Рене Груссе - Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана

Основные места находок хуннских предметов протянулись от Байкала до границы Хэбея, Шаньси и Шэньси. Укажем некоторые из них: 1. Читинские захоронения в Забайкалье, которые Мерхарт датирует II–I вв. до н. э., и Дерестуйские захоронения под Троицкосавском [25] В настоящее время г. Кяхта. ( Примеч. пер. ) , севернее реки Кяхты, в Бурятии, обнаружены сибирские бляхи с китайскими монетами династии Хань, чека нившимися со 118 г. до н. э. [26] Другие находки того же порядка, тесно связанные с ордосским стилем, были сделаны Талько-Гринцевичем возле Тулту, в нижнем течении Читы, и возле Бичурского у реки Хилок бассейна Селенги. 2. В Верхней Монголии, Ноин-Ула, неподалеку от Урги, где экспедиция Козлова обнаружила могилу хуннского принца, в которой лежали бронзовые предметы степного искусства, великолепные шерстяные ткани с вытканными изображениями на те же темы (бой грифона с лосем, схватка пантеры с яком) – все сюжеты выполнены в лучшей сармато-алтайской манере, как и греческая ткань в три четверти с портретом, изображающим усатого мужчину, очевидно привезенная из Босфора Ким мерийского; наконец, китайский лак II в. н. э., позволяющий датировать находки. Возможно, к этой же группе следовало бы отнести фрески, найденные неподалеку от тех мест, в Дюрбельджи и Ильхе-Алыке на Орхоне, которые не поддаются датировке, но в их прекрасных изображениях оленей еще можно различить сармато-алтайские влияния. 3. В Ордосе, на территориях провинций Суюйюань, Чахар и Джехол, обнаружены многочисленные места, в которых сохранились ордосские бронзовые предметы, в частности: Луань-Пин возле Джехола; Хаттин-сум и Хулун-оссо западнее Долон-нора, севернее Калгана [27] Ныне Чжанцзякоу. ( Примеч. пер. ) ; Сюаньхуа, к югу от Калгана, на Пекинской дороге; Гуйхуачен возле Сюйюаня и Юлинь на границе Ордоса и в северной части Шэньси. Отметим, что часть находок в Сюаньхуа датируются по наличию китайской «монеты ножа» с иероглифом «тоу», бывшей в употреблении в Китае в эпоху, называемую Периодом сражающихся царств, с 480 по 250 г. до н. э.

Если значительная часть найденных во Внутренней Монголии ордосских бронзовых изделий современна китайскому Периоду сражающихся царств (V–III вв. до н. э.), то же искусство продолжает процветать в этих местах и во Внешней Монголии на протяжении всего правления китайской династии Хань (с начала II в. до н. э. по начало III в. н. э.), о чем свидетельствуют, с одной стороны, датированные раскопки в Ноин-Уле, а с другой – существование в Ордосе многочисленных бронзовых блях с многоголовыми животными, достаточно точно относимых к данной эпохе, и, наконец, присутствие в наших музеях (Музей Чернуски, коллекция Куаффара, коллекция Лоо) бронзовых китайских аграфов на гуннские сюжеты, явно скопированные с ордосских моделей мастерами династии Хань. В следующую эпоху, называемую в Китае Периодом шести династий (IV–VI вв. н. э.), влияние ордосского искусства ощущается не менее явно в некоторых бронзовых китайских аграфах с извивающимися и переплетающимися животными, становящимися все более тяжеловесными, сворачивающими к «химеризму», точно так же, как в то же самое время на Западе эпохи Великого переселения народов влияние того же степного искусства проявляется в фибулах, бляхах и накладках. Вместе с тем Арне отметил западносибирские бронзовые предметы, которые вплоть до IX в. н. э. сохранят характерные черты старого степного звериного стиля. То же самое искусство продолжится у онгутов, возможно, до времен Чингисхана, в маленьких бронзовых несторианских предметах – крестах, голубках и параклетах, которые в огромном количестве будут найдены при раскопках в Ордосе и соседних кантонах. Чисто ордосские предметы, впрочем, могли быть изготовлены в период расцвета государства Си Ся (XI–XII вв.), если только письмена си ся на них, привлекшие внимание Альфреда Сальмони, не были заново выгравированы в это время и если речь не идет о копиях, впрочем мало распространенных.

