Алексей Мартыненко - Запретные темы истории

XI. Икона зверя

XII. Тайные маршруты Древней Руси*

XIII. Ушкуйники урочища Обираловка**

Трилогия: Три нашествия:

XIV. Тайная миссия Кутузова

XV. Жертвоприношение**

XVI. Лекарство от красной чумы*

Трилогия: Проклятье Древнего Ханаана:

XVII. Проклятьем заклейменный **

XVIII. Культ инфернальной личности **

XIX. Красная чума

XX. Запретные темы истории

XXIII. Неизвестное о Романовых **

* – тираж распродан, готовится повторный тираж

** – готовятся к печати

Когда появились первые отзывы на первые книги, вышедшие в 2006 году, тогда еще из серии «Противостояние: масонство и русская цивилизация», прочитавшие их люди не сомневались, что автор является человеком науки. Одни – лингвистом (не иначе, как минимум, профессором), другие – историком (не ниже кандидата наук), третьи – маститым политологом и т. д. Каждый видел свое.

Но они ошибались. Автор принадлежит к людям обыкновенным, что называется, – от сохи. Причем, и предки были все такими же. Здесь, судя по всему, и зарыта вся эта «собака» неожиданных успехов в том деле, к которому вроде бы и отношения не имеешь никакого.

Прадед, Трофим, происхождение свое ведет с Черниговщины. Именно оттуда фамилия Мартыненко, чуть более века назад, перемещается в Великороссию – в ЮгоЗападную Сибирь – на Южный Урал. И осваивает выделенные русским правительством Русские целинные земли в ста километрах от Петропавловска (сегодня эти земли [без войны – обманом] правящими страной коммунистами [генсеком Хрущевым, а затем его гнусных дел наследниками – Горбачевым с Ельциным] от России отторгнуты и перезаселяются сегодня казахами).

А выехал прадед из Малороссии со всем своим семейством во времена пресловутой «Столыпинской реакции» в 1908 году (большевики автору этого проекта, обезпечившего реальное переселение многих тысяч безземельных крестьян на свободные российские земли, не простят: Петр Столыпин будет убит сыном раввина Мордкой Багровым). И уж так «худо» жилось русскому человеку в те клятые еврейскими революционерами времена, что спустя лишь 9 лет, в 1917 году, моих предков уже «раскулачивали» по первому тогда еще заходу.

Спрашивается, что можно было отнять у человека, лишь немногим ранее практически нищего, всего за девять лет его работы на практически пустой до этого целинной земле, взявшего с собой в дальний путь в дикие по тем временам степи лишь детей малых да жену?

А он, что выясняется, сам, в одиночку, своими руками построил мельницу. Потому и был зачислен большевиками в категорию кулаков.

Никто вооруженным грабителям тогда не перечил. Ведь изъято нажитое хозяйство было тогда обманом: для какого-то такого мифологического «народного блага». Потому все остались живы, хоть труд десятилетия и оказался неожиданно отобран в пользу каких-то еврейских «пролетариев», оставшихся в тени.

Но отгромыхала братоубийственная гражданская война, пустившая все безвозмездно изъятое имущество русских крестьян в пыль и сделавшая нищими всех, привнеся собой всеобщее разорение и голод. И вот, чтобы хоть как-то справиться с сопротивляющимся таковому разору русским человеком, ежегодное обирание крестьянина до нитки, именуемое продразверсткой, сменил продовольственный налог – НЭП – временная уступка еврейских большевиков русскому человеку. Но Ленин, на мгновение очухавшийся от дожиравшего его в ту пору сифилиса, предупреждал, что захватившая в стране власть банда еще вернется к террору! И к террору экономическому. Пусть не расслабляется Минюст: как только уже скушанное будет советской властью успешно переварено, новая волна террора обязательно последует за волной предыдущей. Пусть знают, что не для русского человека власть эта у буржуя отобрана, но для человека-дворняги – интернационалиста. О том Есенин напишет:

Так чем же закончился этот НЭП для работящей семьи Трофима?

Сын его, Василий, женится на донской казачке Матрене Степановне Прасоловой. И в несколько лет, умея работать, и опять – с нуля, уже теперь следующая семья моих предков – семья Василия Трофимовича – вновь попадает в категорию «кулаков». И, прекрасно осознавая, чем может такое закончиться (а как затем выяснится, все это большевицкое мероприятие закончится смертью миллионов многодетных семей русских крестьян, причем, малолетние дети [несколько миллионов!!!] погибнут вообще все до единого!!!), этот удивительный провидец советского лихолетья, эдакий «премудрый пескарь» тех жутких лет, политику партии и правительства прекрасно раскусивший еще в самом начале большевицких «славных» дел – в 17-м году, собирает детей мал-мала меньше – кого за руку, кого на руки – и ночью уходит в никому не известном направлении. Все нажитое хозяйство, что и понятно, вновь досталось «дяде» – некоему такому «победившему пролетариату». То есть, по тогда бытовавшему обыкновению, – еврейским большевикам. А конкретно: Мехлису и Кагановичу, Залкинд (Землячке) и, между прочим, тому же Сталину, сегодня как-то по-особому некоторыми просто до истерики обожаемому. Семью Василий Трофимович, на время, поселил у своих дальних родственников, а сам отправился на заработки – ведь они теперь были вновь нищие – ни кола, ни двора. Мало того – еще и в розыске. Потому пришлось вкалывать ох как еще и не слабо – нужно было заработать денег на приобретение хоть какой-то крыши над головой.

Но за два года работы на строительстве Магнитогорска предок мой с поставленной задачей вновь справляется успешно. И поселилась семья в деревне Образцовка Тотского района Оренбургской области.

Где в 1953 году коммунисты успешно рванут ядерную бомбу, всерьез и надолго отравив все живое вокруг. Про этот рукотворный Чернобыль мало кто знает. Но ох как много русских людей тогда погибло, и сами не зная от чего. И моим родным просто повезло, что они на тот момент уже проживали не в той местности, которой предстояло надолго стать зараженной большевиками-ленинцами. На сегодняшний же день деревня Образцовка, родина моего отца, – вымершая русская деревня. Никто тот страшный взрыв, управляемый из коммунистического логова, не пережил.

Но и здесь сегодня воспеваемая упертыми фанами от коммунизма и, как ни странно, некими такими «русскими» язычниками, власть советов показывала свои звериные зубки. На дворе стояли «мирные» довоенные годы, известные пресловутой борьбой государства за «колоски». То есть тотальной войной с народом, каким-то удивительнейшим чудом, после всего творящегося здесь, остающегося еще живым. Что правящим режимом, судя по всему, отнюдь не предусматривалось: народ этот давно просто обязан был вымереть – именно на его тотальное уничтожение были направлены все действия властей. А он, нате вот наше вам с почтеньицем, вопреки всем прогнозам большевицкой науки, все еще живой.