Николай Югов - Охота на вепря

– Не пострадает. Много у нас ещё людей, хотя и крещеных, но все ещё сочувствующих вере этих язычников. Те, погибшие ратники, тоже далеко не все были христианами. Наверное, по этой причине Евдокия и решила помянуть их по старому славянскому обычаю, привязав ленту к стоящей близ кургана березе.

– Да, далеко не каждый человек решится на такой благородный поступок, а женщина – тем более! Смелая жена у князя Ивана!

– Верно. В смелости ей не откажешь! Эта шишка, – произнес собеседник, указывая на засыпанный снегом курган – и есть то самое место, где ещё в давние времена были с честью погребены погибшие ратники князя Михаила Тверского. Сказывают ещё, что именно здесь князь Михаил и подстерег Юрия Даниловича Московского. Тогда, в память о погибших воинах и был насыпан этот высокий земляной холм.

– Княгиня, по древнему обычаю, почтила их память. В этом нет ничего плохого. Она же не отказывается от веры православной и никого не призывает поклоняться огню и кусту!

– Так-то оно так, но все-таки нужно быть поосторожнее!

– Это верно! Кстати, я слышал, что эта женщина тоже примет участие в охоте на дикую свинью.

– Вепрь – зверь опасный. Вряд ли стоит нашему князю брать супругу на такую сложную и совершенно непредсказуемую охоту. Не женское это дело, гоняться по заснеженным чащам леса за огромным и диким чудовищем.

– Ивану Михайловичу виднее, если разрешает скакать ей наравне с мужчинами по лесам и болотам. Я бы, конечно, на его месте такой вольности не допустил.

– Пока что ты ещё на своем месте и мнение твое вряд ли помешает княгине сопровождать своего мужа на охоте.

Разговор снова стих. С запада, где, по всей видимости, и располагался большой населенный пункт, донесся отчетливый лай собак и, словно в ответ ему, далеко за лесом послышался протяжный волчий вой.

Между тем, ремонт повозки подходил к концу. Вышедшая из строя оглобля была отремонтирована, и кучер вновь занял свое место на спине лошади. Заняли свои места и дружинники, охранявшие обоз. Скрипнули полозья, и повозки, одна за другой, возобновили прерванное ремонтом движение. Звуки обоза становились все отдаленнее, все неразборчивее и, наконец, исчезли полностью. Из лесной чащи, снова вышла лиса и уже ничего не опасаясь, прошла по заметенной дороге, затем повернула к кургану, но ни здесь, ни там, не найдя для себя ничего интересного, вновь исчезла в снежной ночной пелене. Снегопад постепенно усилился, и вскоре появилась поземка. Ветер подхватывал крупные белые хлопья и гнал их по такому же белому мерзлому полю. Казалось, что ни одного живого существа не было сейчас на этом холодном, засыпанном снегом пространстве, но это было не так. К звуку ветра вдруг неожиданно присоединился какой-то непонятный, но отчетливо слышимый шорох. Заснеженная вершина холма дрогнула, и из нанесенного там сугроба осторожно поднялся человек. Он огляделся и, не обнаружив для себя никакой опасности, принялся старательно засыпать снегом охапку сена, служившую ему подстилкой. Покончив с этим делом, человек осторожно, но быстро спустился с кургана и, не разбирая дороги, бросился в лес. Через какое-то время оттуда послышалось негромкое ржание лошади, а затем и стремительно удаляющийся стук копыт.

Погода постепенно менялась. Теперь к обильному снегопаду добавился ещё и холодный пронзительный ветер, неожиданно прилетевший со стороны давно уже замерзшего травяного болота. Он с какой-то неумолимой настойчивостью пытался пробраться под старый овчинный тулуп и лишить остатков тепла уже достаточно промерзшее тело. Ночное дежурство постепенно подходило к концу и уже не предвещало никаких неожиданных изменений. Совсем скоро здесь появится неторопливый заспанный сменщик и можно будет добраться до дома и там спокойно отдохнуть.

Стражник ещё раз осмотрел неподвижные въездные ворота и, стряхнув с себя снег, вновь замер, прислушиваясь к тоскливому завыванию ветра. Как снаружи, так и с внутренней стороны ограды в этот час все было спокойно и тихо. Так же, как и прежде, клубилась на улицах городка холодная ночная поземка. Также размеренно падал снег на побелевшие крыши домов и также отчетливо была видна широкая безлюдная площадь, через которую бежала собака.

– Открывай! Великий князь Иван со свитой! – неожиданно раздался снаружи чей-то голос, и Илья, вздрогнув от неожиданности, заглянул в смотровое окно. К городку, со стороны кургана, стремительно приближался большой санный обоз, охраняемый множеством вооруженных конников. Не мешкая ни минуты, юноша, ухватившись за тяжелую, дубовую перекладину и потянул её на себя. Створки ворот распахнулись, и ночной обоз, не замедляя хода, стал быстро втягиваться за ограду. На повороте последняя повозка вдруг резко накренилась и, если бы не проворство Ильи, с которым он кинулся на помощь, то она бы непременно перевернулась. И словно в награду за совершенный поступок, из-под вороха шалей и шуб, Илья уловил благодарный взгляд красивых женских глаз. Это продолжалось какое-то мгновение. Повозка выправилась и вслед за остальными умчалась в сторону площади.

В полночь появился сменщик и юноша, сдав ему дежурство, тут же заторопился домой. Добравшись до знакомой избы, он поднялся на запорошенное снегом крыльцо и открыл, прихваченную морозом дверь. В помещении было тепло и пахло чем-то вкусным.

– Каша стынет! – послышался голос матери. Илья снял тулуп и степенно присел к столу. В мерцающем свете лампады он различил кружку и горшок, из которого ещё поднимался душистый и легкий пар.

– Каша!? И по запаху – гречневая! И вроде бы даже с грибами! – удивился юноша. – Разве сегодня праздник?

– А ты и забыл!? Ведь сегодня день твоего ангела! – вновь донесся из полумрака знакомый голос. Юноша с удивлением вспомнил, что, действительно, сегодня уже двадцать первое января и когда-то, в старые времена, в этот день встречали Ярилу-Солнце. Увлеченный мыслями о таинственной незнакомке, он совершенно забыл и о древнем языческом празднике, и о своих собственных именинах. С большим трудом отогнав от себя эти приятные воспоминания, Илья, наконец, принялся за еду. Когда горшок был уже совершенно пуст, он отодвинул лавку к стене, постелил на нее свой овчинный тулуп и прилег. Сон не заставил себя долго ждать. Не прошло и минуты, как юноша уже оказался в его полной и безраздельной власти.

Сквозь редкие щели маленьких, расположенных под самой крышей окон, уже пробивался робкий свет, утра, когда Илья вновь открыл глаза. Поднявшись со своего ложа и ёжась от холода, он растопил печь, и в помещении тотчас запахло дымом. Синеватое облако неторопливо клубилось где-то под самым потолком и никак не хотело уходить в предназначенное для него отверстие.