Александр Немировский - Античность: история и культура

Колонизация микенцами островов Эгейского моря и Восточного побережья Малой Азии велась с разной степенью интенсивности на протяжении всего II тысячелетия до н. э. Исходными районами колонизационного процесса были Пелопоннес, Аттика, Фессалия, и в ней участвовало наряду с ахейцами и догреческое население Балканского полуострова. Аборигены островов были уничтожены или ассимилированы переселенцами, оставив о себе память в чуждых языку ахейцев и пеласгов названиях местностей. Колонизация в восточном направлении отражена в предании о Троянской войне, в легендах об Ахилле и его пленнице Брисеиде, о победе над разбойником Кикном. Поселенцы в Малой Азии оказались среди народов, которые они не могли подчинить, – карийцев, лидийцев, фригийцев, живших в своих городах и сохранявших свои порядки. Сплочению переселенцев с Балканского полуострова способствовала практика объединения городов во главе с религиозными центрами (двенадцатиградья). В ходе обособления переселенцев среди местного населения формируются диалекты греческого языка – ионийский и эолийский, первый на основе языка переселенцев из Аттики, второй – из Фессалии.

Другое направление микенской колонизации – западное. Сведения о плаваниях микенцев на Запад мы находим в «Одиссее» Гомера, в рассказах более поздних авторов о бегстве строителя критского лабиринта Дедала к царю сиканов Кокалу и о погоне за беглецом царя Миноса, о сооружении Дедалом на Сицилии удивительных построек – неприступного города Камика, узкий и извилистый вход в который могли охранять два-три воина, царского дворца и бассейна с теплыми подземными водами. Дедал, Минос, Кокал – фигуры мифические, но колонизация микенцами побережья Сицилии, Эолийских островов, Южной Италии – реальность, подтверждаемая обломками характерной микенской керамики, той самой, которая изготовлялась во дворцах и использовалась там для хранения вина, масла, зерна. Скопления этой керамики говорят об интенсивности контактов Эгейского мира с Западом.

Эгейское искусство.Эгейский мир был западной окраиной древневосточного мира, но кто бы осмелился это сказать в отношении эгейского искусства, обладавшего, несмотря на некоторые стилистические различия – кикладские, критские, микенские, – общим языком форм? Его творцам была присуща необычайная свежесть взгляда, словно эгейские цари-жрецы, в отличие от восточных царей, не были властны над их талантом и образом мыслей. Человек в произведениях эгейских мастеров не стоит перед владыками земными и небесными в жалкой покорности, – он осознает себя частью природы и поет ей гимн.

Таким гимном природе является фреска одного из домов Феры, получившего условное название «гинекея» (женского дома). Стены этого дома покрыты изображениями девушек в пышных одеяниях. Одна из них перевязывает пораненную камнем ступню, другая пляшет. Остальные, с изящными корзинками в руках, заняты сбором цветов. Среди них выделяется женщина зрелого возраста, восседающая на высоком троне. Ее прическа – образец искусства древних цирюльников. На глубоко декольтированной груди – два оригинальных ожерелья: одно в виде плывущих друг за другом уточек (подобное известно лишь в этрусском ювелирном искусстве), другое – из стрекоз с распростертыми крыльями. Рукава ее одеяния украшены накладными или вышитыми цветами шафрана – растения, широко представленного в критском искусстве того времени. Не вызывает сомнения, что это богиня плодородия, особо почитавшаяся на Крите и других островах Эгеиды. Перед богиней на возвышении – обезьяна, протягивающая владычице природы цветок шафрана. Цветы шафрана, уточки, стрекозы – все это признаки весеннего обновления природы, отмечаемого религиозной церемонией.

Подобный праздник весны и тысячелетие спустя отмечался в Афинах и других центрах Греции. Его участницами были молодые женщины, совершавшие обряд жертвоприношения, целью которого древний комментатор считает «содействие произрастанию плодов и людей». В этот обряд входили также удар «розгой жизни», увеличивавший, как верили, плодовитость, поедание плодов граната, сидение на земле, как бы передающей свою материнскую силу, и бросание в яму поросят (свинья – символ плодовитости).

Женщины – частые персонажи фресок и Кносского дворца. Они облачены в длинные юбки, состоящие из нескольких нашитых друг на друга полос материи. Верхняя часть туловища, кроме плеч, обнажена. Подчеркнутые одеждой признаки пола опять-таки свидетельствуют о принадлежности красавиц к материнским божествам.

Из мужских персонажей, приближающихся по стилистике изображения к женским, выделяется юноша с осиной талией и выбивающимися из-под диадемы длинными волосами. Нет, это не владыка гарема. Супруг очаровательных богинь-матерей – Бог-бык. На одной из фресок запечатлены игры таких же стройных юношей с быками: видимо, победители быка, символа мужской плодовитости, завоевывали право носить диадему.

На небольших островах Эгейского моря в ходе раскопок поселений, окруженных двойным кольцом стен, и расположенных рядом с ними погребений в скалах были обнаружены каменные фигурки мужчин и женщин в разных позах. Скульпторы III–II тысячелетий до н. э. не просто воспроизводили части человеческого тела, но пытались отразить ритм их движения. Например, музыкант настолько сливается с инструментом, что вместе они составляют как бы колеблющуюся фигуру, передающую дух музыки. Удивительным образом эта манера изображения, чуждая как минойской, так и микенской культуре, созвучна теории и практике современного искусства.

Создатели этих удивительных памятников неизвестны, но можем ли мы, по крайней мере, определить, какому они принадлежали народу? И этот вопрос пока не решен, ибо для ответа на него, кроме мифа, других данных нет. Родоначальником искусства ваяния древние авторы называли Дедала, насильно заточенного на Крите Миносом и бежавшего от него в Сицилию. К более раннему времени мифы относили искусство островитян тельхинов, считавшихся сыновьями Моря. Тельхинам приписывали выработку меди и железа, изготовление оружия для богов и их статуй, которые назывались «тельхинские». Не эти ли статуи стали источником легенды о тельхинах как детях Моря? Ведь статуэтки производят впечатление размытости, словно модели, с каких они делались, долгое время находились под водой и силуэт потерял обычные очертания.

Портреты открывателей эгейской цивилизации.На поднятой Гомером волне интереса к судьбам уже несуществовавших народов и культур началось в Новое время научное изучение эгейской цивилизации, которая предшествовала античной. Пойдя по стопам Гомера, ученые открыли то, о чем сам Гомер мог лишь догадываться, основываясь на темных преданиях и легендах.