Владимир Анищенков - Создатели Красной армии

При обороне Пскова войсками под командованием полковника Пехливанова особо отличились отряд сибиряков под командованием фельдфебеля И.М. Дашкевича, латышские стрелки и Второй Красноармейский полк штабс-капитана А.И. Черепанова. «Рано утром 23 февраля, – пишет Черепанов в книге « Поле ратное мое», – бойцы 2 красноармейского полка сосредоточились в деревне Большое Лопатино и на позициях на реке Череха. […] Уже во второй половине дня наш полк и псковский отряд красногвардейцев отбили ожесточенные атаки противника».

До 23 февраля немцы, не встречая организованного сопротивления, быстро шли вперед. Надеясь на легкую победу, они двигались прямо эшелонами по железной дороге или на автомашинах и подводах по шоссе.

«Впервые враг получил серьезный отпор, – писал Черепанов, – хотя пока и от малочисленных отрядов молодой Красной армии. […] Во время боя наши подрывники сгрузили с платформы взрывчатку, заложили ее под мостами через реки Многа и Череха и взорвали их».

В некоторых местах красноармейцы переходили в контрнаступление: «Мощное русское “ура!” нарастало, крепло, стремительно катилось вперед. Пали смертью храбрых Сорокин и Богданов, ранило Семенова и Орловского. Но красноармейцы не остановились…. Наступательный порыв был настолько высок, что легкораненые не покидали поле боя» [9] Черепанов А.И. Поле ратное мое. М.: Воениздат, 1984. .

В Пскове продолжались ожесточенные бои. Заняв железнодорожную станцию, германские войска вплоть до 25 февраля не могли овладеть центром города.

Разрушенные железнодорожные пути и мосты, бои за Псков и значительные потери задержали продвижение немцев. Однако, несмотря на упорное сопротивление, немецкие войска овладели городом, который три раза переходил из рук в руки. Остановлены они были под станцией Торошино.

Таким образом, 23 февраля 1918 года произошли события, действительно повернувшие ход российской истории.

Хотя военных побед в этот день одержано не было, но стратегическая задача была решена – Петроград немцам не сдали!

Об этих грозных и славных днях оставил воспоминания генерал А.И. Верховский: «В тревожные дни перед заключением Брестского мира, когда немцы по железной дороге и просто на автомобилях по шоссе устремились на безоружный Питер, большевики бросили все силы на защиту отечества. Помните, как тогда тревожно гудели гудки на заводах? Я пошел в Комиссариат и записался добровольцем. Меня зачислили в пехотный полк. И тут я увидел новую армию в процессе рождения. В моем взводе было 57 бойцов: 5–6 старых солдат, 20 рабочих с Парвиайнена, остальные – юноши 18–20 лет неопределенного происхождения. Настроение их было очень решительное, и была полная готовность защищать революцию от нападения немцев. […] Быть может, в их энтузиазме было много наивного. Они говорили мне: “Выкинем немца! Раздавим помещика и буржуя! Сразу станет рай на земле!” Но именно так просто и бесхитростно чувствуют и говорят армии великих переворотов. Именно с такой верой одержаны были решающие победы человеческой истории… Поход не состоялся. Мир был заключен, и немцы на Питер не пошли. Но у меня осталось очень бодрое воспоминание об этих днях в казармах, когда я снова стал рядовым бойцом. Нам дали на прощанье по кило сухарей и распустили по домам, сказав, что опасность миновала. А жалко! Быть может, я нашел бы себя на войне» [10] Верховский А.И. На трудном перевале. М.: Воениздат, 1959. .

Для противоборства с германцами и другими захватчиками нужна была боеспособная армия. Желание сохранить армию подвигло некоторых генералов и офицеров пойти на сотрудничество с большевиками. Один из участников встречи в Смольном генерал-майор С.Г. Лукирский во время следствия по делу «Весна» говорил: «Наступившая Октябрьская революция внесла некоторую неожиданность и резко поставила перед нами вопрос, что делать: броситься в политическую авантюру, не имевшую под собой почвы, или удержать армию от развала, как орудие целостности страны. Принято было решение идти временно с большевиками. Момент был очень острый, опасный; решение должно было быть безотлагательным, и мы остановились на решении: армию сохранить во что бы то ни стало…» [11] Мухлисов Р.Н. Командиры Красной армии. Командный состав Р.К.К.А. в межвоенный период.

С теми же намерениями пошел на сотрудничество с новой властью и генерал С.И. Одинцов: «Нужно защищать интересы России… нельзя быть праздным зрителем! Нужно действовать, я через Троцкого и устроился в разграничительную делегацию, как военный эксперт для защиты интересов России» [12] Свечин М.А. Записки старого генерала о былом. Ницца, 1964. С. 172. .

О встрече большевистского руководства с «царскими генералами» в советское время, естественно, не распространялись. Это никак не вписывалось в марксистскую теорию. Однако несомненно, что она стала поворотной в судьбе армии и страны.

3 марта, в годовщину отречения императора Николая II от престола, в Брестебыл подписан «позорный, грабительский» договор с Германией. Но если бы немцы взяли Питер, то это был бы уже не договор, а капитуляция.

Напомним, что Киевская Центральная Рада (объявившая независимость Украины) в том же Бресте ранее подписала еще более грабительский договор с Германией, позволивший немцам оккупировать «незалэжную» без боя. В Киеве был посажен править германский ставленник гетман Скоропадский. Таким образом, немецкая оккупация русских земель на Украине произошла по Брестскому договору не с большевиками, а с националистической Центральной Радой, которая решила опереться на германские штыки в борьбе с москалями.

Поучительный разговор приводит генерал Александр Александрович Самойло, который участвовал в переговорах в качестве руководителя военной комиссии советской делегации, с руководителем немецкой делегации генералом Гофманом после подписания договора: «Видя, что немец разговаривает охотно, я спросил у него, куда делись наши офицеры Генерального штаба, бывшие в составе делегации.

– Германское правительство не могло отказать в их просьбе остаться в Германии, раз им их офицерская честь и присяга царю не позволяют перейти на сторону большевиков, – ответил немец с явным желанием уязвить меня.

Я сказал, что о присяге царю говорить не приходится, поскольку он сам отрекся от престола, а понятия об офицерской чести могут быть разные: мне, например, как русскому, моя офицерская честь не позволяет оторваться от своего народа и русской земли».

При отъезде из Бреста на пожелание Гофмана, чтобы русские офицеры научились от немецких не только устраивать окопы, но вообще воевать, он ответил: «Если немецкие офицеры научили русских воевать, то придет время, когда русские отучат немецких воевать» [13] Самойло А.А. Две жизни. М.: Воениздат, 1958. .