Андрей Галушка - Загадки Столетней войны

Франция в первой половине XIV века была одним из сильнейших королевств Европы, с населением между двенадцатью и шестнадцатью миллионами человек – в два-три раза большим, чем население Англии (между четырьмя и шестью миллионами). Стопятидесятитысячный Париж мог свысока смотреть на провинциальный Лондон. Франция была богатой страной, с сильнейшей экономической, политической и культурной позицией в католической Европе. Начиная с рубежа столетия, папы римские фактически выполняли желания французских королей. Французские кардиналы имели большинство в кардинальском конклаве, избиравшем Папу, и регулярно избирали на папский престол – находившийся в Авиньоне на реке Роне, окружённом со всех сторон владениями короля Франции – очередного французского кардинала.

Однако, в отличие от его соперника, административный аппарат французского монарха был менее эффективным. Хотя король напрямую контролировал две трети территории страны, остальная треть принадлежала его вассалам, могущественным аристократам, с чьими желаниями и капризами королю приходилось считаться. Его власть, как и в Англии, ограничивали Генеральные штаты – собрание представителей духовенства, рыцарства и горожан – их согласия необходимо было добиться, если король хотел ввести новые налоги, например, налог на движимое имущество. В принципе, это было не так уж и плохо с точки зрения монарха. Внешний враг, как известно, часто сплачивает против себя население угрожаемой страны. Кроме того, король имел возможность использовать заседания Генеральных штатов в пропагандистских целях, преподнося представителям сословий собственную версию причин и хода войны. Тем не менее, согласие Генеральных штатов нужно было получить. А это далеко не всегда удавалось.

Впрочем, французский король мог вводить особый налог для защиты королевства без необходимости консультироваться с собранием представителей его подданных. К тому же королевские владения приносили ему ежегодно двадцать шесть тонн серебра в доходах. Король Англии мог распоряжаться лишь годовыми пятью тоннами серебра со своих собственных владений, и поэтому намного сильнее зависел от количества собираемых в его государстве налогов.

У Франции было ещё одно важное преимущество. Её отделял от Англии пролив Ла-Манш (да, была ещё английская Гасконь, но её от Англии отделяло ещё более длительное и опасное морское путешествие). Английскому королю, чтобы вести войну за французский трон, нужно было сперва переправить свою армию на континент. При этом у французской короны был собственный сильный военный флот. К тому же на помощь Франции мог прийти её союзник – итальянская торговая республика Генуя, со своим собственным большим и испытанным в боях флотом. В то же время английский король собственного военного флота не имел и мог рассчитывать только на то, чтобы реквизировать купеческие суда для несения боевой службы, предварительно переоборудовав их. Это означало, что реквизированные корабли не смогут участвовать в транспортировке во Фландрию английского экспорта – шерсти, тем самым снижая размеры английской внешней торговли, а вместе с ней и доходов королевской казны, которые весьма и весьма от неё зависели.

Наконец, военный союз между Францией и Шотландией обеспечивал необходимость для английского монарха держать на севере страны существенный военный контингент, на случай нападения со стороны шотландцев.

В начале XIV века французская армия была реорганизована с целью усиления королевской власти. Эти преобразования стали результатом войны с фламандскими повстанцами, завершившейся победой Франции в 1328 году. К моменту начала Столетней войны армия короля Филиппа VІ насчитывала примерно 20–25 тысяч человек, но в случае необходимости ее численность могла быть увеличена вдвое. В 1339 году под знамёнами короля Филиппа было полсотни тысяч воинов, и ещё двадцать тысяч было мобилизовано для службы на французских боевых кораблях.

Поскольку по численности населения Англия уступала Франции более чем вдвое, король Эдуард не мог созвать такую же большую армию. В том же 1339 году он пересёк пролив Ла-Манш со всего лишь четырьмя с половиной тысячами солдат. Конечно, он мог рассчитывать – но на другом театре военных действий – на своих гасконских подданных, которые могли выставить от четырёх до семи тысяч бойцов. Также ему на помощь могли прийти города Фландрии, с трудом мирившиеся с недавним подчинением французским королём, а также некоторые князья из территорий Священной Римской империи – проще говоря, немцы. Без этих внешних союзников рассчитывать на победу над Францией было бы сложно.

Ядром как английской, так и французской армий были латники, которые могли быть как рыцарями, так и наёмниками из неблагородных сословий. В середине XIV века рыцари в качестве защитного вооружения носили кольчугу – рубаху, сплетённую из железных колец, каждое из которых было соединено с четырьмя соседними. Такая кольчуга весила около пятнадцати килограммов. Весь этот вес приходился на плечи воина. Кольчуга надевалась поверх стёганой куртки и закрывала рыцаря от шеи (хотя иногда делались кольчужные капюшоны, так называемые хауберки) до колен. Ноги были защищены кольчужными же чулками. Голову прикрывал железный шлем: либо открытый, либо с откидывающимся забралом. и в этот период обычно имевший остроконечную форму. XIV век стал началом появления пластинчатого доспеха, достигшего апогея развития через сто пятьдесят лет, и пока что только отдельные железные пластины дополняли кольчугу: нагрудная кираса, а также элементы защиты конечностей. Появившийся позже полный пластинчатый доспех мог иметь массу свыше тридцати килограммов, но этот вес был распределён по всему телу.

Иногда встречающиеся суждения о неповоротливости рыцарей (не могли подняться, если упали, на коня их приходилось сажать, поднимая на канатах и тому подобное) являются мифами. Рыцари в полном вооружении вполне могли вскакивать в седло своих весьма дорогих, иногда стоивших целое состояние боевых скакунов, могли ходить и бегать, и тем более сражаться врукопашную. Надо сказать, что существовали и очень тяжелые доспехи, в которых, действительно, было почти невозможно пошевелиться. Но это были доспехи для рыцарских турниров, так сказать, спортивный инвентарь, а не боевое оружие.

Конные рыцари обеспечивали армии элемент мобильности. Они могли действовать как конница: совершать рейды на территорию врага, в сражениях атаковать вражеский строй, и особенно – преследовать врага, бегущего с поля боя, превращая неудачу в полный разгром. Но довольно часто рыцари верхом лишь передвигались к месту битвы, а во время сражения спешивались и сражались с противником в пешем строю. Оружием рыцарей был прямой длинный меч, который также служил символом статуса рыцаря. Если латник сражался верхом, то был вооружён трёхметровым копьём-лансом. Иногда в схватках верхом рыцари использовали боевые топоры (известен эпизод в начале сражения при Баннокбурне в 1314 году, когда шотландская армия разгромила превосходящую её по численности армию английского короля Эдуарда II: шотландский король Роберт Брюс в единоборстве сразил боевым топором английского рыцаря, устремившегося на короля с лансом наперевес). В рукопашной схватке в пешем строю рыцари использовали и большие боевые топоры и боевые молоты – рубящие и ударно-дробящие инструменты убийства, насаженные на двухметровые древка.