Александр Вол - Легенды, рассказанные в пути

– Отец, – сказал молодой воин, – я просил дать мне трудную работу и проверить меня в деле, потому что без этого нельзя быть воином и вождем. Но я бы хотел пойти один, потому что одному легче быстро дойти и также быстро вернуться. Один всюду найдет себе пропитание и неслышно и незаметно, словно волк на оленьей охоте, пройдет через тайгу, не сломав лишней ветки, не разбивая лишнего лагеря.

– А если ты погибнешь, кто принесет вести племени о пастбищах и о твоей смерти?

– Я не могу погибнуть.

– Все могут. Но если ты пойдешь не один, если ты будешь отвечать за других, путь твой будет труднее, но каждый шаг, каждый поступок ты обдумаешь гораздо лучше, потому что на твоей совести будут твои товарищи и их жизнь. Это увеличит шансы на твое возвращение.

– Почему ты мне не дал тогда в попутчики испытанных воинов?

Потому что в такой путь должны идти только те, кто вызовется сам.

– А как можно найти наиболее подходящих попутчиков среди тех, кто вызовется идти со мной?

– Ты должен выбирать прежде всего тех, кому гонор или плохой характер или избыточная храбрость не помешают быть хорошим товарищем в трудном пути.

– Как их можно выбрать?

– Тебе нужно три-четыре человека, подготовь восемь-десять тюков с грузом и скажи спутникам, чтобы каждый выбрал груз себе по вкусу. И тех, кто возьмет без разговоров наиболее неудобный и тяжелый груз, можешь брать с собой в путь.

– Но это могут быть не самые умелые воины?

Да, конечно, но это будут самые надежные товарищи, а это гораздо важнее.

– Скажи, а как мне объяснить людям, почему я должен вести их.

– Ты не должен говорить ничего. Ты должен вести. И своим поведением, своей заботой, своей ответственностью каждый день демонстрировать своим спутникам, что ты настоящий вождь и имеешь право на решение, потому что именно твое решение максимально соответствует обстановке и общим интересам. Здесь, у костра, перед лицом всего племени мне легко отстаивать твое право на руководство, но только ты сам, только твой характер и твое поведение могут сохранить это право в пути. Это трудный экзамен, и нет другого пути к месту вождя.

Все, что я могу сделать для своего сына, – это предоставить ему право пройти этот экзамен и показать всем, что забота об общем деле и о своих товарищах для него важнее, чем демонстрация собственной храбрости и игр самолюбия. Я надеюсь, что ты помнишь, как твой дед и мой отец объяснял всем перед началом охоты, что настоящий вождь и охотник все время учится у природы, у зверей, у леса и у своих товарищей. Даже самая слабая женщина, даже дети, собирающие личинки и коренья, могут найти, увидеть что-то такое, чего еще не встречал самый мудрый и старый охотник. Научись слушать и ценить всех. Научись быть взрослым. Я и мать очень верим, что ты вернешься намного сильнее и взрослее того смелого мальчишки, которого мы провожаем послезавтра в дорогу. Я верю, что ты найдешь на этом пути не только новые пастбища, но и себя и своих товарищей на всю жизнь.

Принц в сопровождении оруженосца-телохранителя скакал по лесу. Доехав до полянки с сочной высокой густой травой и маленьким лесным ручейком, он спешился. Бросил повод оруженосцу и упал ничком в густую траву. Оруженосец привязал лошадей к деревцу, стоящему возле ручья, и не спеша подошел к господину.

– Ваше Высочество, – начал он.

– Оставь, Филлип, – махнул рукой принц.

–Сэр Ричард, чем вы так обеспокоены и взволнованы?

– Ты-то откуда знаешь?

– Кхэ, да это знает любая лошадь, которая видела, как Вы обращаетесь со своим конем. А уж мне ли не знать, как вы ездите в зависимости от вашего настроения. Не я ли посадил вас на лошадь?

– Ну и что, ты разве можешь мне помочь?

– А кто может?

– Я думаю, никто. Я просто не знаю.

– Что вас мучает, расскажите, глядишь, и я на что-нибудь сгожусь. Я-то начинал службу у вашего батюшки.

– Да, да, я помню, и ты, и он мне сто раз рассказывали, как ты ему спас жизнь и после этого он взял тебя в оруженосцы старшего сына. Но, знаешь, мои брат и сестра сейчас ведут за моей спиной переговоры с руководителями парламентских групп и членами государственного совета для того чтобы отменить закон, признающий меня единственным живым престолонаследником.

– Но только ваш отец, только король может изменить закон. А он никогда этого не сделает.

– Как ты знаешь, мать всегда любила больше младшего сына, а она может уговорить отца, если будет уверена в согласии парламента и государственного совета.

– И что же Вы думаете делать?

– Сначала я думал пойти к отцу и поговорить с ним. Потом я побоялся прослыть ябедой и клеветником и хотел прямо поговорить с матерью. Но ведь я знаю, что она на их стороне и она сама стоит за этой интригой. Потом я хотел посоветоваться со священником и сегодня попросил у него аудиенции для исповеди. Что ты скажешь?

– Ваше высочество, вы можете пойти к священнику, но вы не должны говорить ему обо всей этой истории.

– Почему?

– Потому что он епископ и вхож в государственный совет.

– С кем же я могу говорить? С отцом? С братом? С сестрой?

– Нет, сударь. Мы сейчас поедем с Вами к отшельнику, живущему недалеко от монастыря Льежской Матери-Богородицы. Этот отшельник отказался от сана графа в пользу сына и много лет живет среди крестьян своих бывших деревень, помогая им в болезнях и заботах травами и советами. Он хорошо знает, и что такое власть, и что такое слава. Он не ищет никакой выгоды в этой жизни, кроме благословения Божьего, и ничего не просит за свои советы. Поедем к нему, беседа с ним утешила не одну душу и спасла множество христиан от геенны огненной.

– Хорошо. Едем немедленно.

Через несколько часов после привала в пути для отдыха лошадей и небольшой охоты принц и оруженосец вошли в хижину отшельника, неся двух убитых зайцев как подарок к обеду.

Сидя за столом и любуясь на огонь в гудящей печке, принц задумчиво произнес:

– Насколько здесь спокойнее, чем во дворце. Кажется, я понимаю, почему Вы оставили свой замок.

– Нет, милостливый государь, пока Вы не понимаете. Вы еще не прошли тот искус властью, славой и смертью, который прошел я и который проходят вместе со временем. Что вас мучает? Мы уже отдали дань вежливости и учтивости. Я весь внимание.

– Вы знаете, что мои близкие хотят лишить меня власти, которой я еще не получил?

– А чего хотите вы на самом деле в глубине души своей? Вы знаете?

– Не уверен. Но я очень удивлен и обижен враждебностью ко мне мамы и брата и сестры. Почему, за что? Что я им сделал плохого?

– Вот я и вижу теперь, что Вы не прошли искуса, о котором я говорил. Власть слаще женщины и дороже золота. Не о Вас, не о вражде к вам, не о злобе и не о вине вашей думают Ваши близкие, а только власти и силы власти для себя ищут они. Подумайте, ваша мать вкусила сладость власти, когда отец ваш уходил на войну или был в отъезде. И при слабом регенте она была фактически хозяйкой жизни и смерти всех своих подданных. Пока отец был здоров и бодр, вопрос о престолонаследнике не имел практической важности ни для кого и для нее в первую очередь. Сейчас она лучше всех знает, что отец ваш тяжело болен, и, возможно, ему недолго управлять государством. Если ей удастся отменить закон о вашем автоматическом вступлении на престол, она может получить время для регентства, для управления государством, для власти.