Уилбур Смит - Чародей

Толпа разразилась приветственными криками, а воины Красной Дороги опустились перед ним на колени, поцеловали его правую руку и ногу и поклялись в преданности до самой смерти и после нее.

Нефер поднял правую руку, требуя тишины, но ноги у него подкосились, и он упал бы, если бы Минтака, бросившись вперед, не поддержала его. Обняв ее одной рукой за плечи, он посмотрел ей в глаза и прошептал:

– Все, что я сделал, я сделал для Египта и для вас, любовь моя.

Его голос был таким хриплым и тихим, что лишь она услышала его. Она потянулась и поцеловала его в губы, и народ понял это как открытое провозглашение помолвки. Все закричали так, что эхо вспугнуло стаи голубей с утесов за стенами города.

Плывя на водах двух великих рек, город лежал перед ними, будто цветок лотоса, готовый к тому, чтобы его сорвали. Его стены, сложенные из обожженного кирпича, были двадцать семь локтей толщиной и выше, чем самые высокие пальмы этой плодородной и достаточно орошаемой земли.

– Какова их окружность? – спросил Трок Иштара Мидийца. – Сколько времени уйдет на то, чтобы объехать этот город?

– Десять лиг, великий, – ответил ему Иштар. – Полдня езды.

Трок вытянулся на площадке своей колесницы и прикрыл ладонью глаза.

– Это там легендарные Синие Ворота? – спросил он. Он знал, что Иштар жил в этом царском городе в течение пятнадцати лет и большей части своей магии научился здесь, в храме Мардука.

Даже на таком расстоянии ворота мерцали, будто огромный драгоценный камень. Они были так широки, что десять выстроившихся в ряд колесниц могли въехать в них одновременно, а резные ворота из кедра были выше десяти человек, поставленных на плечи друг другу.

– Они действительно синего цвета, – изумился Трок. – Я слышал, они покрыты лазуритом.

– Это не так, великий. – Иштар искривился в снисходительной гримасе. – Это керамические плитки. На каждой плитке изображен один из двух тысяч десяти богов Вавилона.

Трок бросил взгляд полководца вдоль стен, тянущихся на мили с обеих сторон от Синих Ворот. Через каждые двести шагов в них стояли сторожевые башни, и через равные промежутки массивную стену подпирали тяжелые контрфорсы. Иштар угадал, о чем он думает:

– По верху стены проходит дорога, достаточно широкая, чтобы по ней проехали две колесницы в ряд. В течение часа Саргон может переместить по ней пять тысяч солдат в любое место, которому будет угрожать осада.

Трок хмыкнул, показав, что это не произвело на него впечатления.

– Как бы там ни было, любую стену можно подрыть и обрушить. Нам нужна только одна брешь.

– За ней есть внутренняя стена, божественный фараон, – вкрадчиво проговорил Иштар. – Она почти так же неприступна, как первая.

– Если мы не можем пройти напрямик, то найдем обход, – пожал плечами Трок. – А это там дворцовые сады Саргона? – Он качнул бородой с вплетенными в нее лентами, указывая на огромные террасы, ярусами поднимавшиеся в небо. Они были так искусно подняты одна над другой, что напоминали парящую перевернутую пирамиду, которая, казалось, парила точно могучий орел с распростертыми крыльями, свободная от притяжения земли.

Иштар ткнул жилистой, покрытой синей татуировкой рукой.

– Есть шесть террас, построенных вокруг обширного внутреннего двора, каждая следующая шире предыдущей. Только на женской половине – пять тысяч комнат, по одной для каждой из жен Саргона. Его казна скрыта в глубокой темнице под дворцом и заполнена золотом на высоту в рост человека.

– Ты видел эти чудеса собственными глазами? – усомнился Трок.

– Кроме женской половины, – признался Иштар, – но я входил в главное хранилище казначейства и скажу вам прямо, царь и бог, что во всем вашем войске не найдется достаточно повозок, чтобы увезти столько сокровищ, сколько находится перед нами.

– А я скажу тебе прямо, Иштар Мидиец, что всегда могу построить новые повозки. – И Трок запрокинул голову и весело загоготал.

Марш к Вавилону был долгим триумфом, неразрывной вереницей побед. На берегах Бахр-аль-Мильха они встретились с Раном, старшим сыном Саргона: колесницы Трока и Нага размололи его войско будто дурру и смели мякину в озеро, так что вода стала красной от крови и вздутые тела плавали от одного берега до другого.

Они послали отрубленную голову Рана его отцу, насадив ее на копье. Обезумевший от горя Саргон угодил в западню, которую они приготовили ему. В то время как Наг отступал перед ним, заманивая, Трок обошел его с юга и напал с тыла с тысячей колесниц. Когда Саргон повернул назад, чтобы защитить свой обоз, они окружили его блестящим кольцом из бронзы.

Саргону удалось вырваться с пятьюдесятью колесницами, но он оставил за собой две тысячи колесниц и одиннадцать тысяч солдат. Трок оскопил пленных – на это два дня. Он лично присоединился к работе и, по локоть в крови, будто мясник, грубо подшучивал над каждой из своих жертв и размахивал перед их глазами отрезанными гениталиями. Затем он оставил своих жертв истекать кровью – она была жертвой Сеуету, голодному богу, который любил такую пищу. Отрезанные трофеи Трок послал Саргону, засыпав их солью, в ста сундуках из кедра. Тонкий намек на то, что ожидает царя, когда Трок и Наг прибудут в Вавилон.

Вавилон был построен на узкой полосе земли между двумя реками, Евфратом на западе и Тигром на востоке. Во время панического отступления Саргон не уничтожил мосты. Однако в любом случае потребовалось бы целое войско, чтобы разрушить массивные быки из обожженного кирпича, на которых они покоились. У Саргона больше не было войска. Он оставил один потрепанный отряд пехоты, чтобы защищать мосты, но у солдат, чей дух был сломлен, не было колесниц для поддержки. Они не могли долго противостоять двум фараонам.

Трок приказал связать по рукам и ногам и бросить их с центрального пролета моста в широкую бурую реку, и египетские отряды выстроились вдоль парапета, чтобы полюбоваться на корчи тонущих пленных.

Теперь, через год с небольшим с тех пор как они вышли из Авариса, Вавилон лежал перед ними.

– Ты знаешь укрепления, Иштар. Ты участвовал в проектировании некоторых из них. Сколько пройдет времени, прежде чем город падет? – нетерпеливо спросил Трок. – Сколько времени у меня уйдет, чтобы пробить брешь в стенах?

– Стены неприступны, великий, – ответил Иштар.

– Мы оба знаем, что это не так, – возразил Трок. – Если достаточно времени, людей и решимости, не существует такой возведенной стены, которую нельзя разрушить.

– Год, – задумчиво проговорил Иштар. – Или два, а возможно и три. – Но выражение его татуированного лица было лукаво, и глаза бегали.

Трок засмеялся и шутя зажал в кулаке покрытую лаком остроконечную бороду Иштара. Он стал крутить ее, пока покрытое синими кольцами лицо колдуна не исказилось от боли, а глаза не увлажнились.