Джеймс Уиллард Шульц - Шкура белого бизона

Глава первая

Как сбылось видение Бобрихи

Тем утром, 10 июля 1872 года, когда я впервые увидел озеро Кутенаи – теперь это озеро Уотертон в провинции Альберта – я был счастлив. Наконец-то я мужчина! В тот день мне исполнился двадцать один год, и на завтрак мой дядя, Джон Уинтроп, и его прекрасная, жизнерадостная, мудрая жена, Женщина-Горностай, сделали мне подарок – одну треть в их предприятии по торговле с индейцами. Я еще не остыл от этого сюрприза, когда около полудня Апси, младший брат Женщины-Горностая, отъехав далеко вперед от нашей группы, остановились на небольшом холме к западу от озера, спешились и замерли, любуясь открывшимся перед нами видом. Где-то здесь, на берегах озера Кутенаи, мой дядя хотел поставить новый торговый пост.

Синее озеро, окруженное высокими горами, протянулось с севера на юг на несколько миль, а дальше, у конца долины, горы были еще выше – гигантские отроги Скалистых гор, покрытые ледниками. Впечатленный этим зрелищем, я забыл обо всем на свете, когда Апси толкнул меня локтем:

– Какит кай исапьячис. Анитакит! (Дай мне свой далеко видящий инструмент. Скорее!)

Я протянул ему мощную подзорную трубу и увидел, что он навел ее на небольшое стадо бизонов, пасшееся на длинном участке прерии, отделенном от нас заливом шириной в полмили. Я не мог понять, что интересного увидел там Апси.

Вдруг он отвлек меня криком:

– Красный Лис, там белый бизон! Тот самый, из видения Бобрихи!

– Да нет. Это невозможно, – ответил я.

– Но это так! Возьми свой далеко видящий инструмент и сам посмотри!

Он был прав. В стаде был двухлетка молочно-белого цвета. Я с трудом мог поверить своим глазам; для нас это было настоящим безумием, ведь именно видение женщины-шамана о белом бизоне недалеко от озера Кутенаи заставило нас бросить торговый пост на реке Миссури и совершить путешествие в четыреста миль, чтобы здесь построить новый пост.

– Ты его видишь? Корова или бычок, не совсем взрослый? – нетерпеливо спросил Апси.

– Да. Один, двухлетка.

– Тогда убирай свой далеко смотрящий инструмент. Мы должны сделать все возможное, чтобы убить это священное животное, принадлежащее только лишь Солнцу.

Мы спустились с холма на глубоко протоптанную тропинку и направились на юг, к концу длинного участка прерии. Осторожно пробравшись через лес, мы приблизились к открытому склону и заметили, что бизоны развернулись и медленно приближаются к нам. Мы планировали броситься к ним и убить белого, пока они не развернутся и не поскачут, стараясь спастись, но тут внезапный порыв ветра донес до стада наш запах. Бизоны тут де подняли головы и помчались к лесу, ограничивающему равнину с севера, прежде чем мы смогли выйти на открытое место. Они вломились в него и с треском стали пробираться сквозь заросли к тропе, по которой мы шли.

Мы развернулись и помчались в ту сторону, пытаясь отрезать их, но все стадо оказалось на тропе раньше нас и в панике помчалось по ней. Мы с Апси, который был впереди, скакали за ними, пытаясь рассмотреть белого среди старых коров.

Наши лошади мордами почти касались хвостов последних бизонов в стаде, мы кричали и стреляли, пытаясь заставить их рассеяться и дать нам доступ к тому, который был нам нужен. Но они упорно держались рядом, и, когда нам пришлось с трудом пробираться через лес, то не оставалось ничего другого, кроме как двигаться за ними, пока стадо не выйдет на открытое место, широкую полосу прерии, спускающуюся к озеру. Но уж теперь-то, думал я, мы точно добудем белого!

Скоро мы доскакали до травянистого склона. Поднимаясь по нему, напуганные бизоны теряли скорость. Наши лошади скакали быстрее! В середине склона была возвышенность, с которой стекали ручьи, по берегам поросшие деревьями, и мы, не проскакав еще и полпути до нее, обогнали много бизонов из этого стада и приближались к вожаку, рядом с которым был белый.

– Он наш! – восторженно крикнул я.

Но когда мы были уже рядом с ручьем, из зарослей выехал дядя на своем иноходце, а вслед за ним – один из десяти наших фургонов, которым управлял старый седой Сэм Бакли, наш караванщик и погонщик. Бизоны разделились, часть поскакала вправо, другая влево, и белый оказался в числе последних, которые поскакали вверх по склону и перемахнули ручей.

Мы с Апси рванулись за ним. Мы так сильно приблизились к нему, что он оторвался от остальных и, развернувшись, поскакал вниз, к озеру. Наши лошади, увидев, что остался только один преследуемый, прижали уши к голове и рванулись за ним. Я много раз преследовал стада бизонов, но никогда не испытывал такого возбуждения, какое охватило меня сейчас, когда мы гнались за редчайшим из альбиносов, белым бизоном – может быть, одним из миллиона животных своего вида! Апси хотел добыть его, и я тоже, Я надеялся, что мы легко сможем его подстрелить, и разделим честь за такую добычу. Ведь я любил его, младшего брата Женщины-Горностая. Он был моим ровесником и нитука – моим другом!

Белый бизон пересек тропу всего в пятидесяти ярдах впереди нас, и наши лошади скакали быстрее него. Мы почти догнали его, когда лошадь Апси попала передней ногой в холмик перед норой сурка и оба они упали, моя лошадь отскочила в сторону, чтобы они ее на сшибли. Я видел, что Апси сразу вскочил, он не пострадал, но погоня для него закончилась. А я в следующий момент был совсем рядом с белым, нос моей лошади почти касался его крестца!

Так мы скакали, и я хотел уже было стрелять, но неожиданно он развернулся и поскакал вверх по склону. Моя лошадь тоже развернулась, и я выстрелил ему под лопатку, но промазал. Я выстрелил еще и еще, и пятый выстрел поразил его в правую заднюю ногу, и он упал. Спешившись, я последним выстрелом прервал его страдания.

Пока я стоял, восхищенно глядя на свою добычу с шерстью кремового цвета и с черными рогами, подошел Апси, поющий песню волка – песню охотника, а потом подтянулись мой дядя, Женщина-Горностай, Бакли, наши работники-французы с упряжками и фургонами, и последними их индейские жены с детьми и с лошадьми – верховыми, запряженными в травуа, вьючными и тащившими длинные жерди. Эти последние пели и молились, крича друг другу, что я это сделал, я добыл белого бизона, и так сбылось видение Бобрихи, жрицы Солнца.

Более остальных была возбуждена жена моего дяди, Женщина-Горностай, моя почти-мать. Спрыгнув с лошади, она подбежала ко мне, обняла меня, и с повлажневшими глазами стала благодарить Солнце за то, что оно выбрало именно меня для того, чтобы убить животное из священного видения Бобрихи.

Только я один чувствовал, с каким циничным настроением мой дядя, сидя в седле, наблюдает за происходящим. Когда, наконец, он смог заставить остальных слышать его, то сказал, что уже перевалило за полдень, и нужно двигаться дальше, чтобы до вечера найти место для нового торгового поста и там разбить лагерь. На это Женщина-Горностай гневно ответила, что добыть белого бизона и аккуратно освежевать тушу – дело намного более важное, чем строительство любого торгового поста.