Айлин Вульф - Друзья и недруги. Том 1

– А если бы я пробыл с Робином до утра? – упрекнул ее Вилл, крепче прижав к груди.

– Я бы, наверное, замерзла, – улыбнулась Элизабет и тревожно заглянула ему в глаза: – Все хорошо?

Вилл понял, что она спрашивает, как его принял Робин, и, успокаивая тревогу Элизабет, кивнул. Чувствуя, как она дрожит, он сообразил, что ее надо немедленно согреть, чтобы эта ночь не закончилась для Элизабет сильной простудой. Когда он нес ее мимо дома родителей, она хотела соскользнуть с его рук, но Вилл не позволил и принес ее в свой дом.

Только поднявшись в спальню, Вилл поставил Элизабет на ноги и скомандовал:

– Снимай с себя все и быстро ложись в постель! Я принесу тебе горячего вина с медом.

– Я сама! – попыталась сказать Элизабет, но Вилл оборвал ее:

– В постель, Лиз! Я не люблю повторять дважды!

Пока он на кухне разводил огонь и грел вино, Элизабет, раздевшись, забралась в постель и закуталась в теплое покрывало. Она немного согрелась, но ее все равно бил озноб: слишком долго она мерзла у дверей господского дома, терпеливо поджидая Вилла.

Вилл подал ей кружку с горячим сладким вином, бесцеремонно отбросил край покрывала с ее ног и взял ступни в свои ладони.

– Как ледышки! – воскликнул он, растирая ноги Элизабет, пока кожа не стала розовой. – Теплее?

– Гораздо теплее! – кивнула Элизабет. – Спасибо, я согрелась.

Поймав выразительный и насмешливый взгляд Вилла, она тут же поправилась:

– Почти согрелась!

– Почти, но не совсем, – усмехнулся Вилл и, забрав опустевшую кружку из рук Элизабет, твердо сказал: – Придется греть тебя самому, чтобы ты окончательно оттаяла.

С таким благим намерением он скинул с себя одежду, нырнул под покрывало и обнял Элизабет, крепко прижав к себе. Вилл согревал Элизабет теплом своего тела, ее лицо – губами. Она ответила на поцелуи, и благие помыслы тут же покинули его. Сам того не заметив, он мягко опрокинул ее на спину и погрузился в жаркую влажную глубину. Элизабет с готовностью приняла его и обвила руками его шею.

– Любимый! – шептала она. – Мой самый любимый! Вилл!

Вилл воспринял ее признания в любви как должное, и они были приятны ему. Теперь, когда его не сжигала тревога за судьбу брата, а Элизабет больше не испытывала боли, он ласкал и ласкал ее в неоднократной близости, пока его тело не наполнилось звенящей легкостью, перелив в Элизабет весь свой жар.

Первую неделю пребывания в Локсли Робин провел в постели. Рана в плече начала заживать, но его одолевали приступы жара. Эдрик обеспокоился, не подхватил ли воспитанник лихорадку, но Эллен решительно отмела его опасения.

– Лорд Робин не простужен, и никакой лихорадки нет, – уверенно заявила она.

– Тогда почему у него приступы жара, который едва не плавит его, а в перерывах одолевает слабость, так что он с трудом может слово сказать? – сердито хмурил брови Эдрик.

– Из-за перенапряжения сил – и душевных, и телесных – за последние недели. Так бывает, когда человек оказывается в безопасности – и вдруг валится с ног. Вы лучше меня, сэр Эдрик, знаете, что довелось вынести лорду Робину и сколько ему понадобилось для этого сил. Не забывайте, он потерял отца и глубоко переживает его смерть, хотя и держит горе внутри. Ему просто нужен отдых, он поправится.

