Бауыржан Чердабаев - Золотая лодка

Активная торговля подтверждалась найденным во время раскопок богатым нумизматическим материалом. Различные монеты из серебра и меди были украшены извилистой арабской вязью. Из тех монет, что сумели сохранить свой первозданный чеканный вид, можно было узнать о многом: они становились краткими историческими летописями. Запрет по изображению на монетах обликов животных и людей не всегда соблюдался в Золотой Орде. Различные медные пулы и серебряные дирхемы, ходившие в повседневном обиходе среди горожан и приезжих, имели изображения хищных зверей, птиц или воинов. На лицевой стороне монет имелись титулы и имена правителей с пожеланием ко всевышнему продлить их жизни и годы правления. На оборотной стороне монет указывались время и место чеканки. Эта информация свидетельствовала о существовавшем в городе Сарайджук собственного монетного двора.

Но помимо торговли в городе были налажены и металлургическое производство, и гончарное дело, существовали мастерские по изготовлению ювелирных изделий. Характерные для этой местности предметы быта, боевые оружия и орудия труда, найденные при археологических раскопках, проводившихся на развалинах городища незадолго до войны и в последующие годы, свидетельствовали об этом. Археологи находили керамические изделия, фрагменты амфор и фарфоровых чаш, большое количество изделий быта и искусства, изготовленных из кости редких животных, железа, серебра и бронзы.

Культурно-исторические слои археологического памятника уходили глубоко в землю и таили в себе ещё много секретов прошлого.

Разные народы приходили в степь, принося с собой знания, традиции, опыт и кровь. Сменялись правители, а с ними сменялась их многочисленная свита и слуги. Приходила новая вера, а вместе с этим новые законы, обычаи и традиции. Разрушались города, и на их месте воздвигались новые. Каждый из правителей желал оставить о себе память в народе. Так и проходили века, уничтожая и рождая новые города, а затем снова их рождая и снова уничтожая. Потомкам оставались развалины, как на городище у реки Яик, высота стен которых была уже ничуть не выше колена взрослого человека.

Мансур подошел к дому Баубека. Он отворил калитку и зашел во двор.

«Если это был Сарайджук, – подумал мальчик, – то, какая связь тогда у этого города с золотой лодкой? И при чем здесь звезда на носу?»

Во дворе стоял чистый и опрятный «Жигуленок» дяди Казыбека – отца Баубека. «Смотри, как сияет. Наверно утром помыл», – подумал Мансур. Он поднялся на крыльцо и постучал. Мгновение спустя дверь отворилась, и за ней появилась Айман – мама Баубека.

– Тетя Айман, здравствуйте! – быстро поздоровался Мансур. – Он не ожидал ее увидеть: мать Баубека часто летала в Турцию и Польшу за товаром.

Айман приветливо улыбнулась и торопливо проговорила:

– А, Мансуржан, здравствуй, сынок! Заходи, дорогой, заходи.

В гостиной Мансур увидел дядю Казыбека. Тот полулежал на корпе 22 22 Казахский напольный матрас. , расстеленном на полу у круглого стола на низких ножках, и, устало попивая чай, смотрел какой-то шумный фильм по телевизору, к которому был подсоединён видеомагнитофон. Аппаратура стояла в углу комнаты на сундуке.

Где-то около полугода назад отец Баубека уволился с работы и занялся частным извозом. Семья разбогатела.

Бросив на Мансура безразличный взгляд, Казыбек коротко поприветствовал его и, сделав неспешный глоток чая, снова уставился в экран телевизора, держа пиалу с чаем у своего рта.

– Баубек все еще спит, они с отцом ездили ночью в аэропорт, меня встретили. Я сейчас разбужу его. А ты пока давай пить с нами чай. Присоединяйся к дяде Казыбеку. – Пригласила Айман.

– Хорошо, – нехотя ответил Мансур, желая поскорее отправиться к дедушке. – Я только руки сполосну.

Айман налила чай в пиалу и, подав ее Мансуру, принялась пододвигать к нему разные кушанья.

– Вот, – говорила она, улыбаясь. – Отведай дары заморские.

Слегка полноватая, Айман была очень подвижной и красивой женщиной. Но ее чрезмерная активность порой, как казалось Мансуру, цепляла собою все кругом и заставляло резонировать в такт. Её суетливость сразу начинала передаваться окружающим, и через некоторое время им становилось не совсем комфортно находиться с ней рядом, они мечтали только об одном, как бы поскорее сбежать куда подальше от этой женщины. Она любила много говорить и за этими разговорами могла часами обмусоливать одну и ту же тему с разных сторон.

Мансур поблагодарил и уткнулся в пиалу. Он всегда чувствовал себя неловко среди взрослых. «Скорее бы проснулся Баубек!» – он взглянул на Айман умоляюще. Та кивнула и ушла в соседнюю комнату.

Казыбек видимо расценил взгляд Мансура по-своему. Привстав, он протянул ему обе руки и проговорил басовитым голосом:

– Давай-ка мы, как следует по нашим обычаям, нормально поздороваемся что ли? Давно ведь не виделись. Как ты поживаешь?

Спросив об этом Мансура, Казбек слащаво улыбнулся. Улыбка настолько не соответствовала его комплекции и голосу, что Мансуру стало неуютно.

Казыбек, словно прочитав его мысли, снова напустил безразличное выражение лица и продолжил:

– Как дедушка? Как мама с сестренкой?

– Все хорошо, – ответил Мансур. – Мама с Райхан дома, а дедушка на пастбище. Хочу навестить его. Вот пришел, чтобы предложить Баубеку сходить туда вместе.

Мансур начинал сердится на друга и на себя: сам виноват, что не предупредил его, вот теперь сиди и жди!

Казыбек нажал кнопку на пульте и поставил фильм на паузу. Придвинувшись вплотную к Мансуру, да так, что его массивный подбородок навис над краем стола, он пихнул кулаком подушку под локоть и сказал:

– Это хорошо, что хочешь навестить старика. Передай ему от меня большой привет.

И немного подумав, добавил:

– Да, кстати, Баубек не говорил нам, что собирается к старику Камбару в гости.

– А я сам только вчера перед сном решил сходить, – ответил Мансур. – Не успел ему еще об этом сказать. Но, чтобы одному не было скучно, хотел предложить ему сходить со мной.

Мансур почувствовал неладное в настроении дяди Казыбека, но все же спросил:

– Вы не будете против?

– Ну ладно, пускай сходит, – пробурчал Казыбек, – Заодно посмотрит, как там поживает старик.

Его слова будто бритвой полоснули по сердцу Мансура – неприятно, почему Казбек начал говорить о его дедушке подобным тоном.

Но тот гулко захохотал и, посмотрев на Мансура исподлобья, проговорил своим басовитым голосом:

– Пусть внимательно стережет там наших овец, а то в прошлом году волки задрали одну из них. И это произошло весной. Представь себе, это произошло не холодной зимой, а весной! Напали и задрали! А где твой дед был в это время – спал, небось, в своей юрте?