

А вот в такой частности Кезон и не думал думать. И он находится в некотором затруднении на этот счёт. – Бывшего гражданина, лишённого свободы своим кредитором, несмотря на все преимущества этого приобретения, – он знает все порядки, правила обыденности гражданина и ему в лицо, как минимум, известны все законодатели местных порядков, раз он не справился с собственными пороками и оказался в таком безвольном положении, – нам не стоит приобретать. – Пускается в пространные объяснения Кезон, пытаясь на ходу нащупать ответ на заданный Публием вопрос. Где он так увлёкся своим рассказом, что и сам Публий вовлёкся так внимательно во всё им рассказываемое, что прямо своими глазами увидел сейчас, что в рассказе происходит, и ощутил себя участником этой истории Кезона.

– Это будет выглядеть непристойно и в некотором роде зазорно для гражданина из провинции. Скажут обязательно, что ты, Публий, таким образом решил принизить жителя Столицы. – Кезон продолжил художественно живописать то, что произойдёт с ними, если они поддадутся первому наплыву тщеславной мысли, выказать себя выше всех и быть такими. – Я мол, при сбережениях и с не менее чем у вас апломбом, и мне ничего, только малую толику суммы моих огромных богатств будет стоить, сбить спесь с жителя Столицы, возомнившего себя центром вселенной, тогда как не всё меряется своим самомнением. Да и к тому же столичный гражданин не слишком усерден и добросовестен в требуемом для него деле, и от него только жди какой-нибудь пакости, которую он будет оправдывать своей забывчивостью.

«Это кто?», – спросишь ты, к примеру, его, своего нового именного раба, бывшего когда-то гражданина, Уникума, большого разгильдяя по жизни, мота и как результат, должника без возможности оправдать себя в глазах своих сограждан через выкуп себя из кредиторской задолженности (всех своих друзей он обманул, наделав безвозвратных долгов, которые он пустил в оборот игры в кости; а работать он не пробовал, считая себя не приспособленным к труду, да и в падлу мне подвизаться на заработки в качестве клиента), когда лицом к лицу встретишься с незнакомым только с первого взгляда гражданином в тоге с пурпурным обрамлением, а так-то он тебе кажется где-то ранее уже виденным и чуть ли не знакомым, особенно этим своим принципиальным взглядом на людей им встреченных на узкой дороге, где обойти друг друга никак невозможно без того, чтобы не притереться животами друг к другу.

Ну а Уникум, к кому у тебя ещё есть доверие, накладываемое на него суммой уплаченной за него продавцу монет, как-никак пятьсот денариев за него было отвалено, а это обязывает Уникума соответствовать всему тому, что на его счёт не поскупился рассказать его продавец, бывший его кредитор Ампилий Пробус, – Уникум грамотен, красноречив и делает всё, что скажут, – начинает не отвечать всему тому, что о нём было красноречиво заявлено его продавцом и твоим на его счёт ожиданием. О чём правда ты не сразу понял и убедился. А вначале ты всё им сказанное принял за чистую монету.

Так Уникум нехотя посмотрел на этого, перегородившего вам путь с виду как приличного гражданина, – всё при нём, высокомерный взгляд, непререкаемая гордыня и авторитет во всём его виде и одет он по всем правилам, отличающим римского гражданина от чужеземца: на нём длинная тога и высокие башмаки, – да и сделал несоответствующее действительности заявление шепотом тебе в ухо. – Это местный откупщик Грехорий Аскулла, сволочь последняя, задира и негодяй. – А тебе отчего-то во всё это не верится, хотя бы потому, что действительность входит в противоречие со словами Уникума, кто ещё ни разу не был тобой проверен на верность его слова. И ты начинаешь сомневаться в сказанном Уникумом, но не так открыто для него и Грехория Аскуллы, кто может и вправду оказаться тем, за кого его выставлял сейчас Уникум.

И тогда он, заметив по вам, что в ваших рядах нет единства, а имеет место раскол мнений, не преминет воспользоваться этим вашим замешательством и попытается сбить тебя с ног, пройдя по центру проулка.

– Что-то на него непохоже. – Тоже шепотом выражаешь ты сомнения в словах Уникума.

А Уникум такого погрязшего в пороках и обмане ближнего своего человек, что он не побоится того, чтобы всякий раз обмануть и ввести в заблуждение даже человека близкому ему по тем им возложенным уже на него обязательствам во время его покупки на невольническом рынке, и с обиженным лицом начнёт добиваться от тебя того, чтобы ты ему во всём сейчас поверил.

Что очень убедительно звучит в красноречивых устах этого плута Уникума, и ты уже готов сорваться с места и быть непримиримым к этому Герхорию Аскулле, чьё имя так изящно и смехотливо коверкает в своих устах Уникум, что ещё больше не добавляет авторитета и уважения этому Грехорию Аскулле, чьё имя вполне вероятно звучит иначе и имеет хождение в принципиально другом качестве – он для всех граждан известен как Горацио Ахилл, большой почитатель театрального и циркового искусства. А вот Уникум его имя так забавно перековеркал, и ты Горацио Ахилла, уважаемого всеми гражданина, ментора для многих, видишь в прискорбном виде Грехория Аскуллы.