Михаил Вострышев - Частная жизнь москвичей из века в век

Владимира Андреевича Долгорукова москвичи звали не иначе, как «удельный князь». Барин с чисто русской душой нараспашку и чисто русским хлебосольством, он управлял Москвой, как своей вотчиной. И оказалось, что в сложные годы коренного преобразования России он пришелся к месту, сглаживая острые углы недовольства реформами. Князь вступил в должность генерал-губернатора 30 августа 1865 года, вскоре после освобождения крестьян от крепостной зависимости. В «долгоруковскую эпоху» Москва стала свидетельницей коронации императора Александра III, освящения нововыстроенного храма Христа Спасителя, Всероссийской промышленной выставки. В это сложное, многим непонятное время, когда стремительно менялся привычный уклад не только политической, но и личной жизни, князь Долгоруков умел ладить и с исповедниками старого николаевского режима, жаждавшими реванша, и с правительственными чиновниками, превыше всего ставившими угождение капризам сегодняшних властителей, и с либералами, требовавшими все новых и новых уступок демократии. Его личный авторитет в глазах обывателей был выше и действеннее авторитета закона, и Москва, как никакой другой город России, довольно мирно переболела нелегким периодом решительных преобразований. Когда на восемьдесят первом году жизни он был уволен от должности и отправился для лечения за границу, то не прожил без любимого города и четырех месяцев, скончавшись 20 июня 1891 года. Долгоруковская эпоха Москвы, длившаяся более четверти века, отошла в прошлое.

После него высшая власть в Москве принадлежала великому князю Сергею Александровичу (26 февраля 1891 г. – 1 января 1905 г.), А. А. Козлову (14 апреля – 15 июля 1905 г.), П. П. Дурново (15 июля – 24 ноября 1905 г.), Ф. В. Дубасову (24 ноября 1905 г. – 5 июля 1906 г.), С. К. Гершельману (5 июля 1906 г. – 17 марта 1909 г.), В. Ф. Джунковскому (10 апреля 1909 г. – 25 января 1913 г.), А. А. Андрианову (11 июля 1914 г. – 5 мая 1915 г.), Ф. Ф. Юсупову (старшему) (5 мая – 3 сентября 1915 г.), И. И. Мрозовскому (2 октября 1915 г. – 1 марта 1917 г.). После победы Февральской революции главные начальники Москвы стали называться комиссарами, а после Октябрьского переворота председателями исполкома Моссовета. Но их власть в связи с переселение советского правительства из Петербурга в Москву была уже далеко не столь всеохватна, как у московских царей и генерал-губернаторов.

Дума ведет начало от стародавнего обычая русских князей совещаться о важных делах со своими главными дружинниками, или, как их звали, думцами. Когда-то такие совещания были обычаем, строго исполнявшимся князем. Но с усилением московских государей эти совещания, не представлявшие определенного законного учреждения, утратили свою обязательность. Боярская дума приобретала большое значение только при отсутствии государя в Москве или при его малолетстве.

И все же звание думного боярина было очень почетно, и получить его могли лишь самые сановитые бояре, да и то по достижению преклонных лет.

При назначении в члены Боярской думы царю всегда приходилось считаться с родовым старшинством бояр и жаловать многих в Думу «не по разуму их, а по великой породе», – как выразился знаменитый московский подьячий XVII века Григорий Котошихин.

Во второй половине XVII века «сидение великого государя с боярами о делах» происходило три раза в неделю: в понедельник, среду и пятницу. При накоплении же множества дел заседали и чаще. Царь, если он присутствовал на заседании Боярской думы, садился на трон, а остальные участники размещались поодаль на лавках.

Окольничие садились ниже бояр, думные дворяне – ниже окольничих, и в каждом из этих разрядов все размещались строго по знатности рода. Если же рядом оказывалось несколько человек одного рода, то старшие по годам садились выше младших. Думные же дьяки должны были и вовсе стоять. Если только заседание затягивалось, то по разрешению царя и они могли присесть.

Начинались заседания обычно ранним утром и длились до обедни, то есть до семи часов утра. Иногда продолжали заседание и вечером, перед всенощной. Собирались, где укажет государь. Обычно это происходило в Золотой палате.

Заседание обыкновенно открывалось обращением государя к думцам: «И вы, бояре и думные люди, помысля, к сему делу дайте способ». После недолгого чинного молчания вставал кто-нибудь из бояр и излагал свое мнение. Потом одни чинно возражали, а другие сидели молча, «бороды свои уставя, – как писал современник, – ничего не отвечают, потому что многие из них и грамоте не учены».

Царь и ближний боярин

Часто обмен мнениями переходил в горячий спор, продолжавшийся до тех пор, пока путем обоюдных уступок спорившие не приходили к общему решению. Тогда думный дьяк писал приговор, начинавшийся словами: «Великий государь, слушав докладной выписки, указал, и бояре приговорили…» Если же государь в Думе не присутствовал, то думный дьяк писал: «По указу великого государя бояре, той докладной выписки слушав, приговорили…» Когда государь не присутствовал в Думе, первое место принадлежало старшему по роду боярину, и тогда имя этого боярина упоминалось в записанном решении.

Чинный порядок заседаний нарушался только случаями вроде того, когда Василий III выгнал с заседания говорившего наперекор ему боярина, да случаями местничества, когда родовому самолюбию какого-нибудь думца покажется, что сосед не по праву занял место выше его. В такие споры вмешивались все, и дело доходило до шумного скандала, которого порой не мог унять даже государь.

Реже нарушался ход думских сидений хвастовством какого-нибудь не в меру загордившегося боярина. Переспорит его в деле другой, и тогда он начинает высчитывать свои прошлые заслуги, коря соперника в том, что он и десятой доли его трудов не сделал. Когда зайдет такой гордец в своих речах далеко, царь или просто велит ему замолчать, или, если рассердится, так велит нарушителя порядка вывести во двор. Так однажды поступил Алексей Михайлович со своим тестем боярином Милославским, когда тот вздумал похваляться своими военными подвигами, которые только еще собирался совершить, если под его начало дадут войско.

Созывали свою Думу – Освященный собор – и московские митрополиты и патриархи, где присутствовало высшее духовенство.

Боярин

Иногда случались столь важные дела, что государь считал нужным созвать представителей всех своих владений на Земский собор. Первый такой Собор созвал царь Иван IV Грозный. Особенно часто собирал выборных людей со всего государства царь Михаил Федорович.