Владимир Андриенко - Стрелец государева полка

– Тогда благодари бога, за то, что твоя голова цела…

Июнь, 1659 год.

Военный совет.

В стане русских войск слободской сотник передал стрельца и дворянина полковнику немецкого наемного полка фон Нейрату и попросил сопроводить до самого шатра воеводы Пожарского, где шел в это время военный совет.

Нейрат высокий и тощий немец в кирасе с золотой насечкой и ребристом шлеме, украшенном пышным плюмажем из страусовых перьев, внимательно осмотрел оборванных пленников.

– Wer ist? Фы кто ест? – спросил он строго. – Ласутчик гетман Выховски?

– Я из кавалерии Шереметева! Василий Ржев мое имя! Какой я тебе лазутчик, кикимора заморская?!

– Я есть кикимор? Сейчас проферим кто ест кто!

Немец схватился за плеть, но Мятелев стал между ним и дворянином Ржевым:

– Не балуй! Опусти плеть-то! Не вишь мы только из плена вынулись? Веди нас к воеводе!

– Schwein! [8] швайн – свинья Нем.

Немец выругался, но плеть опустил. Мало ли что за люди. С этими русскими всегда так, сунешься – потом глотку перегрызут.

Он пошел вперед, жестом указав своим людям, крепко охранять пленных – мало ли на какую хитрость могут пойти татары и казаки гетмана Выговского. Только вчера ему довелось самолично вздернуть пятерых лазутчиков, которые разнюхивали численность русской армии.

Фон Нейрат провел их по всему лагерю и мимо пушечного обоза они вышли к большому роскошному шатру самого главного воеводы Пожарского.

– Warten! Подождите здес! После фоенный совфет я скажу про фас веофоде! – сообщил немец. – Но никута не хотить. Здес! Понимайт? Иначе смерт!

– Понимаем, никуда не денемся.

В шатре военный совет уже заканчивался. Большой воевода боярин и князь Семен Романович Пожарский заслушал донесения о войсках хана и вместе с воеводами выработал план действий на ближайшие сутки.

Высокий и грузный с широкой окладистой черной бородой, воевода сидел в центре шатра и смотрел на своих командиров. На боярине красного цвета парчовый кафтан с золочеными петлицами на груди и жемчужными пуговицами. На отороченной горностаем шапке сверкал большой рубин. Воевода держал на коленях драгоценную саблю, подарок царя Алексея Михайловича.

Князь Семен был горд и самолюбив. Человек из знатнейшего на Руси рода, восходящего к династии Рюриковичей, двоюродный племянник знаменитого победителя поляков князя Дмитрия Пожарского, он мечтал о большой славе. Он уже давно хотел себя показать в настоящем деле и стать спасителем христиан от поганых.

– Основные силы хана, как доложили мои разведчики, хотят нас отрезать от князя воеводы Трубецкого под Конотопом, – сообщил молодой князь Львов. – Уже завтра-послезавтра они подойдут к городу. У хана больше 30 тысяч войска.

Львов был одет по польской моде в темно-синий жупан, застегнутый золотыми гудзиками и широко опоясанный шелковым поясом. Поверх жупана на князе богатый парчовый кунтуш отороченный соболем с резными откидными рукавами. На голове черная смушковая шапка.

– А у нас всего 10 тысяч! – проговорил воевода Стрешнев.

– А к хану подойдут еще 25 тысяч казаков Выговского и 4 тысячи войска польского гетмана Анжея Потоцкого. А у того полторы тысячи только панцирной крылатой конницы [9] Крылатые гусары Речи Посполитой – тяжелая панцирная кавалерия. Так их называли из-за металлических полос орлиными перьями, крепившихся со спины к панцирям. , – проговорил полковник Улебин. – Нужно соединиться с главными силами князя Трубецкого.

– Соединиться? – князь Семен Пожарский с вызовом посмотрел на пожилого полковника. – Мне стать под него?

Пожарский знал, что если так произойдет, то вся слава победы достанется Трубецкому. Он тогда получит только жалкие крохи со стола победителя.

– Да, князь, – настаивал на своем Улебин. – Не время сейчас местами чиниться. Ввязываться в бой с превосходящими силами нам невыгодно. Стоит ждать и оттягивать сражение сколь можно. Выговский пока силен. Но скоро многие в Украине восстанут против него, – проговорил Улебин. – Время нам надобно выиграть.

– Ждать? Ждать когда слава идет ко мне в руки? Мне ждать? Но я дал слово царю разгромить его врагов! И я это смогу сделать и без Трубецкого! Он сколь времени под Конотопом топчется? Отчего крепости до сих пор не взял?

– В крепости сильный гарнизон, – смело возразил воеводе Улебин. – И командует им отличный военачальник, полковник Гуляницкий. А у Трубецкого нет в достаточном количестве осадной артиллерии. Небольшими пушками стен не пробить. Нужно дождаться подкреплений. Скоро подойдут свежие силы казаков с Дона, подойдет осадная артиллерия, три приказа московских стрельцов и два немецких наемных полка.

– Пока они подойдут, мы разгромим наших врагов! За нами цвет московской дворянской конницы. Чего еще ждать? – бушевал Пожарский.

Но он видел, что многие воеводы склонялись к словам Улебина и осторожничали, не желая лезть на рожон.

Поднялся крепкий воин в ярком малиновом жупане, подпоясанный широким бархатным кушаком. Это был украинский наказной гетман Иван Беспалый, который не менее Пожарского горел желанием отличиться перед царем. После того как Выговский перешел на сторону врагов России у него был шанс стать новым великим гетманом Войска Запорожского. Если они с воеводой под Конотопом захватят в плен Выговского, то царь Алексей отблагодарит его. Да и Пожарский этой услуги не забудет.

– Что скажешь, наказной гетман? – спросил Беспалого Пожарский.

– А то и скажу, что пан воевода прав. Для нас главное хан. Казаки Выговского драться в полную силу не станут. Я многих там знаю. Им союз с татарами как кость поперек горла.

– Вот видали? – Пожарский обвел всех торжествующим взглядом. – Что говорит опытный человек?

– А поляки? – спросил гетмана Улебин. – Что скажет пан наказной гетман о них?

Полковник был одет как все стрелецкие головы. Его верхний кафтан, застегнутый справа налево с петлицами из золотого шнура с кистями, оторочен мехом. На руках перчатки-краги коричневой кожи, украшенные вышивкой и галуном. За поясом два пистоля. В руках он держал островерхий металлический шлем.

Гетман поправил отделанный серебром пернач, знак своей войсковой власти, пригладил свои длинные седые усы и произнес:

– Паны пока развернутся, мы уже хана опрокинем. Да и бивали мы с гетманом Богданом эту хваленную панцирную конницу поляков, что пан полковник так боится.

– Следи за языком, гетман! – Улебин схватился за саблю. Его возмутили слова Беспалого.

– У Потоцкого силы невеликие, пан полковник! И нам ли брать в расчет его полторы тысячи панцирных крылатых гусар? – с вызовом, но спокойно ответил Беспалый. – Со мной 2 тысячи слободских казаков. Да твои князь 10 тысяч! Чего еще надобно? Мои казачки все опытные и смелые воины. На конях сидят не хуже татар. А московская панцирная конница не хуже польской.