Елена Семёнова - Слава России

Размышляя так, забрел Первуша к своему верному другу Щуке, чей отец, славный охотник, год тому назад погиб смертью напрасной и злой, угодив в лапы медведя. Щуплую с виду, но жилистую фигуру 14-летнего отрока он издали заметил в затейливой позе. Поджав правую босую ногу, пригнувшись, Щука держал в руках занесенный лапоть и неотрывно смотрел в одну точку. «Мышь!» – скорее не разглядел, а догадался Первуша, останавливаясь.

Швах! И брошенный лапоть опустился в самом углу двора. Щука прыжками подскочил туда и удовлетворенно подобрал оглушенную ударом «дичь». Заметив Первушу, приблизился и помахал перед его лицом издыхающей мышью:

– Во, видал, чай? Ужин наш! В княжьем-то терему мышей, небось, не жрут еще?

– Скоро и там учнут жрать, – отозвался Первуша.

– Хороши пироги, нечего сказать! – фыркнул Щука, обуваясь. – Все в городе уже пожрали… Эх! Выбраться бы к Днепру, рыбы наловили бы!

– На весь город не наловишь, а сам уловом точно станешь. А уловом куда как скверно быть, поверь на слово.

– Падалью питаться тоже не пир!

– Обожди, придет князь – прогонит поганых.

– Когда он придет-то, твой князь? Когда в каждом дому по покойнику будет? – не по летам суровый Щука махнул рукой и брезгливо посмотрел на мышь. – Хоть бы еще одну добыть… Одной такой изжаренной тварью сыт не будешь.

– Я тебе поутру принесу чего-нибудь из харчей.

– Украдешь? – насмешливо прищурился Щука. – Тебе твой Бог воровать не велит, гляди!

– Воровство, Щука, все боги не одобряют. Тем паче у своих. Я не украду, просто принесу, что смогу.

– Ну, благодарствую тебе! А то ж у меня еще меньш и е по лавкам, всякая кроха им идет, а уж сам как Кощей тощ стал, – Щука задрал рубаху, демонстрируя впалый живот с выпирающими ребрами. – И мамаша… Ослабла совсем, третий день не встает…

Простившись с другом, Первуша вернулся в княжеский терем, ломая голову, как исполнить свое обещание. Отдать свой скромный обед – это само собой. Но Щукиному семейству того не хватит. Мать… Третий день не встает… Выросшему без материнской ласки Первуше эта скорбь всего острее понятна была. А что если?.. Несмотря на поздний час направился отрок в покои юных княжат. По воле княгини состоял он при ее внуках, которые не менее его самого страдали от того, что еще не вошли в возраст, чтобы сражаться по примеру отца. Вот, и теперь жарко спорили они, не спеша отходить ко сну.

– А почему бы и не сразиться нам, коли отец в отсутствии? – говорил старший княжич, Ярополк, и его серые глаза загорались гневом. – Наш отец был еще ребенком, когда принял свой первый бой!

– И его первая стрела упала к ногам его коня, так как был он еще мал, – заметил рассудительный Олег, хорошо помнивший истории всех походов отца. – И тогда Свенельд сказал: «Князь уже начал! Вступим и мы!»

– У отца был Свенельд… – протянул Владимир, играя маленьким мечом, ладно лежащим в ловкой ручке меленького княжича.

– У отца он и теперь есть, – недобро бросил Олег. – Это у нас никого не осталось!

– У нас осталась княгиня! – воскликнул Первуша.

– Княгиня стара, – отозвался Ярополк. – Те дни, когда она ходила на древлян давно миновали!

– И печенеги – противник куда более сильный, – согласился Олег.

***

Это была судьба ее – править необъятными землями сперва при малолетнем сыне, затем при внуках… Давно уже спустилась ночь на осажденный город, все стихло, и лишь ветер доносил в окно дух вражеских костров, полыхающих у самых стен Киева. Ольга не ложилась спать. Она неподвижно сидела у окна, погрузившись в свои мысли. Старуха-ключница Агнеша, Марфа в крещении, читала ей привезенное из Царьграда Евангелие. Княгиня как будто не слушала ее, но когда старуха останавливалась, роняла:

– Продолжай.

Под этот монотонный говор Ольге лучше думалось. Правда, мысли никак не хотели сложиться в замысел, а лишь блуждали беспокойно и отрывочно, путаясь с воспоминаниями.

Когда древляне жестоко расправились с Игорем, Святослав был еще совсем ребенком. Игорь стремился взять с них дани много больше, чем было положено. Что греха таить, скуп был ясноокий витязь с реки… Оттого и за данью пошел с малой дружиной – не пожелал делить добычу с другими… За то и погиб. А бесстыдные древляне не остановились на том, явились к вдове с предложением идти за их князя Мала! Они думали, что слабой женщине ничего не останется, как покориться силе, и Киев станет принадлежать Малу… Несмысленные! Они не знали, какова женщина, представшая пред ними смиренной и кроткой.

Ольга приняла предложение древлянских послов и сказала им, что желает чествовать их при своем дворе.

– Пойдите теперь спать в свою ладью, а поутру, как придут за вами, скажите посланным моим, что пешком не пойдете и верхом не поедете, и чтобы несли они вас в той ладье к моему чертогу.

Послы так и сделали. Только принесли их не к чертогу, а к тюрьме, подле которой ночью был вырыт глубокий ров. В него и сбросили их…

– Ну, как вам моя честь? – окликнула сверху княгиня.

– Пуще Игоревой смерти! – раздался в ответ стон.

Их засыпали живьем… А Ольга направила к древлянам гонца, дабы прислали еще одно посольство, для пущей чести будущей жене их князя. Новые послы были погублены в огне, будучи заперты в бане, куда отправились омыться после дальней дороги.

Но и тем не завершилась та страшная месть. Ольга пошла на древлянскую землю с войском. Дружина Мала, которая встретила ее, как свою будущую княгиню, была приглашена на тризну по убитому Игорю и перебита во хмелю. А столица древлян Коростень сожжена… Древляне долго выдерживали осаду! Ничто не могло сломить их! Но там, где беспомощна сила, побеждает хитрость. Ольга сделала вид, что насытилась местью и готова примириться с древлянами. В качестве дани попросила она с каждого дома по воробью или голубю. Птицы были ей поднесены. Ночью по ее приказу их отпустили назад к своим гнездам, привязав к их лапам зажженные фитили…

По языческим обычаям она поступила правильно. Она мстила за мужа и князя, и эта бесконечно жестокая месть дала ей бесконечное уважение подданных и страх перед ее именем прочих племен. Дала силу. А сила дала право – править.

Каково это – править огромным пространством, населенным разными племенами? Кривичи, поляне, вятичи, древляне, радимичи… Всех и не сочтешь! И все разны, и все дорожат своею самостью. А что добра в той самости? Усобицы на радость печенегам, хазарам и иным разбойникам? Не должно быть усобиц на Русской земле, правду говорил князь Олег, Киеву должно стать матерью городов русских! Что не успел довершить он, и не стремился довершать Игорь, то она, Ольга, довершит, дабы возлюбленный сын ее принял под могучую длань свою землю, славную порядком, а не усобицами!