Уилбур Смит - Чародей

Разграбление Вавилона началось.

Дворец обороняли упорно, защитниками командовал сам Саргон. Однако к вечеру Трок пробил брешь во внешней стене первой террасы. Он ввел сквозь нее сильный отряд, и защита оказалась сломлена.

Когда они ворвались в опочивальню Саргона, тот стоял на коленях перед статуей Мардука, месопотамского бога-пожирателя, с окровавленным мечом в руках. Рядом с ним лежало тело его любимой жены, седовласой женщины, проведшей с ним тридцать лет.

Он даровал ей смерть, милосердную в сравнении с тем, что постигло бы ее в руках солдат Трока. Однако самому Саргону не удалось упасть на свой меч. Трок выбил оружие из его руки.

– Нам многое следует обсудить, великий, – пообещал он. – Разве не вы называли меня Черным Зверем Сеуета? Я надеюсь убедить вас, что вы раскрасили меня неправильным цветом.

Гарем выгнали из дворца. Женщин оказалось только пятьсот, а не пять тысяч, как сулил Иштар. Трок выбрал двадцать самых молодых и красивых для себя лично, а остальных отдал своим военачальникам. После того, как они насладятся пленницами, тех отдадут солдатам.

Потребовалось еще два дня, чтобы пробиться к казне, скрытой глубоко в земле под дворцом, потому что ее охраняли множество хитроумных приспособлений и устройств. Без совета и знаний из первых рук Иштара Мидийца, возможно, потребовалось бы еще больше времени, чтобы проникнуть в главную палату сокровищницы.

Когда путь был очищен, Трок, Наг и вслед за ними Гесерет, спустились по лестнице и вошли в палату. Иштар осветил ее изнутри сотней масляных ламп, их лучи, отражаясь от хитроумно расставленных полированных медных зеркал, полностью освещали добычу.

Даже оба фараона и Гесерет замолчали, ошеломленные великолепием сокровищ. Серебро лежало в брусках, золото было отлито в конические слитки, которые входили друг в друга для простоты хранения. На всех были отметки ювелиров и царское имя Саргон.

Гесерет, на сей раз безмолвной, пришлось прикрыть ладонью глаза, защищая их от ослепительного блеска скоплений драгоценного металла. Наг медленно пошел вперед между штабелями, возвышавшимися над его головой, через каждые несколько шагов останавливаясь, чтобы погладить слитки. Наконец к нему вернулась способность говорить, и он прошептал:

– Они теплые и гладкие, как тело девственницы.

Трок взял по тяжелому слитку в каждую руку и засмеялся от удовольствия.

– Сколько? – спросил он Иштара.

– Увы, великолепно и божественно великий, у нас еще не было возможности пересчитать. Но мы посмотрели свитки Саргона. Его писцы обозначили полный вес серебра в пятьдесят пять лакхов, золота в тридцать три. – Он осуждающе развел татуированными руками. – Но кто поверит подсчету вавилонянина?

– Саргон – еще больший грабитель, чем я считал. – В устах Трока это прозвучало как похвала.

– По крайней мере, здесь довольно, чтобы заплатить малую долю, которую вы обещали мне? – вкрадчиво спросил Иштар.

– Пожалуй, мы обсудим это позднее, – радушно улыбнулся Трок. – Я – добрый и щедрый человек, Иштар, ты отлично это знаешь. Однако сверхщедрость – своего рода глупость. А я не глуп.

На этом он закончил ликуя любоваться содержимым казны, потому что в городе оставалось еще очень много такого, что можно было посмотреть и на что подивиться. Трок и Наг обошли дворец и поднялись на верхнюю террасу с ее фонтанами, садами и рощами. С этой высоты их взорам открылись обе великие реки и вид на поля, болота и заросли тростника за городскими стенами.

Затем они посетили все храмы, поскольку эти величественные здания также были наполнены слитками золота, красивой мебелью, скульптурами, мозаиками и иными произведениями искусства. Забирая их, Наг и Трок говорили с божеством храма как братья и ровня. Трок объяснял, что Вавилон больше не столица, а просто часть Египта. Поэтому бог должен сменить место своего земного пребывания на Аварис, где Трок обеспечит его подходящим помещением. Изымание богатства бога следовало рассматривать как заем, который позже обязательно будет возмещен.

Самым большим из вавилонских храмов был храм Мардука Пожирателя. Трок обнаружил, что это не только источник драгоценных металлов и камней, но и место, полное безграничного очарования.

Иштар был поклонником Мардука и в молодости изучал тайные науки в этом самом храме под руководством верховного жреца. Не получив еще свою награду, он пристал к Троку, как клещ к животу льва. Он объяснил Троку, как поклоняться Мардуку, и Трок заметил:

– Вкусы Мардука очень похожи на знакомые мне вкусы Сеуета. Вполне возможно, они родные братья.

– Вы проницательны как всегда, великий. Однако Мардук куда более охоч до человеческих жертв, чем Сеует. И требователен к тому, как ему подается жертва.

Он провел Трока по лабиринту проходов и коридоров, через сады, внутренние дворы и гулкие залы в святую святых глубоко в сердце храма, который сам по себе был маленьким городом. Наконец они пришли к помещению с печью.

Когда они встали над главной жертвенной печью, Трок зачарованно поглядел в ее жерло. Он был поражен конструкцией и постройкой.

– Опиши ее мне, – приказал он Иштару.

– Здесь две печи, а не одна, по одной за каждой из тех стен. – Иштар указал вниз, на стены из сверкающей меди. – После того как зажгут древесный уголь, огромными мехами раздувают огонь, пока металлические стены не засветятся от жара, будто встающее солнце. Эти стены можно передвигать. При помощи шкивов жрецы могут выкатывать их вперед или откатывать назад…

Когда Иштар закончил объяснение, Трок ударил бронированным кулаком в ладонь другой руки.

– Клянусь Сеуетом и Мардуком, я никогда не слышал ничего подобного. Мне надо увидеть, как она работает. Если все так, как ты описываешь, я прикажу соорудить такое же хитрое устройство в моем собственном храме в Аварисе. Прикажи, чтобы жрецы разожгли их адские печи. Мы отпразднуем мою победу жертвоприношением Мардуку.

– Потребуется несколько дней, чтобы печи раскалились как следует, – предупредил его Иштар.

– У меня есть несколько дней, – сказал Трок. – Я должен проследить за погрузкой добычи, а также позаботиться довольстве и благополучии двадцати молодых жен Саргона. – Он закатил глаза. – Это самая трудная задача. В любом случае, мои головорезы все еще заняты разграблением города. Пройдет некоторое время, прежде чем я смогу привести их в чувство.

Три дня спустя Трок устроил на верхней террасе огромного дворца пир для своих военачальников в честь победы. Гости расселись среди рощи растущих в огромных глиняных горшках апельсиновых деревьев в полном цвету, отчего воздух был напоен их сладким ароматом. Вокруг журчали и булькали фонтаны. Пиршественный стол покрывал шелк. Чаши и посуда были из серебра и золота и украшены драгоценными камнями – их взяли из комнат с пожертвованиями храму. В качестве табуретов использовались жены Саргона, стоявшие на коленях голышом, но в золотых цепях. Позднее, когда сказались осушенные кувшины пенящегося пива и сладкого вина, женщин использовали как живые подушки и матрацы.