Димитрий Чураков - Загадки матриархата: Антропогенез, история, миф: монография

Пока же речь пойдёт исключительно о разнообразных наблюдениях, неожиданных вопросах и парадоксальных обобщениях на уровне догадок, интуиции, предчувствия, которые позволяют лишь прочертить тонкую пунктирную линию возможного маршрута поисков, но не построить его окончательно.

Предвосхищая дальнейший разговор, позволю себя очень коротко коснуться некоторых особенностей встречающейся в тексте терминологии. Для избежания ненужных недоразумений, я выделяю термины, которые введены или радикально переосмыслены мною для более полного и корректного отражения результатов моих изысканий и размышлений. Важнейшими из таких нововведений являются всего два:

1. Матриархальная революция – в этом термине я упор делаю на второе слово – революция. С моей точки зрения, установление матриархата имело действительно глобальный, гораздо более глобальный, чем это было принято считать, характер, так как перемены оказались действительно всеобъемлющими. Они затронули не только социальную, культурную, религиозную, этическую и т. д. сферы, но и биологическую природу Homo sapiens sapiens. Причём в основе произошедших на заре человечества перемен, как мне представляется, лежали именно биологические изменения, причём в первую очередь – в организме женщины, которые позволили ей стать вершиной антропогенеза и полностью переустроить жизнь на планете, окончательно сделав её разумной. Изменение физиологии мужчин в тот период мы тоже, по-видимому, со временем сможем распознать и проследить, но эти изменения были вторичными, представляли собой форму адаптации мужчин к изменённому женщинами миру. Именно с наступлением матриархальной революции человечество осознало себя человечеством.

В силу указанных выше обстоятельств, в отличие от многих других авторов, я не употребляю понятия патриархальной революции, поскольку изменения, происходившие в период утверждения мужского доминирования в обществе, т. е. примерно 30 и более тысяч лет спустя после появления человека современного типа, не затрагивали биологической основы Homo sapiens sapiens. То есть на этот раз речь шла о переменах лишь в некоторых, в определённом смысле вторичных, производных сферах жизнедеятельности биосоциального существа – человека. Тем самым более приемлемыми мне представляются такие термины, как патриархальная трансформация, патриархальные изменения, патриархальная реформация и т. д. Впрочем, если учесть, что у полуобезьяньих предков человека в локальных сообществах заправляли звероподобные самцы, то можно, наверное, с известной долей ненаучной иронии говорить о «патриархальной контрреволюции»… Но я, пожалуй, обойдусь в терминологии без радикализма.

Что же касается первой части интересующего нас термина, а именно слова «матриархальная» или самого понятия «матриархат», то тут я ничего не изобретаю. Правда, «матриархат» мною трактуется несколько не так, как это общепринято, во всяком случае – в России. Согласно ещё Большой советской энциклопедии, матриархат – это власть женщин, женовластие от латинского mater – мать и греческого άρχή, которое переводится как власть или господство. Но ведь есть и другой перевод: греческое άρχή можно перевести и как начало. Вот на этот перевод я и делаю упор, потому что в обществе людей на протяжении нескольких долгих тысячелетий просто не было никакой власти – все люди были равны, общественный строй определялся как первобытный или общинный коммунизм. То есть для меня матриархат – это общество, которое началось с матери, общество материнского начала.Так оно, собственно, и есть – человеческое общество и его история начались с возникновения Матери. Матери, возникшей на смену полуживотной забитой и приниженной в дочеловеческих локальных коллективах самки.

2. Суперраса – термин, употребляемый не только в отношении человека, но и в отношении исторических форм разумного, но ещё не ставшего современным человека, т. е. в отношении «предковых» и «параллельных» форм человечества – неандертальцев, эректусов, денисовцев и, возможно, каких-то иных, ещё не обнаруженных современными учёными. Термин введён специально, чтобы не происходило расистской путаницы с современными расами Homo sapiens sapiens. При упоминании суперрас речь идёт не о внешних различиях, а о глубинных биологических различиях, по сути, межвидового характера, о разных видах Homo, со всеми вытекающими из этого биологическими последствиями.

Первое, что вызывает у меня резкое неприятие, как уже было отмечено выше, это узость ведущихся поисков, самоизоляция представителей разных наук. Нынешние изменения в гуманитарных науках, которые, в некотором смысле, можно назвать революционными, заставили меня ждать резкого изменения подходов к изучению происхождения человека. Дробышевский – это один из самых ярких представителей нового поколения биологов. Его исследования интересны, смелы, парадоксальны. Но – увы… Даже из его работ следует, что современная антропология, похоже, использует всё тот же джентельменский набор источников, что и в XIX веке, во времена Дарвина с его «обезьяной». А ведь человек, как бы он ни появился на Земле, – определённо не обезьяна, т. е. не только зверь, но и дух, но и разум, которые выделяют нас из остального животного мира. Поэтому изучать антропогенез исключительно по костям и каменным топорам – это заведомо двигаться в научный тупик.

Появление таких дисциплин, как палеогенетика, ДНК-генеалогия, популяционная генетика, принципиально ничего не меняет – это просто ещё один способ изучения древних черепов. Я лично глубоко убеждён, что происхождение человека – это качественный скачок в том, что происходило не со строением головы, а с теми процессами, что происходили внутри неё. И каждый раз, когда человек поднимался на новую ступень, это было скачком именно сознания и социальной организации, а не только биологической формы. Жившие в Африке полулюди, от которых, якобы, произошло современное человечество, могут быть сколь угодно внешне похожи на современных людей, но между ними лежит пропасть.

Тем самым найти родину современных людей по костям, даже в совокупности с остатками орудий труда, – вряд ли возможно. Нужно установить время, место и обстоятельство, когда вчерашнее полуживотное начало мыслить по-человечески. Без истории культуры, истории религии, истории науки, исторической социологии и других подобных направлений научного поиска антропология так и останется конгломератом случайно собранных фактов, неспособных дать обобщающее знание. Если же найти новый научный синтез, то археология и антропология смогут раскрыть свой истинный потенциал и подарят нам множество интереснейших открытий.