Сергей Руденко - Конунг 3: Я принес вам огонь!

Похожая штука была проделана и с арендой. Ее размер тоже был ограничен пятой частью среднего или фактического дохода.

Но больше всего Игорь, конечно же, гордился реформой суда.

Внутри кланов, семей и родов местные вожди по-прежнему могли судить родню, но приговорить к смерти – уже нет. Право «жизни и смерти» над треверами кроме ярла получили только выборные уездные судьи-вергобреты (12).

(12) Вергобрет (галл. [vergo-breith] муж суда) – верховный судья у галльских народов: у эдуев, арвернов, треверов.

В последние двести лет ярлы-хундинги запретили эту вольность, но Игорь решил восстановить. Не без некоторых новшеств, но в целом – похоже.

Под юрисдикцию местных судов не могли попасть лишь слуги ярла, то есть его собственные дружинники и чиновники, а также вожди, получившие титулы «баронов» (13). Тут Игорь не стал изобретать «колесо» и дал знакомое земное название, но по своей сути оно было не совсем тем же. Да и титул получили далеко не все главы благородных семей.

(13) Барон – слово пришло из германского (франкского) языка, с первоначальным значением «человек, мужчина». В средневековой Западной Европе – это крупный владетельный дворянин и феодальный сеньор.

Бароны имели право сами водить свою родню и соседей в случае сбора уездного ополчения, а если решение вергобрета не устраивало, требовать разбор дела ярлом, который после всех нововведений оставался Верховным судьей племени. Присудить смерть барону тоже могли лишь с согласия правителя ( Приложение 2

Достаточно свободный суд и защита от него же в виде титула – стали способом подсластить пилюлю благородным семьям, несколько прижатым в новой реальности.

В ту же «копилку» лег и подарок с принятием их отпрысков в свиту на время этого похода. Но на самом деле, Игорю просто нужно было, чтобы никто не помешал прижиться нововведениям. Поэтому он и решил подстраховаться, и полупринудительно, увести наиболее боеспособную часть родовых дружин бывшего восточного анклава с собой, а их молодежь – стала еще и заложниками. Хотя ни кто об этом вслух и не говорил.

Хотя были, конечно, и другие надежды. Например, попытаться сделать активную часть тамошней воинской элиты «своими людьми». Попробовать завоевать их доверие…

Владения ивингов

(18 апреля 2020 года)

После высадки в неформальной торговой столице всех фризов, экспедиционный корпус треверов просочился сквозь шумный город-порт мелкими ручейками, и снова слился в единое целое сразу же за его пределами. Здесь их, с огромным табуном лошадей*1*, уже ждали отправленные почти на два месяца раньше фуражиры.

*1* Экспедиционный корпус треверов

Посольство:

1 – ярл Ингвар Треверский (3 верховые\3 вьючные лошади)

3 – оруженосец, повар и конюх (6\3)

6 – личные телохранители ярла (12\6)

120 – хирд, одна из двух придворных «сотен» (240\20)

Основной отряд и осадный обоз:

1 – коронный тысячник Дольф Рихтерсон (2\2)

3 – телохранители Дольфа (6\3)

16 – саперы, кузнецы, шорники и столяры (4\0 + 8 облегченных фургонов и 24 тягловых лошади)

24 – возчики (при 12 облегченных фургонах и 36 лошадях)

38 – артиллеристы, при одном «8-тонном» и шести «4-тонных» требушетах (16\0 + 22 специальные повозки при 68 тягловых лошадях)

120 – сводная рота из стрелков и пехотинцев младшей дружины (8\30)

240 – две роты «добровольцев» из бывшего Восточного анклава (480\40)

= 572 человекапри 1012 лошадяхи 44 повозках

(из записей Анвара Гарипова)

Парни отлично справились, умудрившись даже сохранить часть выданного им серебра. За это и разделили между собой на вечернем пиру, довольно щедрую награду.

Начальников-скупердяев и сейчас-то ни кто не любит, но что им грозит? Максимум – подчиненные станут, время от времени, «козлить» в курилках всякими словами. Ерунда! Но в те тысячелетия, когда власть держалась не столько на традициях, сколько на личной преданности, «Щедрость» у правителей считалась и вовсе чуть ли не самой главной «опцией» (может быть, второй после «Справедливости»), поэтому репутацию следовало поддерживать.

Игорь старался.

При каждой возможности напоминал окружающим, какой же он отличный предводитель. Однако к наградам дело дошло только в темноте, а оставшийся световой день (да и весь следующий), пришлось потратить на свой «бессловесный», но от этого не менее строптивый транспорт.

Еще во время планирования компании, совет пришел к выводу, что перегнать собственных коней к Линкебанку возможно, но лучше все-таки заранее купить их с южной стороны хребта.

В марке, конечно, даже после недавней войны не испытывали дефицита в «лошадиных силах», но из-за недостатка пастбищ, разводить предпочитали животных более крупной, выведенной уже здесь, породы. Резвых и небольших коней, не очень требовательных к корму и привычных к пересеченной местности, вроде бы тоже хватало. Но было их не настолько много, чтобы не задрать минимум в два-три раза цены при массовой скупке. И это еще в лучшем случае. Все-таки требовался табун почти в одиннадцать сотен копытных.

В общем, вопрос с лошадьми благополучно разрешился только на следующий день, но походные дела только этим не ограничивались, и первое, чем народ занялся в день прибытия, это принялся ставить палатки, размечать кострища и рыть походные туалеты… Короче – обустраивать полноценный воинский лагерь. Пусть и всего на две ночевки.

Первые семь дней с момента отплытия их Нойхофа отряды были разбросаны по разным кораблям и предпочитали держаться на стоянках именно рядом с ними. Изматывающая с непривычки гребля, не на много веселее занятия на время попутного ветра, да незамысловатая пусть и сытная еда на стоянках – все это так себе радости. Поэтому собравшись наконец-то все вместе, суровый мужской коллектив в предвкушении вечернего угощения и выпивки, всю вторую половину дня гомонил, что твои кумушки у колодца…

* * *

Как все началось с пьянки, так и продолжилось ею же. Семь дневных переходов к Эвербергу больше напоминали курорт, чем начало боевого похода.

Весь путь от Линкебанка треверское войско делало переходы не больше какого-нибудь обычного торгового каравана. От одной до другой обжитой, за тысячелетия использования, стоянки, по натоптанным до каменной твердости дорогам. Правда, растянувшаяся почти на два с половиной километра воинская колонна, постоянно обгоняла попутных торговцев и заставляла сходить на обочину встречных путешественников.

Действительно, без обременительного груза и медлительных, пусть и могучих волов, суточные расстояния они преодолевали куда быстрее, а потому и времени на отдых оставалось изрядно. Из-за этого к моменту, как на горизонте обрисовались контуры Эверберга, треверы потеряли не больше двух десятков лошадей и ни одной повозки. Разве что несколько запасных колес пришлось извлечь из запасок, но их было заготовлено более чем достаточно. Да и после распределения вьючных и верховых коней, «за штатом» все еще оставался табун почти в шесть десятков голов.