Алексей Мартыненко - Запрещенная победа. Заговор против Руси и России

В странах же Антанты и Германии положение было в ту пору не просто много хуже – оно было отчаянным. Империалистическая бойня до того выкосила к тому времени население, например, Франции, что в битве за Париж французы даже раненых заставляли возвращаться в строй. Ничуть не меньшими были и потери у безуспешно пытающейся овладеть Парижем Германии. Там действительно складывалась революционная ситуация, грозящая свергнуть режимы, затягивающие братоубийственную европейскую войну.

А у нас, в то же время, более двух миллионов в год прироста населения. Причем, не последним в данном положении была и антиалкогольная политика Николая II, которая не являлась запретительной, но лишь увещевательной. Людям просто предлагалось, чисто по-человечески, не пировать «во время чумы». И вот результаты этой политики:

«Ввиду огромных скопившихся в распоряжении Главного Управления неокладных сборов и казенной продажи питей запасов не находящего сбыта спирта приостановить дальнейшее его изготовление и, следовательно, прекратить приемку спирта от винокуренных заводчиков» [216].

Ну, спрашивается, что может быть убедительнее предъявленных на эту тему неопровержимых документов?

Потому-то и население страны, даже несмотря на войну, по-прежнему продолжало неуклонно расти. Причем, это прослеживается вообще во все время царствования Николая II, относя все сказанное выше и к периоду ведения войны с той же Японией:

«Самым главным показателем эффективности и нравственности власти и благополучия народа является рост населения. С 1897 по 1914 год, то есть всего за 17 лет, он составил фантастическую для нас цифру – 50,5 млн. человек» [203] (с. 241).

То есть, даже несмотря на треть этого времени, приходящуюся на ведение войн и революции 1905–1907 гг., население России увеличилось более чем на одну треть!

Все то же следует сказать и о рассматриваемой нами эпохе правления Ивана Грозного. Вот самый главный и совершенно безапелляционный аргумент: население, несмотря на безпрерывные войны против мировой коалиции держав, в славную эпоху грозного к врагам русского народа Царя, не уменьшилось и даже не осталось на месте. Но слишком весомо увеличилось, чтобы это можно было как-нибудь от суда истории попытаться утаить. Одно это слишком не вяжется с распущенными о нем слухами. Точно также и «умытому» нами немцу от страшных цифр уничтожения народонаселения своей страны в Великую Отечественную войну никуда не уйти. Они до сих пор так и не зализали полученные от русского оружия тяжелейшие за всю свою историю раны: количество этнических немцев Германии, даже несмотря на организованный массовый переезд немцев из бывшего СССР, сегодня не превышает и 40 млн. человек (до войны с нами их было 80 млн.). Статистика – вещь упрямая: изобрести можно какие угодно доблести немецких панцер-дивизион, но от густо покрывших нашу святую землю трупов своих соотечественников немцам так никуда и не уйти. Уменьшение их поголовья вдвое – самое надежное подтверждение их безусловного поражения в Великой Отечественной войне.

И, наоборот, весьма ощутимая прибавка в царствование Ивана Грозного до 50 % народонаселения его страны – подтверждает безпочвенность наветов на нашего боголюбивого Самодержца.

Мы также наслышаны о неких просчетах Ивана Грозного в военной стратегии, когда он якобы отказался от идущего-де ему прямо в руки Крыма, а порешил вторгнуться в Ливонию.

Однако ж вот как складывалась тогда обстановка на самом деле:

«В 1557–1558 гг. Сильвестр и Адашев усиленно подталкивали царя к войне с Крымским ханством, что означало в перспективе столкновение с находящейся тогда в расцвете сил Турецкой империей» [2] (с. 40).

«Поражает туповатая наивность ближайших советников царя, столь любимых современными историками, – так называемой “Избранной рады”. По собственному признанию этих умников, они неоднократно советовали царю напасть на Крым, покорить его, подобно ханствам Казанскому и Астраханскому. Их мнение, кстати, разделят спустя четыре века множество современных историков. Дабы нагляднее понять, как глупы подобные советы, достаточно заглянуть на Североамериканский континент и спросить у первого встречного, пусть даже обкуренного и необразованного мексиканца: является ли хамское поведение техасцев и военная слабость этого штата достаточным основанием, чтобы напасть на него и вернуть исконные мексиканские земли?

И вам сразу ответят, что нападете-то вы, может быть, и на Техас, а вот воевать придется с Соединенными Штатами.

В XVI веке Османская империя, ослабив свой напор на других направлениях, могла вывести против Москвы раз в пять больше войск, нежели позволяла себе мобилизовать Россия. Одно только Крымское ханство, подданные которого не занимались ни ремеслом, ни земледелием, ни торговлей, было готово по приказу хана посадить на коней все свое мужское население и неоднократно ходило на Русь армиями в 100–150 тысяч человек (некоторые историки доводят эту цифру до 200 000). Но татары были трусливыми разбойниками, с которыми справлялись отряды в 3–5 раз меньшие по численности. Совсем другое дело – сойтись на поле боя с закаленными в боях и привыкшими покорять новые земли янычарами и сельджуками» [176].

Так что зачем нам было лезть воевать именно с ними, в свою очередь, постоянно воевавшими по тем временам с европейцами и не затрагивающими пределов столь далекой от них Руси?

Однако ж Адашев:

«…взял политический курс на немедленное присоединение Тавриды. Для выполнения этой задачи на русскую службу был принят польский авантюрист князь Вишневецкий. При этом только благоразумие Грозного помогло избежать столкновения с королем Сигизмундом: царь не принял преподнесенных ему “в подарок” польских владений Вишневецкого» [2] (с. 40).

То есть у наших врагов, судя по всему, имелся следующий замысел развития событий. Они хотели путем развязывания войны с Россией на юге, предоставить прекрасный повод для начала военных действий против нее теперь еще и со стороны Польши. Тем и обезпечив нам ведение военных действий сразу на два фронта. И оба фронта обязаны были стать лишь передовой, куда будут устремлены усилия армий всей Европы и захваченной турками Азии. Но наш Царь эту затею раскусил: новых верноподданных не принял, тем и предотвратив неизбежную войну с Польшей.

Но вражду на юге заговорщики все же развязали:

«Новый подданный Иоанна [Грозного – А.М.] совместно с Данилой Адашевым, братом временщика, совершил набег на Крым, раздразнив будущего разорителя Москвы Девлет-Гирея [6] (с. 273). В то же время сам Алексей Адашев фактически сорвал переговоры с представителями Ливонского Ордена, что привело к началу военных действий в Прибалтике [7] (с. 54). Россия оказалась втянута в войну на два фронта, чего так стремился избежать Иоанн [Грозный – А.М.]. Мало того, в разгар наступления в Ливонии Адашев заключает с орденом перемирие, за время которого рыцари успевают договориться с Польшей. В результате “блистательной” дипломатии Адашева Россия встретила 1560 год в окружении врагов: Крыма, Польши, Литвы, Ливонии и Швеции» [2] (с. 40–41).