Владлен Немец - Бури под крышами

Ангелина Старкова, назначенная сестрой-хозяйкой детского сада, по неопытности и не без помощи «добрых» людей уже через полгода запуталась в материальной отчетности, и ревизор из облздрава сказал, что у нее крупная растрата, и дело будет передано в суд.

– Не поверите, я так растерялась, даже удавиться хотела! Ведь ни крошечки себе не брала! Это я теперь так понимаю, что может никакой растраты и не было, просто меня затуркать надо было. И, конечно, нашелся «добрый дядя». Он меня утешил, сказал, что ему меня жаль, и что он переговорит с судьями. Я думала жизнь кончена, а он меня вроде бы спас, только лучше бы не спасал. Устроил меня сестрой-хозяйкой сюда, в новый Дом инвалидов. Потом он пришел как-то, сказал, что прокурор снова мое дело поднимает, подмазать надо, объяснил… как из дома для инвалидов войны устроить кормушку. А не соглашусь, – он меня больше защитить не сможет, и пойду я по тюрьмам. Пришлось мне и деньги добывать, и под ним побывать, и приятели его ко мне полезли. Я пить начала и мне все равно стало. Мы же нарочно так делаем, чтобы инвалиды здесь не держались, а довольствие на всех сто пятьдесят человек получаем… – Старкова замолчала, задумалась. – Хороший вы человек, Федор Алексеевич. Уходите отсюда, пока вас здесь не запутали, а то и сопьетесь, как Данилов, что до вас был. Он очень душевным был, фронтовиков жалел, вот и повеситься хотел оттого, что ничем им помочь не мог. А эти скотины… у-у-у! Мало того, что они деньги здесь гребут. Они же и из меня чуть ли не отхожее место сделали.

– То есть как это «отхожее место»? Что вы такое говорите?!

– А так, напьется кто из них, а бабы под рукой не окажется, так прямо ко мне. Лыка не вяжет, мычит, а за юбку хватается, и нишкни, а то и по морде врежет.

– Что же вы терпите все это, милая вы моя?! – Стремянный не на шутку расстроился. Такой страшной исповеди он не ожидал.

– А куда мне деваться? Я теперь так замазана… Я тебе, Федор Алексеевич, так скажу, раз уж я тебе все равно как на духу выдала, мне такая жизнь не нужна. Я, может, давно бы на себя руки наложила, да как подумаю, что я вот подохну, а они другую дуру найдут и будут жировать по-прежнему. Если бы с ними всеми вместе…

После памятного взрывного разговора Старкова резко переменила отношение к новому главврачу, и по собственной инициативе вместе с двумя санитарками привела в порядок его кабинет, а также запущенный кабинет физической культуры, куда Стремянный перевез свои приспособления из поликлиники. Правда, в остальном жизнь в Доме инвалидов не изменилась. И это саднило душу Федору Алексеевичу. Но здесь он был бессилен.

– Итак, молодой человек, – самому командиру части, Витебскому, сорок стукнуло, – значит вы по специальности инженер-энергетик. А я коренной строитель. Саперного дела вы пока не знаете. Поэтому роту сразу вам не дам, при мне побудете, посмотрите, что и как нами делается. Понятно?

– Так точно, товарищ майор!

Старший лейтенант Серебров успел повоевать в пехотных частях, был ранен, а когда прибыл из госпиталя за новым назначением, кто-то обратил внимание на то, что он закончил Московский Энергетический.

– Инженер, говоришь. Очень хорошо. Вот в инженерные части тебя и направим.

Инженерные, так инженерные. Сергей знал, что так называют саперов, но спорить не стал – это не институтское распределение…

Витебский словно прочитал мысли Сергея: «Ничего. Не боги горшки обжигают!».

– Так-то горшки!

– Я вам так, Сергей Николаевич, скажу, – Какой-то он домашний, что ли , подумалось Сергею, – главное, чему в институте учат, так это техническому мышлению. Вас сейчас на любую работу пошли, через полгода освоитесь. У нас, правда, такого времени нет. Через недельку-другую в роту выпущу, – на этом участке было затишье, – а пока читайте инструкции, приглядывайтесь.

Интересным человеком был командир саперов, Витебский Александр Львович. Всегда спокойный, всегда улыбчивый. Так и кажется, что нет у него никаких проблем, все решается легко и просто. Саперы, глядя на своего командира, заражались его спокойствием и уверенностью. Под огнем врага переправы делали, укрепления строили, от мин проходы расчищали. И все спокойно, продуманно, без шума, без крика. Витебский скажет, и второй раз повторять не будет – нужды нет, все с первого слова выполняется. Но главное, за что его солдаты и офицеры части любили, заботился он о людях. Всегда у саперов было где обогреться, обсушиться, и даже такая роскошь – в горячей баньке простуду отпарить. И был он инженером божьим именем. Уже в тридцатые годы кафедрой в Московском инженерно-строительном институте заведовал. А потом донос, по тем временам обычный – может кому-то его кафедра приглянулась, кто знает, и до ноября 41-го Норильский Никелевый в Заполярье на вечной мерзлоте строил. Вернули, дали отпуск на три дня, а домашних никого нет, в доме временные жильцы, бедолаги-эвакуированные живут, ничего ни про кого не знают. Из военкомата сразу в инженерные войска направили. Так и пошло.

Как-то Винницкий сказал Сергею, пытавшемуся сделать расчет какой-то конструкции: «Не спешите хвататься за логарифмическую линейку. Считать по формуле и техник может, а вы инженер. Постарайтесь сначала представить себе физическую картину, то есть как будет выглядеть, сооружение в натуре, каким нагрузкам оно будет подвергаться. Ну уж, а потом…».

Иногда Сергею даже начинало казаться, что он опять на институтской практике, а рядом с ним опытный и доброжелательный консультант.

Александр Львович сдержал слово. Сергей получил роту только через две недели. Очень помогали опытные, второй год воевавшие саперы, которым сразу приглянулся их новый командир, не теряющийся в трудную минуту, не стесняющийся спросить совета, не подчеркивающий свое командирское положение.

Примерно через полгода Сереброва назначили командиром саперного батальона, но уже в другом соединении. Расставание было грустным. На фронте свыкаются друг с другом быстро. Винницкий разрешил Сергею взять с собой нескольких саперов из его роты.

Дальше жизнь Сергея покатилась по обычной военной дорожке. Строил укрепления на Курской дуге, налаживал переправы на Днепре, клял Кориолисово ускорение, из-за которого западные берега рек оказывались высокими, а восточные низкими, расчищал проходы в минных полях… Два раза был ранен легко, лечился в самой части. А вот на Западной Двине не повезло. Взрывная волна отправила его в госпиталь с тяжелой травмой позвоночника всерьез и надолго.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.