Джон Перри - Эра великих географических открытий. История европейских морских экспедиций к неизведанным континентам в XV—XVII веках

Все эти экономические соображения, эти мечты о быстрой рискованной наживе во много раз усиливал религиозный фанатизм. Первооткрыватели и конкистадоры были по большей части набожными людьми, религиозное рвение которых принимало формы одновременно общепринятые и практические. Из всех возможных форм религиозного фанатизма моряков, а также правителей и инвесторов, которые их посылали в экспедиции, особенно привлекали две. Одной было желание обращать в христианство – взывать к умам и сердцам отдельных неверующих путем проповедей, увещевания или силой примера, любыми средствами убеждения, лишенными силы или угроз, и таким образом приводить неверующих в общину верующих. Другой формой было незамысловатое желание обеспечить с помощью военных и политических средств безопасность и независимость своей собственной религиозной общины, а еще лучше – ее главенство над другими, защитить верующего от вмешательств и нападений, убить, унизить или подчинить неверующего. Разумеется, эти две возможные линии поведения можно было смешивать или комбинировать. Например, можно было подчинить себе неверующих, чтобы обратить их в христиан. Однако в общем и целом в головах людей различались две формы выражения религиозного рвения на деле. Первая требовала больших усилий с малой вероятностью близкой материальной поживы. Вторая, имевшая политико-военное выражение, оправдывала широкомасштабные завоевания и грабежи. Это был аспект религиозного рвения, давно знакомый в Европе, так как на протяжении нескольких веков он был одним из главных побудительных мотивов Крестовых походов.

В XV в. путешествия, полные открытий, часто описывались как продолжение Крестовых походов. Безусловно, об угрожающей близости ислама всегда помнили правители того времени, особенно в Восточной и Южной Европе. Тем не менее эти правители были в большинстве своем в достаточной степени реалистами, чтобы видеть, что Крестовый поход традиционного образца – прямой военный поход против мусульманских правителей в землях Восточного Средиземноморья с целью захвата святых мест и основания христианских княжеств на берегах Леванта – не был уже даже отдаленно возможен. Крестовые походы такого типа в предыдущих веках были дорогостоящими и в конечном счете закончились неудачей. Разнообразная смесь мотивов среди крестоносцев – религиозный пыл, любовь к приключениям, надежда на поживу, желание сделать себе имя, а также зависть и недоверие среди правителей, имевших отношение к походу, всегда были мощными факторами, мешавшими эффективному единству. Европейские народы никогда не организовывали Крестовые походы на государственном уровне. Даже те армии, которые возглавляли лично короли или императоры, были связаны воедино лишь феодальными и личными узами. Ни одно средневековое европейское королевство не обладало организацией, способной управлять дальними владениями; только рыцарские ордена имели четкую организацию, и их ресурсов было недостаточно. Такие завоевания, как латинские государства, основанные после 1-го Крестового похода, были возможны исключительно благодаря отсутствию единства среди местных арабских княжеств и не могли устоять против ответного нападения талантливого мусульманского правителя, сумевшего объединить силы. В конечном счете политический эффект от Крестовых походов свелся к тому, чтобы уменьшить Восточноримскую (Византийскую) империю – ведущее христианское государство Восточной Европы до в основном греческой территории и дать возможность венецианцам вымогать торговые привилегии в Константинополе. Начиная с XIII в. великие феодальные монархии Северной Европы утратили интерес к Крестовым походам и предоставили войну с исламом тем, у кого соседями были мусульмане: византийским императорам, их соседям – балканским королям, царям и князьям и христианским королям Иберийского полуострова.

Эти закаленные войнами правители, предоставленные самим себе, добились значительных успехов. Греческая (Византийская) империя, применяя гибкую дипломатию, равно как и военное упорство, продемонстрировала поразительную способность к выживанию. Она по-прежнему была грозной морской державой. Она возвратила себе большую часть территорий в XIV в. И хотя она была ослаблена, обычно могла сохранять свои позиции в стабильных условиях в противостоянии разнообразным оседлым и относительно мирным мусульманским государствам, среди которых было не больше единства, чем среди христианских королевств. Главная опасность для империи исходила от недавно принявших ислам орд варваров, которые время от времени мигрировали из своих обжитых мест в Центральной Азии, прорывались на земли «плодородного полумесяца», разрушали сформировавшиеся мусульманские государства, создавали новые объединенные военные султанаты и начинали священную войну против неверных христиан. В случае получения успешного отпора орда могла успокоиться и стать, в свою очередь, организованным стабильным государством; но способность греков к сопротивлению под ударами, следующими один за другим, становилась все слабее. Самым опасным из таких вторжений с европейской точки зрения было вторжение турок-османов, начавшееся в XIV в.

