Максим Мочалов - Куликово поле

Сергий посмотрел в глаза Великого князя. Смотрел долго, как будто хотел что-то прочесть в его душе. Дмитрию показалось, что прошла целая вечность, хотя объективно прошло не более десяти секунд. Старец не спеша опустил свои глаза на стол, взял кружку, и поставил её между собой и князем.

– Ты что видишь?

– Кружку.

– А какая она? – и Сергий провёл своей ладонью по кружке со стороны Дмитрия.

– Обычная простая деревянная кружка. Гладкая.

– Гладкая?

– Да.

– Точно?

– Точно.

Сергий развернул кружку и указал на ручку.

– А вот мне кажется, что она не гладкая. Тут есть ручка. Вот видишь, Дмитрий. Кружка одна. Мы с тобой два нормальных взрослых человека, сидим в шаге друг от друга, за одним столом, смотрим на одну и туже кружку, но видим разное. Ты видишь гладкий бок. А я – бок с ручкой. Ты с пеной у рта будешь мне доказывать, что кружка гладкая. А я – что у кружки есть ручка. Кто из нас прав? Оба. Потому, что ты видишь, что кружка гладкая, а я вижу, что у неё есть ручка. Кто не прав? Оба. Потому, что тебе не видно, что с моей стороны, а мне не видно, что с твоей. И это несмотря на то, что, повторюсь, мы сидим за одним столом, в шаге друг от друга!

Князь усмехнулся. Сергий оторвал взгляд от кружки и вновь посмотрел Дмитрию в глаза.

– Киприан законный митрополит Руси. Объясни, почему ты противишься воли церкви?

Дмитрий поднял глаза на Сергия.

– Я не иду против церкви. Против людей, что стоят во главе церкви – да, но не против церкви! Для абсолютного большинства людей священники и церковь – это одно и тоже. Но митрополит Алексей научил меня отличать одно от другого, и ты не смешивай эти два понятия. Церковь это святое. Идти против святого есть безрассудство и глупость. Но церковные люди – это люди. Такие же, как и все остальные. Со своими страстями, грехами. Во время поста они пьют, едят мясо. Воруют, блудят, убивают. Кто тайно, а кто явно, да ещё и прикрываясь именем Бога.

Дмитрий опять встал, заходил по комнате. Он понимал всю абсурдность ситуации – преданный анафеме князь рассуждает на религиозные темы, о грехе, о людях, с человеком, которого все, в том числе и он сам, хотели бы видеть на посту митрополита. Поймёт ли тот правильно слова Великого князя? Всё-таки тема слишком скользкая, а образования, особенно по церковным вопросам, у Великого князя маловато. Но деваться было уже некуда, и Дмитрий продолжал.

– Там, на западе, они выбирают из своей среды «самого святого» и ставят его во главе церкви. Называют его «папой Римским». И его грехи, тем самым начинают дискриминировать церковь. Но это не грехи церкви! Это грехи людей, стоящих во главе церкви! Вот потому-то мы, православные, в корне расходимся с католичеством! Возглавлять митрополию, максимум патриархию, но не церковь! Потому что человек – это человек. Неважно кто он по национальности – немец, фрязь, русский, татарин, булгарин – это человек. А человек грешен по своей природе. И будет грешить, не важно, будет это обычный холоп, или барин, или поп, или патриарх, или папа римский! Будет грешить! Потому что природа у него такая! И лишь единицы, вроде тебя, способны идти против природы! Единицы во всём мире! А греша, люди, стоящие во главе церкви, вызывают ропот. Ропот против себя. А глупцы оборачивают ропот против них, людей во главе церкви, слуг церкви – в ропот против самой церкви, против святого! Но это, повторяю, глупость, безрассудство! Повторяю – я не иду против церкви!

Сергий молча кивнул. Он, безусловно, мог бы поправить отдельные неточности в словах Великого князя. Но зачем? Великий князь не затем сюда приехал, чтобы спорить. Дмитрий успокоился и опять присел на прежнее место. Похоже, старец понял его.

– Допустим, ты прав, и твои действия не идут против церкви, по крайней мере, с твоей точки зрения. Но не с моей. Поэтому, поясни их поподробней.

– Это долго рассказывать.

– А я никуда не тороплюсь. Ты тоже, раз приехал ко мне в такую даль.

Дмитрий посмотрел на образа.

– Даже не знаю с чего начать…

– А ты начни с начала. Чем раньше, тем лучше. Так мне будет легче понять тебя.

– С начала…

Дмитрий задумался. Пожав плечами, глубоко вздохнул.

– Ну что ж, с начала, так с начала. Как ты знаешь, в настоящий момент, Русь, по большому счёту, разделена на три части. Самая крупная часть, в настоящий момент объединившая в себе более половины территории бывшей Киевской Руси – Великое княжества Литовское и Русское. Возглавляю её Гедеминовичи – княжеский род одного из литовских племён, а именно – аукшайтов, поднявшегося благодаря князю Миндовгу. Миндовг же и определил внешнюю политику Литвы – стать государством, сплотившим вокруг себя русские княжества, подчинить, таким образом, территории бывшей Киевской Руси.

Сергий согласно кивнул. Благоговение литовцев-аукшайтов перед русскими было настолько велико, что те переняли у русских всё – и политический строй, и культуру, и религию. Потому и стремились аукшайтские князья расширить свои владения за счет, прежде всего русских земель, а не за счёт земель иных литовских народов. И далеко не всегда расширение шло путём войн. Русские князья скрепляли союз с Литвой, с охотой выдавая своих дочерей за литовских князей. А литовцы-аукшайты с радостью брали их себе в жены, с презрением глядя на княжеских дочерей из других литовских племён.

– Территория Литвы сейчас, благодаря русским землям разрослась так, что сами литовцы-аукшайты растворились среди русских. Русь поглотила Литву. Даже у себя дома, общаясь друг с другом, литовские князья говорят на русском, а не на литовском языке. Собственно, сейчас именно Литву многие и называют Русью, ведь она контролирует практически все русские земли бывшей Киевской Руси, за исключением её северо-восточной части, отвоёванную когда-то у Волжской Булгарии. По татарскому обычаю, эти территории условно разделены на две части – на западную – Чёрную Русь и восточную, основную – Белую Русь. Чёткой границы между ними нет, но всё-таки под Чёрной Русью понимают, как правило, земли Галиции и территорий, что севернее и южнее её, за которые вот уже лет сорок как идёт война между Литвой и Польшей. А всё остальное – это Белая Русь, которая целиком и полностью входит в состав Литвы и, по татарскому обычаю, является главной над Чёрной Русью.

Сергий в задумчивости опять кивнул. Что ж, похоже, Дмитрий действительно решил копнуть поглубже. И разговор действительно затянется. Но зато, чем больше будет сказано, тем меньше будет недосказано.

– Вторая часть – наша часть, северо-восточная Русь, которая состоит из независимых великих русских княжеств, которые управляются князьями из рода Рюрика. И, наконец, третья часть, самая малая – Малая Русь, принадлежит Польше. Как известно, эта территория является своеобразной переходной границей, как славянского мира, так и татарского, и потому иногда её презрительно называют, окраина.