Евгений Старшов - Остров Родос – властелин морей

Кстати, Диодор Сицилийский в своей «Исторической библиотеке» приводит интересный миф, позволяющий осмыслить связь двух древнегреческих центров поклонения Афине – в Афинах и на Родосе: «Когда Гелиады возмужали, Гелиос сообщил им, что богиня Афина будет пребывать с теми, кто первым принесет ей жертвы. То же самое было объявлено и жителям Аттики. Гелиады тогда же и принесли жертвы, позабыв в спешке зажечь огонь, а царствовавший тогда в Афинах Кекроп (кстати, получеловек-полузмея. – Е. С. ) совершил жертвоприношение при горящем огне, хотя и позже. Поэтому до сих пор на Родосе сохранился особый обряд жертвоприношений, а богиня обосновалась на острове». Он же прямо пишет о том, что «Афина родилась от Зевса на Крите у истоков реки Тритона, почему ее и прозвали Тритогенеей. У истоков этой реки до сих пор сохранился священный храм богини, стоящий на том месте, где она и родилась, согласно мифу» – таким образом, для древних критское происхождение Афины вопросов не вызывало. Рассматривая далее вопрос об отождествлении пра-Афины с богиней со змеями, увидим, что в принципе эту же точку зрения о родстве позднейшей Афины с божеством Крита разделяет и профессор В. Сергеев: «Критская система верований и ритуал оказали большое влияние на религию малоазийских народов, а также и на греческую религию. Некоторые греческие божества, например Афина, имеют своей родиной Крит, откуда они были заимствованы греками и в трансформированном виде введены в пантеон греческих божеств». Вот великолепное описание критских «богинь со змеями», сделанное замечательным исследователем минойского мира Б. Л. Богаевским в 1926 г. в книге «Крит и Микены», откуда оно ныне без указания источника практически без переработки заимствуется в разного рода современные «издания»: «Одна из этих статуэток полной сохранности (34 см высотой) представляет женщину, одетую в стилизованную юбку „cloche“, внизу украшенную прошивкой и покрытую полосами. Поверх юбки надет так называемый польский передник, покрывающий своим овалом, спереди и сзади, часть юбки. Передник заткан по краям волнистым прерывистым орнаментом и спереди усеян белыми крупными точками… Вокруг талии лежит широкий мягкой материи пояс, образующий спереди толстый, замысловато завязанный узел. Корсаж… представляет расшитую спиралями и другим орнаментом кофточку с короткими рукавами до локтя и стягивает талию, как будто корсетом, оставляя обнаженной крепкую грудь. На голове надета высокая, видимо, кожаная, суживающаяся кверху шапка, из-под которой по плечам рассыпаются темные волосы. Женщина представлена в напряженной позе. Она жестким движением вытягивает вперед руки и, широко раскрыв большие подведенные глаза, неподвижным сосредоточенным взором смотрит пристально перед собой. Поза женщины объяснима. Это богиня, или жрица, заклинательница змей: две змеи обвивают ее талию, одна из них кладет свою голову на край высокой шапки, третья, извиваясь по переднику и обвивая бедра, кладет голову в правую руку богини, а хвост – в ее левую. Вторая статуэтка, несколько меньших размеров, представляет шедевр фаянсового производства. Женщина изящна и тонка. Одета она в светлое с темными полосами платье. Оранжевый корсаж, с короткими рукавами, сильно стянут в талии, обнажая нежное розовато-желтое тело с небольшой, тонко моделированной грудью. Как и у первой статуэтки, у этой имеется желтый с темным узором передник, накинутый на юбку, сшитую из целого ряда оборочек, выступающих одна над другой и составленных из светло-желтых с коричневыми или голубыми полосок и коричневых кусочков. В поднятых и отставленных руках, согнутых в локтях, женщина держит по небольшой желтой с черными полосками змейке, потрясая ими. Восстановленная, соответственно фрагменту третьей фигуры, голова показывает молодое, нежное лицо с черными блестящими глазами. На голове надет низкий венец, из-под которого струятся черные волосы, а на венце сидит желтая с темными крапинками дикая кошка. Эта женская фигура в профиль показывает волнистую линию контура тела. По-видимому, надо себе представить жрицу или богиню изображенной в тот момент, когда она, потрясая змеями, выступает, мерно и слегка приседая, в движении кругового танца».

Характерно, что храмы Афины имелись во всех трех древнейших родосских городах, а затем и во вновь обустроенной столице острова. К. М. Колобова отмечает интересный факт сохранения духовной связи с Критом во времена более поздние, когда, как казалось бы, в этом не было уже никакой необходимости: «В линдийской храмовой хронике также подчеркнута… связь с Критом, хотя у позднейших историков Родоса она воспринималась уже чисто мифологически». Составитель хроники, историк и грамматик Тимахид, ссылаясь на четырех родосских историков – Ксенагора, Горгона, Горгосфена и Иеробула, – вносит в число посвящений Афине Линдии серебряный кубок – дар Миноса с надписью «Минос – Афине Полиаде и Зевсу Полиею». Остается также еще добавить, что следы микенской культуры обнаружены в Филеримосе, возникшем на месте древнего Ялиссоса. Некоторые найденные при раскопках тамошнего некрополя местные (!) сосуды несут изображение знаменитого критского лабриса – двухлезвийного топора, кроме того, древнейшие захоронения являются трупоположениями, а не кремацией, привнесенной позже дорийцами и также наблюдающейся в ялиссоском некрополе.