На другом конце Средиземного моря эти огромные штурмующие волны ощущались сначала лишь как слабая рябь на воде. Противостояние иберийских королевств исламу было долгой, шедшей с переменным успехом местной войной, которая в позднем Средневековье неуклонно делала успехи. В начале XV в. единственным мусульманским государством, оставшимся в Европе, был давно существовавший и высокоразвитый эмират Гранада [3] Возник в 1238 г. как самостоятельный эмират. К 1492 г. – последний осколок могущественного Кордовского халифата. ; и хотя этот эмират раньше был богатым и могущественным, теперь он платил дань Кастилии, и правители Кастилии могли ждать с нетерпением – с хорошими шансами на успех – его окончательного включения в состав их собственных владений. Правители Португалии больше не имели сухопутных границ с соседями-мусульманами и начали обдумывать нападение с моря на богатые государственные образования арабов и берберов в Северной Африке.

Конец XIV – начало XV в. принесли короткую передышку осажденным грекам. В Леванте столкнулись друг с другом два великих мусульманских государства. Одним из них был мамлюкский султанат в Египте и Сирии, основанный за век с четвертью до этого тем великим султаном Бейбарсом, который выгнал оставшихся «франков» (крестоносцев) из Сирии и разгромил внука Чингисхана. Другим было более молодое османское государство в Малой Азии, непокойное, агрессивное и представлявшее постоянную опасность своим соседям – и христианам, и мусульманам. Турки переправились через Дарданеллы в 1353 г. и в 1357 г. заняли Адрианополь, тем самым почти окружив Византийскую империю. В какой-то степени выживание Византии зависело от власти мамлюков в тылу у османов. В самом конце XIV в. оба эти мусульманских государства были разбиты конницей последнего великого кочевника – монгольского правителя эмира Тимура (Тимурленга, что по-таджикски – «Тимур-хромец», отсюда Тамерлан) [4] Не происходя из рода Чингисхана, Тимер не мог быть ханом и, приняв титул великого эмира, единолично правил государством от имени потомков Чингисхана. . В 1400 г. Тимур разграбил Алеппо и Дамаск; в 1402 г. разгромил османскую армию у Анкары (Ангоры), разграбил Смирну и взял в плен султана Баязета I. Естественно, христианские правители смотрели на этого самого жестокого завоевателя как на избавителя. Византийский император предложил платить ему дань. Даже кастильцы отправили к нему посольство, которое, однако, прибыв в Самарканд, обнаружило, что Тимур уже умер. Так что передышка у христиан была очень короткой. Тимур умер в 1405 г. в ходе начатого в конце 1404 г. похода на Китай. Его наследники рассорились, а его достижения больше никто не сумел повторить. В конечном счете нашествие Тимура косвенно серьезно не сыграло на руку Византии и христианской Европе. Османы не очень серьезно пострадали и оправились от своего поражения быстрее, чем их соперники-мамлюки. Их военная организация и вооружение были лучшими среди мусульманских государств. Их гражданская администрация оказывала сравнительно легкое давление на порабощенных подданных и делала османов не такими уж нежеланными завоевателями с точки зрения чрезмерно обложенного налогами крестьянства. Следующим был вопрос, куда в первую очередь будет направлена их грозная сила – на мамлюков, шиитское государство Сефевидов в Иране или против Византийской империи (от которой, кроме Константинополя, мало что осталось). И первые, и второе, и третья в конечном итоге были повержены (Иран позже оправился); но Византийская империя, самая слабая из этой тройки, первая подверглась ударам. В 1422 г. снова был осажден Константинополь. Восстания в Малой Азии и контрудары Венгрии против турок продлили сопротивление греков, но великий город в конце концов был взят Мехмедом II в 1453 г.