Андрей Посняков - Лоцман. Сокровище государя

– Братство «черноголовых»?! – Ордин-Нащокин азартно потер руки. – О, это хорошие связи. «Черноголовые» имеют большое влияние на рижский рат! И не только на рижский.

Никита покачал головой:

– Боюсь, ничего хорошего из этой связи не выйдет. Мы с герром Майнингом весьма в натянутых отношениях. Хотя вряд ли он меня так уж хорошо запомнил. Мы и виделись-то всего пару раз.

– Запомнил, не сомневайтесь, – жестко уверил дьяк. – Он же купец! Мало того – казначей братства. А у такого рода людей обычно очень хорошая память. Теперь вот еще что… – Афанасий Лаврентьевич задумчиво забарабанил пальцами по столу, покрытому тонкий английским сукном. – Хочу предупредить вас о шведском главнокомандующем, Магнусе Делагарди, графе Леске. Он же – генерал-губернатор Лифляндии, бывший фаворит королевы Кристины и дядя нынешнего короля. Кстати, Магнус – сын того самого Якоба Делагарди, что когда-то вместе со славным нашим воеводою Михаилом Скопиным-Шуйским разгромили опаснейшего самозванца – Тушинского вора, возомнившего себя царевичем Дмитрием. Потом Якоб захватил Новгород… Давняя история, да. Но! Что я хочу сказать: Магнус ничуть не глупее своего славного отца! Умен, образован, начитан. И весьма деятелен! К тому же – он богатейший человек Швеции! Это очень опасный и достойный враг. Постарайтесь не оказаться без особой нужды в поле его зрения. Впрочем, возможно, как раз это-то и понадобится.

– Я запомнил, – спокойно кивнул Бутурлин.

Дьяк усмехнулся:

– Тогда запомните еще одного. Некий Юрий Стрис, ушлый рижский бюргер. Наши купцы зовут его – Стриж. Так вот, этот самый Стрис-Стриж не так давно арендовал за сто ефимков-рейхсталеров у города подворье для русских торговцев. Небольшое, находится за городской стеной, в пригороде. Нравы там царят, мягко говоря, странные! Стриж постоянно творит в отношении наших купцов всякого рода неправды, самоуправничает. То ворвется с солдатами в покои, то ограбит купцов, то выгонит… Все продукты заставляет покупать в своей лавке – втридорога. Сколь на него ни жаловались – а толку нет. Вы, Никита, отправитесь в Ригу под видом купца… И, несомненно, с этим Стрижом столкнетесь.

– Ему же хуже будет, – Никита Петрович хмыкнул в кулак. – Коли уж это такой злодей, так, думаю, хорошая взбучка пойдет ему только на пользу!

– Ах, молодец! – одобрительно кивнул Афанасий Лаврентьевич. – Взбучка – взбучкой, однако помните – привлекать к себе лишнее внимание вам совершенно ни к чему. Будьте понеприметнее. Вижу, хотите что-то спросить?

– Да. Нашим торговцам разрешается останавливаться только на подворье?

– Да, так.

– Выход в город свободный?

– Нет. Нужно выписывать подорожную и паспорта у местных властей.

– Плохо, – сотник задумчиво покусал губу. – Я так понимаю, все русские в Риге сейчас на подозрении?

– На подозрении, да, – подтвердил царедворец. – Задание будет нелегким. Впрочем, государь отчего-то верит вам. Верит, что справитесь.

– Я справлюсь, – улыбнулся Бутурлин. – Только вот… Ежели русским такое недоверие, так, может быть, лучше отправиться в Ригу под видом немца? Скажем, беженца из того же Ниена… купца, а лучше – приказчика. К мелкому человеку и внимание – мельче.

– Да, но приказчику трудно будет войти в общество! Имейте это в виду.

– Приказчиком въедем. А там – поглядим. Понадобятся деньги!

– Да, да, конечно!

– И лучше бы взять их уже там. Можно отправить с купцами некую сумму?

– Отправим. Что ж… готовьтесь. И – да храни вас Господь!

Тепло простившись с дьяком, Никита Петрович направился обратно к себе, в избу зажиточного крестьянина Савватия. Нужно было хорошенько, во всех подробностях, продумать, каким образом попасть в Ригу. Пробраться, не вызывая никаких подозрений, и, по возможности, быстро.

Как и вчера, ярко светило солнышко, слепило глаза, отражалось в окнах хором. На верфи звенели топоры, визжали пилы – заканчивали, работа шла, любо-дорого посмотреть! Никто не бездельничал, не шатался туда-сюда попусту, воевода Семен Змеев четко знал свое дело. Да и что сказать – шутка ли, шестьсот стругов выстроил! Вон они, красавцы, покачиваются у бережка. Хоть и не морские корабли, а все же – шесть сотен. Организовать такое дело далеко не каждому по плечу, однако воевода Змеев справлялся. Значит, не зря государь его на такое дело поставил!

Никита Петрович вдруг усмехнулся, припомнив поговорку-песенку:

– Если ставишь ты на дело девять дураков, будешь ты десятым смело – ты и сам таков.

Русская была песенка или немецкая, шведская – бог весть – однако суть передала точно. Что и говорить, похоже, умел молодой царь разбираться в людях. Умел. Дураков на дело не ставил.

Сверху капало. Противные такие капли, холодные, как змеиная кожа. Капали отупляюще мерно – кап-кап, кап-кап-кап… С ума сойдешь от этой чертовой проклятой капели! Ну и лето нынче, мать ети… Опять дождь!

Стерев со лба очередную, растекшуюся холодной влагою каплю, Бутурлин поворочался на гниловатой соломе, кутаясь в куцый немецкий кафтан.

Интересно, откуда капало-то? Крыша в узилище прохудилась? Так до крыши-то – высоко, темница в подвале. С чего ж тогда капли? Однако загадка, да…

В узилище Бутурлин попал, закатив в местной псковской корчме хар-рошую веселую драку! Да-да, именно во Пскове и происходило дело, поскольку из этого города шел прямой торговый путь на Ригу. И даже не один путь, а целых три, вернее даже – три с половиной. Два зимних и полтора летних – один через Нейгаузен или, как его называли русские – Новгородок Ливонский, и второй – через Юрьев-Дерпт. Именно второй путь шведы хотели сделать главным, восстанавливая древнее торговое право Дерпта (кстати, в обиду Риге), еще лет восемь назад запретив короткий путь через Новгородок. Русские купцы – новгородцы, москвичи, псковичи, тихвинцы – в то столетие ездили за границу охотно и часто, правда, для этого нужно было выписывать или, как тогда говорили, «выбирать» у местных воевод подорожные грамоты, стоившие не так уж и мало. Тем не менее, если б совсем невыгодно было торговать, так и не ездили бы. Что же касаемо жителей порубежных городов (того же Пскова), то им по «Соборному уложению» Алексея Михайловича от 1649 года разрешалось ездить в соседние немецкие и литовские земли без проезжих грамот.

Летняя дорога из Пскова в Ригу через Дерпт насчитывала шестьдесят четыре шведские мили, а в каждой миле – около десяти верст. Торговый путь через Новгородок Ливонский оказывался куда как короче – всего-то сорок девять миль, вот купцы им и пользовались к своей выгоде. Шведы же такой путь запрещали, делая ставку на торговое развитие Дерпта. Также запрещалось вести торговлю по пути.