Наталия Вико - Упоение местью. Подлинная история графини Монте-Кристо

Изучение журнала прервал хорошо поставленный, явно привыкший звучать перед большой аудиторией голос профессора Мановского.

– …Высшее изящество слога, господа, заключается в простоте, а совершенство простоты дается нелегко, это я вам повторю вслед за архиепископом Уэтли! – Профессор указал пухлым пальцем вверх, что могло означать либо высоту авторитета архиепископа, либо то, что последний уже отошел в мир иной.

– А как, господа, у нас говорят обвинители? – вступил в разговор Керенский, приглаживая короткие волосы ладонью. – Я могу вас развлечь примерами, – он весело оглядел гостей. – Негодуя против распущенности нравов, заявляют: «Кулаку предоставлена свобода разбития физиономии».

Шаляпин зычно захохотал, перекрывая смех гостей.

– Каково? – воскликнул Керенский, довольный произведенным впечатлением. – Или… – он на мгновение задумался, – желая сказать, что покойная пила, выговаривают: «Она проводила время за тем ужасным напитком, который составляет бич человечества».

– Да-да, у меня тоже пример уморительный есть, – подхватил Сергей Ильич, радушно подливая гостям водки. – Защитник, желая объяснить, что подсудимый не успел вывезти тележку со двора, а посему еще не украл ее, торжественно произнес этакий спич: «Тележка, не вывезенная еще со двора, находилась в такой стадии, что мы не можем составить определенного суждения о характере умысла подсудимого». Ваше здоровье, господа! – Он пригубил напиток.

Шаляпин, до того сидевший нога на ногу, поставил на стол опустошенную рюмку, нанизал на вилку и с видимым удовольствием положил в рот шляпку соленого гриба и наконец тоже включился в разговор, наполнив сочным басом все пространство гостиной:

– Надо просто говорить!

Гости повернули головы в его сторону.

– Просто – не значит плохо. И здесь я полностью согласен с господином Мановским.

Лицо профессора расплылось в признательной улыбке.

– Вот, к примеру, как просто сказано: «Каин убил Авеля». Ну-ка, а у нас в судах как бы это прозвучало? Даже предположить боюсь, – весело оглядел он собеседников.

– «Каин с обдуманным заранее намерением лишил жизни своего родного брата Авеля», – сказал Керенский.

– Браво! – расхохотался Шаляпин и даже захлопал в ладоши.

– Именно так! – Профессор Мановский чуть не подскочил с места. – Именно так, господа! Именно «с обдуманным заранее намерением лишил жизни»! Почему ж не сказать просто «убил»? Да потому, что простое слово «убил», видите ли, смущает. «Он убил из мести», – говорит какой-нибудь оратор и тут же, словно испугавшись ясности и краткости выраженной им мысли, спешит добавить: «И тем самым присвоил себе функции, которых не имел!» Да разве же дело в функциях, когда говоришь об убийстве? Да-да, господа, не смейтесь! Я этот пример студентам рассказываю и сам всякий раз удивляюсь – сколько же у нас дураков!

– О-о, насчет дураков это и я вам понарассказать могу, – Шаляпин потянулся к рюмке, предусмотрительно наполненной хозяином. – Кстати, Сергей Ильич, «ужасный напиток, составляющий бич человечества» у вас о-очень хорош! Дома приготовляете или из ресторана приносят?

– Домашнего изготовления, конечно, – благодарно улыбнулся Сергей Ильич. – Мой Василий такой мастер в этом деле! Старинные рецепты знает. Мы и до введения сухого закона в основном свое вино пили.

– Так вот, – Шаляпин с видимым удовольствием опрокинул рюмку в рот, – давеча, стыдно сказать, господа, – он покосился в сторону Ирины и понизил голос, – пожаловал к нам в театр…

Ирина опустила глаза и продолжила чтение снотолкований.

«Пощечина – мир и единение между супругами…» Ничего себе! Так, на что же смотреть? А может, смотреть надо на слово «краснеть»? – Она вернулась назад. – Та-ак… «Кр… Крокодил – близкая смерть». О Господи!» – быстро перекрестилась.

Дружный смех мужчин снова заставил ее оторваться от чтения.

– …Слово, бесспорно, великая сила, которая может побудить к действию, но может и оправдать бездействие! – услышала она наполненный трагизмом голос отца. – Недавно в заседании Государственной думы представитель одной политической партии торжественно заявил: «Фракция нашего союза будет настойчиво ждать снятия исключительных положений». Вслушайтесь только, господа! Каково словосочетание! «Будет настойчиво ждать!» – Сергей Ильич горько усмехнулся и махнул рукой.

«Как же надоели бесконечные разговоры о политике! – подумала Ирина. – Люди буквально доводят себя до истерии. Любовь к России стала для них поистине сизифовым трудом! Ежедневно до изнеможения катят в гору камень патриотизма, потом отправляются спать, а камень скатывается вниз, и они на следующий день снова приступают к той же сладостно-бесконечной работе. Порой кажется, что находишься в зрительном зале огромного театра, где каждый желающий может выйти на сцену и исполнить свой собственный этюд на тему «Я и Россия». Не зря матушка говорила, что хоть много есть вокруг людей достойных и благополучных, однако, коли начинают они бить себя кулаком в грудь, то и дело повторяя последнюю букву русского алфавита, человеку смышленому сразу же становится понятно: как раз с собственным «я» они и не в ладах, – она откинулась на спинку кресла. – Россия… Как красиво называется моя страна! Здесь точно рождаются люди, отмеченные печатью Божией. Потому что только избранники Божии могут так страдать. Христос умер в страданиях и воскрес ради всех людей, и вот теперь православные люди, живущие в России, так же страдают и умирают за всех людей на земле. И те из них, кто отдал ей весь талант, все силы, всю любовь и испытал всю боль от безысходности этой любви, непременно воскреснут. Непременно».

– …всегда одетая, как простая сестра милосердия…

«О ком это они? – Ирина прислушалась. – Похоже, о сестре государя Ольге Александровне».

– … она начинает свой день, господа, не поверите, в семь утра и часто не ложится спать всю ночь, ежели необходимость возникает перевязать прибывших раненых. А солдаты, – полковник, опустошив рюмку, расстегнул верхнюю пуговицу на кителе, – солдаты отказываются верить – и их можно понять! – что сестра милосердия, перевязывающая им раны, – родная сестра государя и дочь императора Александра Третьего!

– Удивительно, господа! Женщины в России – это вообще феномен, – всплеснув руками, неожиданным фальцетом воскликнул профессор Мановский. Краем глаза заметив, что Ирина с интересом повернула голову в его сторону, он воодушевился еще больше. – Даже те, кто рожден был на другой земле, попадая сюда, начинают служить России, порою превращаясь почти в святых! Женщины в истории России – это нечто высокое и трагичное, непередаваемое словами! – сказав это, бросил взгляд в сторону Ирины, которая поспешно опустила глаза, сделав вид, что неотрывно изучает журнал.