Уилбур Смит - Чародей

Минтака сидела на стенке парапета, а у ее ног сидели две девушки-рабыни. Она не взглянула в его сторону, а снова начала петь. Это была песня об обезьяне и осле, и Нефер чувствовал, как каждое слово сжимало его сердце, а сам глядел на милую округлость щек и наполовину отвернутого от него лица и на густые темные локоны, спадающие на спину.

Минтака вдруг оборвала пение и с раздражением посмотрела на него.

– Нечего стоять и глазеть на меня, наглый чурбан, – выпалила она. – Забирайте свой товар и уходите.

– Простите меня, великая, – он развел руки в мольбе, – я – всего лишь бедный дурак из Даббы.

Минтака вскрикнула и уронила лютню, затем прикрыла рот обеими руками. На ее щеках выступили ярко-красные пятна, и она уставилась в его зеленые глаза. Черный раб вынул кинжал и, пошатываясь, пошел к Неферу, чтобы напасть, но Минтака быстро опомнилась.

– Нет, оставь его. – Она подняла правую руку, чтобы подкрепить приказ. – Оставь нас. Я хочу поговорить с этим дураком.

Было видно, что раб колеблется, обнаженный кинжал все так же неуверенно целился в живот Нефера.

– Делай, что я велю, – прорычала Минтака, будто самка леопарда. – Уходи, болван. Уходи!

Старик в замешательстве вложил кинжал в ножны и двинулся обратно. Минтака все так же смотрела на Нефера огромными темными глазами. Ее девушки не могли понять, что ее обеспокоило. Они только поняли, назревает что-то странное. Раб вышел, и занавески на входе упали на место. Нефер сбросил ткань, закрывавшую его голову, и кудри упали ему на плечи.

Минтака снова вскрикнула.

– О, милосердная Хатор, это вы. Это действительно вы! Я думала, что вы никогда не придете. – Она бросилась к нему, и он побежал навстречу, чтобы заключить ее в объятия. Они обнялись, оба говоря одновременно, бессвязно пытаясь рассказать друг другу о своей любви и о том, как скучали. Девушки-рабыни, опомнившись от удивления, танцевали вокруг них, хлопая в ладоши и плача от радости и волнения, пока Таита не заставил их замолчать несколькими хорошо нацеленными тычками посоха.

– Прекратите бессмысленный визг. Иначе через минуту здесь появится стража. – Уняв их, он тотчас повернулся к Хилто и Мерену. По его приказу они раскатали на полу самый большой ковер.

– Минтака, послушай! Для этого будет время позже.

Она повернула к нему лицо, не выпуская шеи Нефера.

– Это вы позвали меня, правда, Таита? Я слышала ваш голос очень ясно. Не останови вы меня, я бы…

– Я думал, ты разумнее. Как можно стоять здесь и болтать, когда столькое под угрозой, – оборвал ее Таита. – Мы хотим спрятать тебя в ковре и вынести из дворца. Поспеши.

– У меня есть время, чтобы принести…

– Нет, – сказал Таита. – У тебя есть время только повиноваться мне.

Она еще раз поцеловала Нефера, обняла его, затем вбежала в палату и бросилась во весь рост на ковер. Она поглядела на девушек, которые удивленно стояли в дверях.

– Сделайте все, что велит Таита.

– Вы не можете оставить нас, госпожа, – запричитала ее любимица, Тиния. – Без вас мы ничто.

– Это не надолго, – сказала Минтака. – Обещаю, что пошлю за вами, Тиния, но до тех пор крепитесь и не подведите меня.

Нефер помог Хилто и Мерену закатать Минтаку в узорчатый красный ковер и вставил ей между губами один конец длинного полого стебля тростника. Другой конец на несколько сантиметров выставлялся из тяжелых складок, что позволяло ей дышать.

Тем временем Таита приказал плачущим девушкам-рабыням:

– Тиния, иди в спальню и запри дверь. Накройся покрывалом на постели, как если бы ты была госпожой. Все остальные останутся здесь, в передней. Не открывайте дверь ни на какие требования. Говорите любому, кто просит, что ваша госпожа больна лунной болезнью и не может никого видеть. Понятно? – Убитая горем Тиния кивнула, боясь заговорить. – Задерживайте их, сколько возможно, но когда все откроется и больше нельзя будет ничего скрывать, скажите им то, что они захотят узнать. Не старайтесь молчать под пыткой. Ваша смерть или увечья ни к чему не приведут, лишь заставит вашу хозяйку испытывать муки совести.

– Разве я не могу пойти с царицей? – выпалила Тиния. – Я не могу жить без нее.

– Ты слышала обещание твоей госпожи. Едва она окажется в безопасности, она пошлет за вами. А сейчас заприте за нами дверь.

Когда они вынесли на плечах скатанный ковер, старый раб ждал в коридоре.

– Сожалею. Я старался для вас, как приказал Солет. Царица Минтака была когда-то доброй и счастливой девушкой, – сказал он. – Но это прошло. Выйдя замуж, она стала грустной и сердитой. – Он ковком велел им следовать за ним и повел их обратно через лабиринт женской половины. Наконец они достигли маленьких боковых ворот, где снова столкнулись с начальником стражи.

– Разверните ковры! – грубо приказал он.

Таита подошел к нему поближе и посмотрел в глаза. Враждебное выражение исчезло с лица воина. Он казался немного смущенным.

– Вижу, вы довольны и счастливы, – сказал Таита мягко, и по уродливому морщинистому лицу воина медленно расплылась улыбка.

– Очень счастливы, – сказал Таита и мягко положил руку ему на плечо.

– Очень счастлив, – повторил воин.

– Вы уже обыскали ковры. Вы ведь не хотите тратить впустую свое драгоценное время. Верно?

– Я не хочу тратить впустую свое время, – заявил тот, как если бы это была его собственная мысль.

– Вы хотите, чтобы мы прошли.

– Проходите! – сказал стражник. – Я хочу, чтобы вы прошли. – И он отошел в сторону. Один из его подчиненных поднял засов и выпустил их в переулок. Перед тем как дверь закрылась, они еще раз увидели начальника караула: тот мягко улыбался им.

Их повозка стояла там, где ее оставили под охраной мальчишек. Они осторожно положили ковер на дно повозки, и Нефер тихо позвал в отверстие в середине:

– Минтака, сердце мое, с вами все в порядке?

– Здесь жарко и душно, но это ничтожная цена знания, что вы рядом. – Ее голос звучал приглушенно, и, сунув руку в трубу, образованную ковром, Нефер коснулся макушки царицы.

– Вы храбры, как львица, – сказал он и вскарабкался в крытую повозку позади Таиты, который уже трогал с места.

Таита подстегнул лошадей.

– Городские ворота скоро закроют на ночь. Когда побег Минтаки обнаружат, первым делом закроют город и обыщут каждое здание и колесницу, допросят каждого чужака внутри стен.

Они мчались галопом по широкой улице, ведущей к восточным воротам. Приблизившись, они увидели, что путь перекрыт другими повозками и колесницами, выстроившимися в ряд перед воротами. На этот день пришлись религиозный праздник и шествие, и это теперь почитатели культа и гуляки возвращались в дальние деревни в окрестностях Авариса. Они продвигались вперед мучительно медленно.