Александр Чиненков - Сплетение судеб

– Можете, если вам дорога Россия! – ошарашил его полной патриотизма фразой адъютант.

– Чем же, если не секрет?

– Вы должны написать письмо в Военную коллегию и отразить в нём всё, что происходит в крае на самом деле!

– И вы думаете, что к моему письму отнесутся с должным вниманием?

– Несомненно. Не поверят мне! Я молод и могу оценивать происходящее не совсем верно. Но вы… Ваши связи…

– Хорошо, – кивнул граф. – Но, прежде чем я возьму в руки перо, хотелось бы знать, что утаил или недосказал на совещании губернатор?

Взволнованный адъютант снял с головы парик и вложил его в треуголку.

– Губернатор не сказал о том, что Илецк взят самозванцем и встречен населением хлебом-солью.

– Об этом нам с вами, да и всем на совещании было доподлинно известно, – скептически усмехнулся Александр Прокофьевич.

– Но меня возмущает то обстоятельство, что губернатор относится к таким вещам весьма халатно! – воскликнул поручик. И тут его прорвало. Краснея, сжимая кулаки, он запальчиво высказал графу всё, что у него накипело. – Это возмутительно и… и… – не находя слов, он махнул рукой и уставился в окно, словно увидел в нём что-то интересное.

– Я думал, Иван Андреевич более ответственный человек, – после недолгого молчания разочарованно выдавил из себя молодой человек и с досадой скрипнул зубами.

– Я думал до сих пор, что мирный путь предпочтительнее, – сказал граф. – Но я вижу, что бунт заходит слишком далеко. Достоинство и авторитет власти требуют, чтобы такие случаи, как бунт Пугачёва, больше не повторялись.

– Губернатор направляет в Татищево отряд во главе с Биловым, – горько усмехнулся поручик. – Да это же капля в море! Я бы двинул на Пугачёва всё войско, какое только можно собрать в наших условиях! Это преступно – дожидаться врага за ненадёжными укреплениями города!

– А по-моему, лучше всего было бы изъять главарей этих смутьянов, – высказал своё предположение граф.

– Вы изволите знать их?

– Прежде всего это Пугачёв. Впрочем, ещё опаснее Егор Бочков, француз по национальности. Мне кажется, он сейчас самое важное лицо в войске бунтовщиков на сегодняшний день.

– Что, у самозванца в шайке есть и французы?!

– Есть. И очень сведущие в военном искусстве, – ответил ледяным тоном Александр Прокофьевич. – Вот потому-то этот месье «Бочков» опаснее всех. У него, бесспорно, огромное влияние на Пугачёва. Если он захочет, – а вы можете не сомневаться, что он захочет, – он разожжёт бунт до неслыханных масштабов. Убрать Бочкова и Пугачёва, и бунт быстро уляжется.

– Всею душою уповаю, что это случится весьма скоро! – с надеждой в голосе воскликнул офицер. – Но, думаю, что у бунтовщиков не хватит дерзости идти на Оренбург.

– А я думаю иначе, – нахмурился граф, наливая себе и гостю вина. – Я почти уверен, что скоро мы услышим гром пушек и звон сабель за городскими стенами!

И холодные глаза Александра Прокофьевича вспыхнули злобой при одном только упоминании об этом…

Утром 25 сентября 1773 года отряд бригадира Билова вышел из Оренбурга и взял направление на Татищево.

Медленно продвигались солдаты по степи, хотя до Татищева всего ничего, чуть более шестидесяти вёрст. Отряд проходил через умёты и небольшие селенья. Где же люди? Никто их не ждёт. Только изредка из окошек изб выглядывали настороженные лица. Солдаты в тревоге. Где они идут – среди друзей или врагов? А может быть, люди в селеньях ждут Пугачёва и заранее ненавидят его врагов?

Вскоре отряд остановился на привал. Идти дальше не было сил. С каждой минутой становилось всё темнее. То тут, то там зажглись костры. Они были уже недалеко от Татишева, как вдруг к их временному лагерю прискакал офицер.

– Где Иван Карлыч? – спросил он.

Его подвели к поручику.

– Вы кто? – спросил тот.

– Комендант крепости Елагин, – с радостью ответил тот. – А где же бригадир Билов?

– Он подъедет чуть позже, – ответил поручик. – А что у вас? Случилось что?

– Пока не случилось, но ждём, – со вздохом ответил пожилой комендант. – Вы бы поспешили Бога ради, братцы? Не теряйте ни минуты! Самозванец уже к Нижне-Озёрной крепости подошёл!

У лагеря остановилась коляска, с которой сошёл барон Билов.

– Ох, Иван Карлович! – поспешил к нему навстречу Елагин. – А мы ждём вас! Ох, как ждём, батюшки!

Тучный, коротконогий, но очень важный Билов поправил на себе обмундирование, после чего спросил:

– Сколько душ в шайке самозванца?

– Больше трёх тысяч… говорят… – неуверенно ответил комендант.

– Ско-о-олько?! – вытаращил глаза Билов.

Он побледнел, руки его задрожали, а в горле пересохло. Это уже был не герой-смельчак, каковым барон выставлял себя на совещании губернатора, а жалкий испуганный человечек, отчаянно нуждавшийся в чьей-то помощи.

– До Татищева далеко? – спросил он поблекшим голосом, пугливо озираясь.

– Да нет, рукой подать! – заверил его комендант, не заметив, в каком состоянии пребывал бригадир.

– Тогда чего мы здесь, в степи, расселись? – набросился Билов на поручика. – А ну живо подъём и шагом марш до места назначения!

– Поспешите! Поспешите, братцы! – умолял Елагин. – Народ из крепости разбегается. Особенно казаки. Все бегут к самозванцу!

– Ну быстрей же, быстрей! – простонал бригадир, глядя на строящихся в походную колонну солдат. – Вперёд, солдаты, на Татищево. Иначе ночь и мы пропали! О Вильгельмьян Пугатшофф, чтоб тебя перекосило, собака!

Отряд выстроился в походную колонну. Было уже совсем темно, когда в крепости услышали шум. Народ перепугался. Со степи к стенам крепости продвигалась колонна. Друзья или враги – разобрать в темноте было невозможно.

– Это я, комендант! – крикнул громко Елагин. – А ну, отворяй ворота, сукины дети! К нам выручка пожаловала, а вы…

Он крепко, но беззлобно выругался и для порядка погрозил кулаком людям, спешно отворяющим крепостные ворота.

В центре Яицкого городка, напротив церкви стоял большой бревенчатый дом, известный как атаманова изба. За стенами дома «вершились» все административные и военные дела Яицкого казачьего войска. Здесь же находились канцелярия и управление городка.

У атамановой избы, именуемой также с недавних пор «палатами коменданта», громко бил барабан. Это означало общий сбор по случаю приезда в Яицк важного гостя.

Весь сыр-бор был из-за того, что хан Нурали пожаловал в Яицкий городок под видом переговоров «с начальством», коему он якобы собирался предложить свои услуги.

Его встретили на крыльце комендант Симонов, опухший после длительного запоя войсковой старшина Бородин, капитан Крылов и еще несколько офицеров гарнизона. Гости и хозяева, запершись в избе, приступили к переговорам.