Вениамин Апраксин - Легенды и предания о разбойниках, кладах и кладоискателях При- и Захоперского края

Всего более двухсот лет отделяют нас от золотоордынского времени, от последних татарских набегов на Русь, и это естественно должно сохраниться в памяти народа. Память – вещь цепкая. Действительно, на территории Кумылженского района, на при- и захоперской сторонах мною зафиксировано довольно много следов пребывания татар или каких-то родственных им народов золотоордынского времени.

Прежде всего это предания и легенды. К вышеописанному Лохматому кургану можно добавить, что в памяти народа он связан не только с разбойниками черкесами, но и разбойниками татарами. Об этом я уже приводил изустные сведения М. Ф. Саломатиной. О временах появления Федосеевского казачьего городка уместно добавить и сведения уроженца х. Долговский, а потом жителя х. Попов (оба в прошлом Федосеевского юрта, а ныне Кумылженского р-на) – Андрея Васильевича Молоканцева, 1892 г. р.: «Вокруг рыскали татары, когда казаки-разбойники, 12 семей, поселились в Займище, в низовьях Едовли, на Хорсеевом бугре и построили плетневую церковь».

Это татарские или тюрко-язычные слова, твердо вошедшие в казачий разговорный язык: атаман, есаул, юрт, улус, башлык, караул, басурман, товарищ, карга, толмач, деньги, кизяк, казан, ирян, ура и многие другие; пословицы про татар – незваный гость хуже татарина, как Мамай прошел, сидящего татарин берет.

Это географические названия местности: р. Бузулук, р. Елань, р. Кумылга, х. Чиганаки, х. Сарычи, станицы Букановская, Арчединская, Кепинская, Скуришенская, в низовьях Едовли озера Большая Татарка и Малая Татарка, балки Каргина в Первом (Филинском) Логу, Лохматый Темрюк и Голый Темрюк, в окрестностях х. Шакина.

Это случайные находки, зафиксированные по обеим сторонам Хопра – в частности, бронзовый божок из ст-цы Кумылженской; из нее же и х. Маноцкова (или Терсинцева) обломки металлических зеркал; из х. Шакина металлическая «тарелка» (от щита?); из ряда мест плосковидные стрелы, предметы конского снаряжения, остатки керамики, самодельные глиняные кирпичи, монеты и др.

Это остатки строений – мечети в ст-це Глазуновской и старом городке ст-це Титанской; остатки поселений ниже ст-цы Тепикинской, в окрестностях х. Ярской-1 (х. Чаплыженский), на Бурун-горе.

Это и захоронения. Так про вышеупомянутый Хорсеев бугор уроженец х. Саме кий, а потом житель ст-цы Слащевской Яков Семенович Земцов, 1910 г. р., говорил следующее: «По словам стариков, на нем когда-то у татар был наблюдательный пункт, а потом они в нем похоронили своего татарского полководца по имени Харсей».

По сведениям Кумылженского жителя Владимира Викторовича Перченко, 1963 г. р., «последняя глуховская жительница Кудинова Екатерина Павловна, 1925 г. р., говорила (и я это тоже слышал от нее. – В. А. ), что в окрестностях Лохматого кургана, у барака была квадратная каменная стена, огорожа – по слухам, это татарское кладбище». По словам других старожилов, татарские кладбища будто бы были в ст-це Слащевской, в ст-це Федосеевской; в конце 20-х годов участники краеведческой экспедиции А. Ильиной и П. Шишкина отметили какое-то нехристианское кладбище возле х. Остроуховского.

Это и родословная связь кое-каких казачьих семей. Так, по словам вышеупомянутой М. Ф. Саломатиной, «В х. Ольховка уличная кличка Ульяновых (Митрошиных) была Мамаи – это потому что будто бы они произошли от татар, были дикие». Филинский житель Емельян Иосифович Чекменев, 1909 г. р.: «Слышал, что мои хуторяне Федосовы (по-уличному Крячи) ведут свою родословную от татар». Скулябинский старожил В. В. Рвачев: «Говорят, наши хуторяне Лопуховы и Филипповы ведут свой род от татар».