Эллен переселилась в господский дом с вынужденного согласия Эдрика, понимавшего, что ему не с руки ни вести хозяйство, ни ухаживать за девочками, ни тем более лечить Робина. Эллен готовила для Робина отвары, понижающие жар, которые он безмолвно выпивал и закрывал глаза до следующего ее появления у его постели. Постепенно он начал оживать и, хотя приступы жара, перемежавшиеся слабостью, еще одолевали его, стал наблюдать, как Эллен готовит лекарство, и подсказывать, какие травы надо добавить к тем, что она выбрала. Эллен спорила с Робином – отчасти искренне удивляясь его указаниям, отчасти ради того, чтобы разговорить его, не дать снова впасть в сонное забытье. Робин смеялся в ответ на ее возражения и охотно объяснял, какой результат принесет добавка той или иной травы к составу, привычному для Эллен.

Клэренс и Тиль смогли только однажды проведать Робина. Обе девочки были уже совершенно здоровы и, разыгравшись, принялись шуметь и прыгать по кровати. Робин смеялся, обнимал их, но Эллен заметила, как обострились его скулы от усталости и под глазами залегли темные тени. Поэтому она больше не пускала к нему ни сестру, ни ее подружку, наказав обеим набраться терпения и ждать, пока Робин не выздоровеет.

Каждый день к брату приходил Вилл, рассказывал о новостях Ноттингемшира, доносившихся до Локсли, или просто сидел рядом, если заставал Робина спящим. Судя по тому, что становилось известно в селении, затерянном в глуши лесов, Средние земли и Ноттингемшир, их сердце, взбудораженные разгромом Рочестеров, понемногу успокаивались, возвращаясь к обыденной жизни. Глашатаи шерифа разнесли весть о гибели молодого графа Хантингтона, и, слушая Вилла, Робин думал, что чувствует себя странно. Он жив, и в то же время его больше нет. Иногда это чувство приводило его в такое негодование, что если бы не болезнь, он не удержался бы и, вскочив на коня, помчался в Ноттингем, прямо к замку шерифа, чтобы во весь голос прокричать собственное имя, заявить всем, что он – Рочестер и граф Хантингтон – жив.

Воспользовавшись тем, что Вилл подолгу задерживался у постели брата, Эдрик, прихватив с собой Тиль, нанес визит Барбаре. Та, не выказав удивления при появлении нежданных гостей, ровным тоном поприветствовала Эдрика, угостила Тиль имбирным пряником и подарила ей тряпичную лошадку, когда-то давно сшитую для сына. Узнав, что лошадка принадлежала Виллу, Тиль пришла в неописуемый восторг и крепко прижала игрушку к груди.

– Лорд Вилл играл с ней? – повторила девочка, не в силах поверить своему счастью. – Не может быть!

– Ну почему же не может? – рассмеялась Барбара и погладила Тиль по косичкам. – Он тоже был маленьким, как и ты.

– Я скоро вырасту, – пообещала Тиль, слегка надув губы.

Не уловив тайного смысла ее слов, Барбара улыбнулась.

– Конечно, вырастешь. Все дети рано или поздно становятся взрослыми. В этом и радость родителей, и печаль.

– Иди поиграй, – велел дочери Эдрик, в отличие от Барбары прекрасно понявший, к чему относилось обещание Тиль вырасти как можно скорее.

Оставшись вдвоем, они сидели за столом напротив друг друга и долго молчали.

– Как здоровье лорда Робина? – прервала молчание Барбара.

– Поправится, – ответил Эдрик. – Его светлость – юноша крепкий и закаленный. Ему нелегко дались последние события.

– Да, – вздохнула Барбара, – горя хватило с избытком.

Ее глаза затуманились печалью, и она не заметила цепкого взгляда, которым ее быстро окинул Эдрик. Ему редко доводилось видеть Барбару. В последний раз, год назад, она выглядела много моложе. В густых пепельно-русых волосах засеребрились седые нити. Эдрик догадывался, что стало причиной и седины, и появившейся сеточки морщин возле глаз, но не подал виду.