Александр Чиненков - Сплетение судеб

Поражённые внуки невольно спросили свою бабушку, что с ней. Но та, ничего не ответив, направилась к выходу из крепости.

Вернувшись в избу, Василий и Савва улеглись спать и быстро, по-молодецки, заснули. А Мариула ещё долго бодрствовала и молилась.

На следующий день яркое не по-осеннему солнце осветило Сакмарский городок. Население снова собралось на площади, только на этот раз не для ярмарочных гуляний. Казаки – кто верхом, кто пешком, ведя под уздцы лошадей, все при сабле, при ружье собирались к отъезду в Оренбург. Конский топот, разговоры, звон оружия, приветствия и брань. Вот Григорий Мастрюков верхом в шапке набекрень. Вот Пётр Белов, остановив коня, нагнулся, чтобы поцеловать вышедшую его проводить супругу Анфису; вот Матвей Куракин ругает сыновей за неопрятный вид. Вот группа казаков, остающихся для несения охранной службы в Сакмарске, покачивая головами, рассуждают о том, что их ждёт. А крика, шума больше, чем минувшим днём на ярмарке.

Солнце начало припекать, народ бурлил, только атаман мрачно смотрел в землю. Поездка в Оренбург вовсе не радовала его…

С тяжёлым сердцем Донской распрощался с женой, с сыновьями, с отцом и матерью, после чего вскочил в седло. Его примеру последовали все остальные казаки.

Поздно ночью в Сакмарские ворота города Оренбурга настойчиво постучали. Казак Мефодий Судаков нахлобучил на голову шапку, зажёг факел и вышел из караулки. Прежде чем отворить ворота, он посмотрел в окошечко.

– Кого бесы принесли на ночь глядючи?

– Свои, отворяй, – отозвался снаружи знакомый голос.

– Ковригин? Ты? – крикнул из осторожности Мефодий.

– Донской я, атаман сакмарский, – послышался ответ. – Со мною казаки из городка нашего!

Ворота со скрипом отворились, и Судаков, подняв над головой факел, изумился при виде казаков, которых насчитывалось чуть меньше сотни сабель.

– Мефодий, – обратился к Судакову атаман, остановив коня, – сообщи кому положано, что сакмарцы прибыли.

– Здрав будь, Данила! – улыбнулся казак, признав атамана. – Ждём вас. Ждём! Покуда, до утра, вам здесь велено перебиться. Пожрите, передохните, а спозаранку прямиком к губернатору пожалуйте. Он сам вам место постоя определит.

Казаки спешились, привязали коней и принялись располагаться тут же у ворот, на соломе, которую выдёргивали пучками из небольшого стожка.

Недалеко от ворот горел большой костёр; над ним, на цепях были подвешены котлы, от которых вкусно пахло похлёбкой.

Казаки поужинали и расположились ко сну.

Атаман Донской лежал на подстилке и смотрел в небо. Ему не спалось. Тени, которые передвигались взад и вперёд, свидетельствовали, что караул несёт службу добросовестно. Изредка, среди ночи, открывались ворота, и каждый раз из города в разные стороны уносились по одному-два всадника. «Это гонцы, – вяло подумал Донской, засыпая. – Это…»

– Ваше высокопревосходительство, приглашённые на совещание офицеры ожидают вашего позволения! – доложил адъютант, вытянувшись перед губернатором.

– Подождут, не сломаются, – угрюмо ответил Иван Андреевич и брезгливо отшвырнул от себя письмо хана Нурали. – Вот негодяй! Вот скотина! – воскликнул он, вытирая кончики холёных пальцев носовым платком.

– Кто, хан? – осмелился спросить адъютант и тут же пожалел о своей несдержанности.

Но кипевший от гнева губернатор даже не заметил оплошности офицера.

– Какой к чёрту хан! – вспылил выведенный из себя Иван Андреевич и яростно замахал руками. – Этот Вильгельмьян Пугатшофф, штоб ему сдохнуть, совсем выпрыгнул из рамок! Подумать только, он написал этому идиоту Нурали письмо, в котором потребовал сына в заложники и сто кайсаков вспомогательного войска! И этот дурак Нурали отписал мне своё письмецо. Ладно ума на то хватило! Вот, почитай…

Губернатор сложил перед собой на столе руки и указал мизинцем адъютанту на письмо.

Тот, косясь на взвинченного до предела Ивана Андреевича, взял письмо и прочёл: «Мы, люди, живущие в степях, не знаем, кто сей разъезжающий по берегу: обманщик ли или настоящий государь? Посланный от нас воротился, объявив, что того разведать не мог и что борода у того человека чёрная».

И ещё хан в письме требовал от губернатора возвращения аманатов, отогнанного скота, выдачи бежавших из орды рабов и возвращения дочери Ании.

Адъютант отложил письмо и посмотрел на задумчивое лицо губернатора.

– Как прикажете ответить, ваше превосходительство? – осторожно полюбопытствовал он.

– Садись за стол, бери бумагу и пиши, – распорядился Иван Андреевич, указав на перо и чернильницу на своём столе.

Когда адьютант, исполнив приказ, вопросительно посмотрел на него, губернатор встрепенулся:

– Кончина императора Петра Фёдоровича Третьего известна всему свету! Я сам видел государя в гробу и целовал его мёртвую руку. В случае побега самозванца в киргизские степи настоятельно прошу выдать его правительству! За это получите великую благодарность императрицы и её безграничную милость.

Он продиктовал ещё несколько ничего не значащих фраз, после чего распорядился:

– Пусть писари перепишут письмо и отправят сегодня же этому киргизину с нарочным! И пригласи ко мне всех, кто явился на совещание!

Офицеры вошли в кабинет и расселись кому где понравилось.

– Садитесь, садитесь, господа! – приветливо лепетал губернатор, разглядывая входящих через лорнет. – Как я вижу по вашим лицам, вы знаете, что наши дела обстоят неважно. Вильгельмьян Пугатшофф безнаказанно грабит, зорит наши крепости, казнит офицеров и их семьи. Так он и до нас доберётся.

– Ему и его шайке вот бы что показать! – сказал бригадир барон Билов, кичливо похлопав по шпаге на боку.

– Гм-м-м, это не совсем правильно, барон, – мягко возразил Иван Андреевич. – У вас слишком горячая кровь! Чтоб собака не тявкала, не надо ей грозить палкой. Кажется, так говорят казаки?

Он поднёс к глазам лорнет и посмотрел на бравого бригадира.

– Берите отряд, дорогой мой барон, – продолжил, улыбаясь, губернатор, – и с утра выступайте в Татищево.

– Одного отряда может оказаться мало, – заметил кто-то из офицеров.

– Не беспокойтесь, вполне хватит, – бросил Иван Андреевич. – Шайка Пугатшоффа всё время имела дело с предателями и перебежчиками, которые вливались в неё! Но с солдатами регулярного войска им не совладать. Я уверен, что барон Билов разгонит разбойников по степи, как стадо баранов, а самого самозванца привезёт в Оренбург!

– Но мы не знаем способностей Пугачёва и его шайки! – снова засомневались офицеры. – Мы не знаем, на какие ухищрения эти разбойники способны.

– Какие ещё ухищрения, господа? – воскликнул Билов. – Я быстро справлюсь с бунтовщиками! Вот увидите!