Томас Майн Рид - Смертельный выстрел

Они тоже считаются плантаторами, но мелкими, имеют с полдюжины невольников и обладают небольшим участком расчищенной от леса земли, занимающим от двадцати до пятидесяти акров [15] Акр – мера площади, равная примерно 0,4 га. . Каркасный дом свидетельствует о благосостоянии владельцев, тогда как две-три бревенчатые постройки на заднем дворе: амбар, конюшня и другие службы – говорят о наличии хозяйства.

Вот в такого рода жилище и обитала вдова Клэнси.

Как уже упоминалось, овдовела она недавно, и еще носила на голове траур, а в сердце печаль.

Муж, выходец из благородного ирландского семейства, переселился в Нэшвилл, столицу Теннесси, где в былые времена обосновалось много ирландцев. Там он и женился. Его избранница была коренной уроженкой Теннесси и вела родословную от пионеров Каролины, колонизировавших этот штат в конце восемнадцатого века. Тамошние Робертсоны, Гиннесы, Гардинги и Брэдфорды завещали своим потомкам право называться людьми благородными или, по крайней мере, имя, достойное уважения и обыкновенно вызывавшее его.

В Америке, как и везде, ирландцы редко достигают богатства, в особенности это характерно для дворян. Будучи при деньгах, они легко усваивают привычку швырять их направо и налево, и быстро оказываются на мели.

Так случилось и с капитаном Джеком Клэнси, получившим за женой богатое приданое, которое он поспешил растратить на пирушки с друзьями, так что принужден был переселиться в Миссисипи, где земля стоила дешевле и где помещик мог протянуть еще какое-то время на свой ежегодный доход.

Купленное им здесь имение оказалось не лучшего свойства, и это побудило его задуматься о переезде в северо-восточный Техас, ставший в то время популярным объектом колонизации. Он послал туда сына. Молодой человек провел в штате Одинокой Звезды год в поисках удобного места и возвратился с благоприятными вестями.

Но ухо, которому предназначались эти вести, не могло больше ничего услышать. По своем возвращении Чарльз обнаружил, что осиротел и остался единственным утешением для матери, которую тяжкое горе едва саму не свело в могилу. То было одно из страшных испытаний, подточивших ее силы – еще одно такое, и кладбищенская плита навеки сомкнется над ней.

Такие унылые мысли витали в голове матери в описываемый день, когда после захода солнца она сидела в своей комнате, освещаемой тусклой свечой, и напрягала слух в попытке уловить шаги возвращающегося домой сына.

В полдень Чарльз отправился на оленью охоту, как это частенько случалось прежде. Мать знала эту его слабость и не ругала, даже если он возвращался поздно. Ей известно было, что он с детских лет обожал охоту.

Но сегодня он запаздывал больше обыкновенного: животные удалялись уже на ночлег в свои убежища, а к «факельной охоте» Чарльз никогда склонности не питал.

Одно только могло объяснить его задержку. С некоторых пор мать, следившая за сыном заботливым взором, заметила его рассеянность, слышала вздохи, выходившие из глубины сердца. Кто не угадает этих проявлений симптомов любви, проявись они у мужчины или женщины? Миссис Клэнси их узнала и поняла, что Чарльз подвержен этому недугу.

Витающие в воздухе слухи, признаки, пусть едва, но все-таки заметные, а быть может, словечко доверенной служанки, укрепили вдову в ее подозрениях, одновременно указав на предмет страсти сына.

Миссис Клэнси не жаловалась и не сердилась. Не было в округе ни одной девушки, которую она хотела бы заполучить в невестки так горячо, как Хелен Армстронг: не за ее красоту, не за высокое общественное положение – Каролина Клэнси и сама происходила из хорошей семьи. Что ее привлекало и побуждало одобрить выбор сына, так это известный всем благородный характер юной леди.

И, припомнив собственную молодость и свидания с отцом Чарльза под покровом ночи, мать не судила сына строго за отсутствие дома, пусть и в такой поздний час.

И только когда часы пробили полночь, она начала беспокоиться. Беспокойство перешло в тревогу, а затем в страх. Почему он не возвращается после полуночи? Пташка, шепнувшая ей про эту любовную связь, поведала и про тайный ее характер. Миссис Клэнси это не нравилось. Тайное ухаживание бросало тень на ее сына, на ее саму, что было особенно неприятно в свете их скромного достатка. Но она черпала утешение в воспоминаниях о том, что ухаживания за ней носили тот же самый характер.

Но, так или иначе, в такой час юная леди не должна, не смела быть вне дома. Тем более что, как это прекрасно знали все соседи, рано поутру Армстронгам предстояло двинуться в путь. Обитатели плантации давно уже должны были отойти ко сну. Стало быть, не любимая девушка удерживала ее сына. Была еще какая-то причина. Но какая? Эта мысль не давала покоя страдающей матери.

Время от времени она вставала с кресла, стоило ей уловить какой-нибудь звук; то и дело подходила к двери и выглядывала на улицу. Но всякий раз тщетно.

Подолгу стояла она на крыльце, вглядываясь в идущую мимо калитки дорогу, напряженно прислушиваясь.

В начале ночи было темно, но затем луна залила все серебристым светом. Но он не освещал мужской фигуры, да и вообще чего-либо живого. Не слышалось звука приближающихся шагов, ничего, напоминающего поступь.

Пробило час после полуночи, а сын не возвращался. Миссис Клэнси начала приходить в отчаяние и с возрастающей тревогой наблюдала за стрелками на циферблате.

С каминной полки доносилось тиканье маленьких часов «Коннектикут». Купленная у разносчика вещь могла привирать, поскольку забиравшиеся на юг торговцы частенько сбывали хлам. Помня об этом, мать тешила себя надеждой.

Но, стоя на крыльце и наблюдая за перемещением луны, бедняжка понимала, что час действительно очень поздний.

Из леса и лежащего за ним болота до нее донеслись новые звуки. Будучи знакома с дикой природой, женщина верно истолковала их. Клекот индейки означает приближение утра.

Часы пробили два, а шагов все не слышно, и сын не возвращается!

– Где же мой Чарльз? Где это он так задержался? – задавала себе несчастная вопросы, те же самые, что несколько часов назад вырывались из уст Хелен.

То были слова, внушенные иной страстью, но одинаково сильной и, конечно, чистой.

Обе тревожились, но как различны были их переживания! Девушка считала себя униженной, покинутой, а мать – мучилась предчувствием, что у нее нет более сына.

Спустя некоторое время – когда в поздний, а точнее, ранний час миссис Клэнси увидела, как в калитку вбежала собака Чарльза, ее мрачные страхи укрепились. А для материнского сердца, уже наполненного тревогой, они казались уже воплотившимися.

Это было сверх ее сил. Истомленная долгим ожиданием и напряженным бдением, она увидела, что улегшаяся на крыльце собака вся перепачкана в грязи и в крови, и упала, как подкошенная.