Это и позаимствованные у тюркских народов, широко распространенные в старину в казачестве изготовление войлока, отопительной трубки, своеобразная (напоминающая юрту) конструкция так называемых «погребиц» над погребами и старинными ледниками.

Что касается песенного жанра, то даже в самых старинных песнях нашего казачьего края я не нашел упоминания о татарах, за исключением одной короткой песни-колядки, записанной мной в 80-х годах в х. Попов и ст-це Федосеевской:

Зато в Алексеевском районе, в дошедшем до нас изустном фольклоре цепкая людская память насельников из поколения в поколение сохранила и донесла до нас отголоски легенд и преданий о татарских кладах. Их концентрация в основном – Второй (Лутковский) Лог, который, как известно, является (одним из трех) левосторонним притоком Едовли (Первый Лог – Филинский и Третий Лог – Ольховский). Правду таят в себе эти легенды аль вымысел – кто знает, главное, они дошли до наших дней и, что интересно, татары в них чаще всего представляются разбойниками.

Легенда первая. Прямо на правобережье Второго (Лутковского) Лога, примерно в километре или полутора от бывшего х. Лобачи (в прошлом он относился к Зотовской ст-це) находилась Котловина (по-народному Котлина) с водой. По словам уроженца бывшего х. Голенкова, а потом жителя х. Скулябного Трехложанского сельсовета (оба хутора находились недалеко от х. Лобачи) Владимира Яковлевича Кузьмина, 1907 г. р.: «Население близлежащих хуторов этот водоем называли то Полынная музга, то Татарским, то Разбойничьим озером. Диаметром этот водоем был метров сто, берега несколько крутые, кругом росла сплошная полынь. До революции (да и после) ребятишками мы часто ходили купаться туда, воды там было в колено, местами – в пояс. А старики нам говорили, что раньше воды в этой музге было столько, что дна не доставали. Возле водоема хуторяне сажали огороды, коноплю. С коллективизацией в результате распашки степей Полынную музгу начало затягивать землей с ближних полей, и она стала пересыхать. Ныне от нее осталась падина 1,5 м глубиной, в которой растут две большие, уже обомшелые вербы. С весны в падине еще стоит паводковая вода, а летом все пересыхает».

«Название музги Полынная – понятно, а вот что значит два других названия – Татарское и Разбойничье?» – поинтересовался я у В. Я. Кузьмина.

«От стариков я слышал, – ответил он, – что на дне этой музги лежит бочонок с деньгами, который бросили туда разбойники, жившие здесь и обиравшие людей. Мой дед Кузьмин Григорий Васильевич (умер в революцию в 70 лет) с местными жителями пробовал искать щупом, копать на берегу и на мелководье, но ничего не нашел».

Вторую легенду про эту же музгу, в частности про название Разбойничья, мне поведал другой голенский уроженец, а ныне житель х. Скулябный Алексей Тимофеевич Чуреков, 1904 г. р. Вот его рассказ: «У нас в семье часто рассказывали, да я и сам помню такой случай. Примерно в 1910 г. заехали в х. Голенков и попросились ночевать к нам два татарина. Поговорили с моим отцом, а потом и спрашивают: «В вашем Логу ниже хутора Лобачи Полынная музга цела?» – и точно объяснили ее местонахождение. Дед говорит: «Цела, а что такое?» – «Я от своих дедов слышал, – начал один татарин, – что давным-давно наши предки шли военным обозом, нагруженные ценным добром». (Чем именно не сказали, но намекали, что «добра» много было. – В. А. ). В наших местах татар стал нагонять неприятель, и, чтобы облегчить себя, они весь обоз сгрузили в эту музгу. Мы хотели покопаться в ней, но начальство не разрешало».