Впервые хунну появляются на страницах истории как мощная сила в конце III в. до н. э., в тот самый момент, когда Китай только что объединился под властью династии Цинь (221–206). Предчувствуя опасность, основатель Цинь император Цинь Шихуанди (221–210) и его полководец Мын Тянь достроили Великую стену, призванную защитить китайскую территорию от хунну (с 215 г. до н. э.), и около 214 до н. э. Мын Тянь изгнал их с территории современной области Ордос, то есть из внутренней части большого изгиба Хуанхэ. Но хунну, со своей стороны, в правление их шаньюя Тоуманя (ум. ок. 201–209 до н. э.) начали экспансию, напав на юэчжей – живший до того времени в западной части Ганьсу народ, к которому мы скоро вернемся. Маодунь, или Модэ, сын и преемник Тоуманя (ок. 209–174 до н. э.), разбил на востоке дунху – еще один варварский народ, живший у маньчжурской границы. Воспользовавшись гражданскими войнами, ослабившими Китай в период между падением династии Цинь (206 г. до н. э.) и восшествием на трон династии Хань (202 г. до н. э.), он в 201 г. до н. э. вторгся в китайскую провинцию Шаньси и осадил ее столицу Тайюань. Основатель династии Хань – император Гаоси – успел прийти ей на помощь, отбросил хунну, но затем сам был окружен ими на плато Байдын, недалеко от города Пинчэн, ныне Датун, на границе Шаньси, и выпутался из этой неприятной ситуации лишь с помощью переговоров, на которых сумел перехитрить варваров. В жены шаньюю была отдана китайская принцесса или служанка, бедная «куропатка», отданная «монгольской хищной птице», как будут на протяжении веков петь китайские поэты. Впрочем, около 177 или 176 г. до н. э. Маодунь впервые разгромил юэчжей из Западного Ганьсу, похваляясь, что покорил их. Его сын и преемник – Лаошан (ок. 174–161 до н. э.) завершил разгром юэчжи, сделал из черепа их царя чашу, изгнал их из Ганьсу и заставил откочевать на запад, вызвав тем самым первое известное истории движение народов в Восточной Азии.

Название юэчжи – во всяком случае, в таком виде – дошло до нас лишь в китайской транскрипции, но уже давно многочисленные ориенталисты предложили отождествить их с тохарами – народом, хорошо известным греческим историкам, поскольку во II в. до н. э. он переселился из Туркестана в Бактрию, и с индо-скифами тех же греческих историков – по этой гипотезе, тохары и индо-скифы являются двумя названиями одного и того же народа в разные периоды его существования, и этот народ считается родственным скифам, то есть индоевропейским. Данная идентификация основывается, в частности, на том факте, что в современном китайском районе Западное Ганьсу, который, по свидетельству китайских историков, в начале II в. до н. э. являлся родиной юэчжи, географ Птолемей еще во II в. н. э. указывал на наличие народа тагурон, Тагуронской горы и города Тогара. Между тем Страбон упоминает тохароев среди народов, которые отобрали у греков Бактриану точно в то же самое время, к которому китайские историки относят момент, когда юэчжи, после своих скитаний, пришли на границы Та-хиа, то есть той же самой Бактрии. Такая параллельность, на наш взгляд, служит веским аргументом в пользу тех, кто продолжают видеть в юэчжи китайских летописей тохароев греческих историков, тухаров санскритских текстов, будущих индо-скифов римской эпохи. Между прочим, в оазисах севернее Тарима, составлявших часть земель юэчжи, если не бывших их изначальным владением (поскольку о них говорят как об уроженцах Ганьсу), по крайней мере владением племен, более или менее им родственным, в Турфане, Карашаре и Куче, даже в раннем Средневековье (V–VII вв.) говорили на индоевропейских языках, которые еще вчера лингвисты называли тохарскими, а теперь именуют кученским, карашарским и т. д. Таким образом, представляется весьма вероятным, что индоевропейские племена на заре своей истории далеко зашли в направлении Дальнего Востока. Тот факт, что Западная Сибирь, возможно до района Минусинска, была населена родственными скифо-сарматам народами, факт, что по обоим склонам Тянь-Шаня, со стороны Ферганы и со стороны Кашгара, в ахеменидскую эпоху жили саки, говорившие на восточноиранском языке, подводит нас к тому, чтобы положительно рассмотреть данную гипотезу. Таким образом, вероятно, значительная часть современного Восточного Туркестана также была населена индоевропейцами, либо восточно-иранского происхождения (ближе к Кашгару), либо «тохарского» (от Кучи до Ганьсу), и юэчжи соответствуют этой второй ветви.