Критская – минойская – культура была сменена на острове микенской, а затем – дорийской, сообразно миграции древнего средиземноморского населения. Появление ахейцев на острове относится к 1400 г. до н. э. С приходом два века спустя дорийцев возникают наконец три города в полном смысле этого слова – Линдос в середине восточного побережья острова, Ялиссос на северо-западной оконечности Родоса и Камирос в верхней трети западного побережья. Правда, имеются еще глухие указания на существование по крайней мере двух древнейших родосских городов – финикийской Ахеи близ Ялиссоса и Кирбы (или Кирбии). Суммируя имеющиеся сведения, следует полагать, что Ахея, отбитая у финикийца Фаланта греком Ификлом, с течением времени слилась с Ялиссосом (возможно, она располагалась на нынешней горе Филеримос и стала акрополем Ялиссоса), а Кирбия, располагавшаяся на северной оконечности острова практически на месте нынешнего города Родос, погибла в результате наводнения.

Таким образом, далее речь пойдет все о тех же трех великих городах – Линдосе, Ялиссосе и Камиросе. Эти города в период 1000-600 гг. до н. э. начинают активное выселение колоний на побережье Малой Азии, Сицилии, Галлии, Иберии… Страбон, в частности, весьма часто упоминает родосские колонии в Средиземноморье. «Между Иберией и Кельтикой… (в современной Испании. – Е. С. ) есть Родос, городок, принадлежащий эмпоритам, хотя некоторые говорят, что он был основан родосцами… Некоторые считают, что Сиритида и Сибарис на Траисе (в совр. Италии. – Е. С. ) основаны родосцами… Солы – значительный город, начало другой Киликии (в совр. Турции. – Е. С. ), что вокруг Исса. Город был основан ахейцами и родосцами из Линда…» Также считается, что именно родосцы в начале VII в. до н. э. вдохнули вторую жизнь в древний город Парха, впоследствии более известный как Пергия в Памфилии (Малая Азия, 19 км от Анталии, место проповеди свв. апостолов Павла, Варнавы и Иоанна-Марка; поклонение Артемиде Пергийской в Линдосе подтверждает взаимосвязь Пергии и Родоса). Но самыми знаменитыми колониями были Гела и Акрагант в Сицилии, Аполлония на Черноморском побережье, Кирена в Северной Африке, Навкратис в дельте Нила, Дафны между дельтой Нила и Суэцем и Фасилида (Фаселис) в малоазийской Ликии (вопрос о том, были ли ликийские города Родиаполис, Гагы и Меланиппа родосскими колониями, до сих пор не разрешен). Последняя, в отличие от прочих, являлась воинственным форпостом во враждебной Родосу Ликии, одно время подчиненной тираном Линдоса Клеобулом, сыном Эвагора – одним из семи великих мудрецов Древней Греции (600–530 гг. до н. э.), который на протяжении 40 лет являлся правителем города-государства Линдоса и многое сделал для его благоукрашения и развития (часть устроенного им водопровода функционирует до сих пор!), причем осуществлял он это за счет специально введенного налога. Куда менее Клеобул известен завоеванием малоазийской Ликии. В конце концов, в истории он остался все равно как мудрец, а не как политик и воин. Первый историк философии Диоген Лаэртский (II–III вв. н. э.) пишет о нем следующее: «Некоторые сообщают, что род свой он возводил к Гераклу, что отличался силой и красотой, что был знаком с египетской философией. У него была дочь Клеобулина, сочинительница загадок в гексаметрических стихах, упоминаемая Кратином в драме, названной по ней во множественном числе: „Клеобулины“. Этот же Клеобул, говорят, обновил храм Афины, основанный Данаем. Он сочинял песни и загадки объемом до 3000 строк… Он говорил, что дочерей надобно выдавать замуж по возрасту девицами, по разуму женщинами; это означает, что воспитание нужно и девицам. Он говорил, что нужно услужать друзьям, чтобы укрепить их дружбу, и врагам, чтобы приобрести их дружбу, ибо должно остерегаться поношения от друзей и злоумышления от врагов. Кто выходит из дома, спроси сперва зачем; кто возвращается домой, спроси с чем. Далее он советовал упражнять тело как следует; больше слушать, чем говорить; больше любить знание, чем незнание; язык держать в благоречии; добродетели будь своим, пороку – чужим; неправды убегай; государству советы давай наилучшие; наслаждением властвуй; силой ничего не верши; детей воспитывай; с враждой развязывайся. С женой при чужих не ласкайся и не ссорься: первое – знак глупости, второе – бешенства. Пьяного раба не наказывай: покажешься пьян. Жену бери ровню, а возьмешь выше себя – родня ее будет над тобой хозяйничать. Над осмеиваемыми не тешься – наживешь в них врагов. В счастье не возносись, в несчастье не унижайся. Превратности судьбы умей выносить с благородством. Скончался он в преклонном возрасте, семидесяти лет. Надпись ему такая: „О мудреце Клеобуле скорбит великою скорбью //Линд, отчизна его, в море вознесшийся град“. Изречение его: „Лучшее – мера“.