Вячеслав Мартынов - Последний князь Феодоро

Их роман продолжался тайно, но всякой тайне когда-нибудь приходит конец. Один из слуг Исаака, возвращавшийся домой после веселого ночного застолья в кабачке «Окорок», увидел Дмитрия выходящего из дома Елены, и проговорился служанке. Она в свою очередь сказала поварихе, а та конюху, в результате чего, уже к обеду Исаак был в курсе всех событий. Страшную ненависть затаил он к Дмитрию, но выступить открыто против молодого соперника не мог. Во-первых, родители конюха были знатными и влиятельными людьми, во-вторых, князь покровительствовал другу сына, а в-третьих, это было бы признание собственного поражения, чего тщеславная натура Исаака не могла допустить. Поэтому, он как всегда решил действовать скрыто и в результате своего успешного плана убил одним выстрелом двух зайцев – избавился от назойливого соперника и рассорил отца с сыном.

Упоенный своей победой он ликовал у себя в доме.

Сон молодых путников был по-настоящему крепким. Уставшие от дороги, удрученные своим изгнанием и охмеленные молодым вином Александр и Дмитрий спали, словно младенцы и проснулись лишь к обеду. Комната Дмитрия размещалась возле спальни Александра, и поэтому его он и увидел первым.

– Доброе утро мой княжич, – сказал Дмитрий, входя в комнату.

– Судя по яркому свету солнца, уже давно день, друг мой.

– Да уж, это точно подмечено. Хорошо мы отметили приезд. Молодое вино этого плута Костаса вчера совсем разморило нас, да и сейчас еще в голове гудит.

– Ну, ничего-ничего, сейчас позавтракаем и будем осматривать владения, а вечером у нас первый совет, ты не забыл, я надеюсь?

– Как можно княжич. Напротив, когда я просыпался, то все мои мысли были только о нем.

– Да, и у меня тоже, – сказал Александр, слезая с кровати.

– На совете главное, не переживать и делать все так, как советовал Вам Ваш батюшка. Тогда наверняка все получится, – поддержал княжича Дмитрий.

– Спасибо дружище, будем надеяться, – уже более весело ответил Александр.

Окончательно проснувшись, они оделись, спустились в мыльню, где приняли надлежащий вид, и после направились в зал. Там их уже ждал не то завтрак, не то обед, который они с удовольствием приняли, так как оба были отменными едоками. Именно за трапезой их и застал вошедший в зал Костас.

– Приветствую Вас, мой княжич. Как спалось?

– Благодарю, спалось отлично. А после вашего вина даже голова гудит не так сильно, как обычно.

– Это чудесно, Вы же знаете, что наше вино одно из лучших в княжестве. Если Ваша Светлость изволит, крепость готова к осмотру.

– Прекрасно. Через десять минут мы будем во дворе.

– Как прикажете,– учтиво ответил турмарх, выходя из залы.

Ровно через десять минут, справившись с трапезой, Александр и Дмитрий стояли вместе с Костасом во дворе замка Фуны.

Укрепление располагалось на скальном холме, который возвышался над самим городом. С юга и юго-запада холм имел скалистую структуру и весь был изрезан неприступными для неприятеля обрывами шестиметровой высоты, поэтому крепостные стены окружали замок с запада, востока и севера. Над обрывами же располагался широкий парапет для лучников, имевших возможность оттуда обстреливать неприятеля. Толщина стен достигала двух метров, а высота доходила до пяти. Площадь замка равнялась примерно половине гектара.

Двор представлял собой довольно обширную каменную площадку со всех сторон обнесенную крепостными стенами. В центре у северной стены находился двухэтажный донжон. Именно в нем располагались покои княжича, комнаты для свиты, небольшой зал для приемов, кабинет и мыльня.

Через двор, напротив донжона, находилось большинство хозяйственных построек, которые примыкали к оборонительной стене: конюшня, хлев, кузня, кухня, склады для пищи и воды, оружейная и небольшая караульня – всего двенадцать больших и малых помещений.

Несмотря на сравнительно небольшой размер, в Фуне была довольно высокая плотность башен, расстояние между которыми было не больше пятнадцати метров. Выступая за линию стен, на пять и более метров, башни обеспечивали эффективный фланговый обстрел, прикрывая подход к куртинам(11). На площадках этих укреплений стояли лучники и рядом с ними находились камнеметные баллисты. Немного западнее донжона находилась недавно построенная церковь Феодора Стратилата.

– Весь гарнизон очень признателен Вам, княжич, за постройку этой церкви, – сказал Костас, указывая на храм, – здесь каждое воскресенье мы проводим молебны о здравии и панихиды за упокой.

– Да, это хорошо, что теперь у нас есть гарнизонная церковь, – ответил княжич.

– И не просто церковь, а целый бастион, – говорил Костас, когда все заходили внутрь здания.

И турмарх не врал. Над стенами Фуны почти на девять метров возвышалась эта великолепная церковь. Она имела цилиндрический свод и арки, обладавшие стрельчатыми и килевидными формами, напоминающие перевернутое днище судна в разрезе. Наличники окон с внешней стороны украшал резной орнамент. Первый этаж использовался как каземат, а для церковных служб предназначался второй. Здесь по бокам вдоль стен располагались небольшие колонны, увенчанные каменными растениями с красиво изогнутыми зубчатыми листьями.

Храм имел два входа. Один из них вел на первый этаж, откуда по внутренней лестнице можно было подняться наверх, а второй вход со ступенями из двора вел в саму церковь.

Выйдя из церкви через первый этаж, Александр и его спутники попали на малый крепостной двор, который по форме напоминал трапецию. Здесь было отхожее место служащих гарнизона, и тут проходила основная канализационная труба. Именно по этой причине запах там всегда оставлял желать лучшего и осмотрщики не стали долго задерживаться там.

– Осмотр укреплений навел меня на мысль о том, что стоит построить еще один этаж донжона. Тогда он будет еще больше возвышаться над стеной, а площадка на крыше будет настолько велика, что позволит разместить на ней две большие станковые камнеметные машины. Их совсем недавно установили в Мангупе, и они в несколько раз больше тех, которые сейчас стоят на остальных башнях Фуны, – заметил Александр.

– Это отличная идея, – согласился турмарх.

– И я хочу, чтобы посередине третьего этажа красовалась мраморная пластина с моим гербом. Пусть все видят, что я приехал сюда не как изгнанник, а как архонт, желающий по своему усмотрению управлять своей турмой, – гордо добавил княжич.

– Так поступают все генуэзские консулы Солдайи. Многие из них стараются во время своего правления построить оборонительную башню и назвать ее своим именем, укрепив там свой герб. Так почему бы и Вам также не увековечивать себя?! – согласился Михаил.