Андрей Истомин - Накануне

Секунду помявшись, он продолжил:

– Только у меня ещё просьба есть. Мне недавнось «А-Вэ-эС тридцать шестую» выдали (автоматическая винтовка) – значится, как наиболее опытному и подготовленному, а вот у Порошина – трёхлинейка. Разрешите на всякий случай его ручником вооружить?

– Где ж я тебе возьму лишний ручной пулемёт? Нам они на месте будут позарез нужны, – возразил начальник мангруппы.

– А вы, товарищ старший лейтенант, обратитесь к товарищу полковнику. Пусть он разрешит со склада выдать мне Льюис, один из тех, что сдали после прибытия на замену им ДП? Ну, и дисков штук пять к нему.

– А не много – пять? – вмешался начальник штаба.

– Никак нет. Не много. Вы ведь возьмите в расчёт: если что не так – нам же пропустить – то их нельзя, а вот с ручником и с моей винтовочкой мы их будем держать хоть до следующего вечера.

– Не боитесь с такой старой машиной на бой-то? – задал вопрос уже начальник отряда, – они же ещё дореволюционные?

– Да нет, машинка неплохая, я быстренько осмотрю те, что есть, выберу менее изношенный. Да, и будем надеяться, что нам он не потребуется.

Немного ещё поспорив, согласились с предложением Петрова, и тот бегом понёсся с письменным требованием от начальника отряда на склад, за пулемётом и прочим хозяйством.

Тем временем манёвренная группа, хотя в отряде её всегда называли через «е» – «маневренная», направилась в глубокий тыл под видом внеплановых учений и с шумом и песнями прокатилась на имеющихся в её распоряжении целых двух грузовиках по городу изначально в направлении другого фланга. Только отъехав от города, сменила направление и, дав крюк, двинулась в уже в нужном. Сами же Петров с Порошиным, упаковав всё хозяйство в тюки и, взвалив их на лошадь, так же верхом направились прямиком в нужном направлении, не особо заботясь о сокрытии направления, считая, что для окружающих два пограничника, да ещё с вьючными тюками, идут или на работы какие-то, или просто доставляют груз. Тем более пулемёт был замотан в вещи, и на виду была только винтовка Петрова.

После обеда были уже на месте. Петров начал с того, что развёл лошадей и спрятал их в разных ложбинках, примотав их так, чтобы они были друг от друга в пределах слышимости. Таким образом, он надеялся, что кони будут «шуметь» не только фыркая или жуя траву и периодически позвякивая сбруей, но и изредка «поддерживать связь друг с другом» ржанием. А это – демаскировка на многие километры ночью. Остаток дня прошёл в хлопотах. Надо было распределить точки, где они будут базироваться, их должно быть на такой участок не менее двух десятков, определить скрытые и открытые маршруты движения, добиться от Порошина понимания, когда надо будет передвигаться скрытно, когда открыто, разложить по этим точкам имущество, привезённое с собой, для устройства показухи. В нужных местах, определённых Петровым, они оставили следы, используя сапоги и ботинки разных размеров, прихваченные с собой. Точно определив высоту и расположение, сломали, наверное, десятка два различных веток и прутиков. Последним этапом было оставление вещественных следов.

Петров вместе с Порошиным, пока нисколько не скрываясь, шли через горбушку холмика, которыми изобиловала эта местность.

– Товарищ отделённый командир! А почему мы ходим по верху у всех на виду сейчас? Противник не раскроет наши действия?

– Вот переживалкин. Не переживай, исходя из вводной, наши нарушители выйдут не раньше, чем ночью. С сопредельной стороны нас не видно. Гражданских тут тоже не много. Здесь выпасаʹ. На дворе сентябрь, даже если кто и появится, им не будет никакого дела до нас. Наши схроны с вещами в глаза не бросаются. Если какой колхозник тут и проедет, увидит он двух пограничников, чем-то занятых. Даже если именно он окажется сотрудником польской разведки – ему мы будем не интересны. Вот если бы мы явно тянули линию связи – он нас бы отметил. А так ходят, бродят два человека. А по горбушке идём, потому что здесь земля суше, следов почти не оставляем. Трава не то что к утру, уже ночью распрямится, и странной паутины одинаковых следов не будет. Будут только те, что нам надо. И вот пора один такой оставить.

С этим словами Петров спустился в ложбинку между холмиками, достал из кармана тряпицу, в которую было завёрнуто несколько окурков, взял один из них, зажёг спичку и аккуратно стал греть окурок со стороны нагара. Когда он прогрелся, Петров встал вдоль ложбинки, так как будто идёт по ней, и кинул окурок под ноги, после чего наступил на него. Сделав ещё несколько шагов в выбранном направлении, резко шагнул в сторону, наверх, и вернулся к Порошину.

– Запомнил, как надо?

– Да, а зачем их греть?

– Вот ведь, ещё пограничник называется. Пройдёт тут разведчик наших гостей, увидит в темноте окурок. Наклонится к нему, а он даже не пахнет. Ну, ясно – куривший человек был давно. А если возьмёт его в руки, а запах табачной гари свежий, грязь от наступившего на него сапога свежая – сразу станет ясно, что не давеча, а только что кто-то тут хаживал. А это заставит его задуматься – «кто»? Будет внимательнее смотреть, слушать. А тут мы: то стукнем, то брякнем, то кони заржут – всё ясно, людей много. А если он в ночи ещё услышит вдалеке что-то типа «стой», «вольно» или стук железа о железо, а ещё лучше – как затвор чакнет – всё, значит, тут войска, ну, и повернёт отседова. И посоветует своим идти в обход.

– Ясно.

–Ну, а раз ясно, то вот тебе шесть окурков и мне семь. Выбирай низкие места – ночью они будут жаться к низинам. И там, таким макаром, намусори между точками пятнадцать, двенадцать, восемь и пару окурков между седьмой и девятой. Потом верхами встречаемся у точки номер пять. – Пограничники разошлись.

Боец Порошин Виталий был человеком хоть и «башковитым», как его охарактеризовал Петров, но абсолютно городским. И хотя в целом боевая и политическая подготовка у него была на отлично, следовое дело давалось ему с трудом. Он, не привыкший видеть следы на мягком грунте или траве, никак не мог запомнить всю премудрость этого дела. Вот сейчас, например, они выискивали места с мягким грунтом и ставили там следы взятой с собой обувью. И отделённый даже пару раз его обругал, когда он, например, решив, что вручённые ему старые ботинки на него не налезут, надел их на руки и чуть не начал ставить следы. Получил затрещину. Оказывается, так можно поставить один след, максимум. И надо ставить правильно, а то опытный следовик заподозрит подвох, так как отпечаток и сам лёг не так, и с другими связан не верно. А когда Виталий – таки нацепил на себя эти малые ботинки, выяснилось, что его шаг слишком широкий для такого размера, и надо ставить ноги ближе. Когда он закончил цепочку следов, по его следам тут же прошёл Петров, потом обежал по траве босиком в начало участка и, надев офицерские сапоги, прошёл ещё раз – Порошина поразило то, что он явно менял походку каждый раз, чтобы, как потом объяснил отделённый – рисунок следов был разный.