Виталий Гладкий - Эсташ Черный Монах

Им здорово повезло в тот раз. Их подобрало небольшое, но очень быстроходное судно контрабандистов с треугольным косым – латинским – парусом. Такой парус был очень удобным для людей их профессии. Он позволял лавировать и неплохо ходить при боковых ветрах, что контрабандисты и оценили давным-давно.

Контрабандисты оказались людьми весьма сердобольными. Обычно люди их профессии опасаются брать на борт незнакомцев. Ведь уже случалось, что потерпевшими кораблекрушение притворялась береговая стража, которая так ловила контрабандистов с поличным – на «живца». Наверное, жалкие фигурки намокших мальцов не вызвали подозрений.

Став постарше, Эсташ повторил попытку. И опять вместе с Жоффруа. Они умыкнули лодку с парусом у местного рыбака и отправились покорять Дуврский пролив. Обошлось без штормов и иных приключений, юные авантюристы наловили много рыбы, но по возвращении домой их ждали большие неприятности.

Возмущенный рыбак, который уже не чаял увидеть свою лодку-кормилицу, пришел на суд к самому пэру Булони – сеньору Бодуэну Баскету. Пришлось старику раскошелиться, чтобы замять скандал с сыном, хотя дела в его поместьях шли неважно, и семья часто сидела без денег. Нужно сказать, что только благодаря успехам Эсташа в рыбной ловле семейство Баскетов (у Эсташа было еще два брата) не голодало…

Подростки расположились под скалистым козырьком, который давал превосходную тень. В каменистом обрыве природа создала небольшое углубление в виде пещерки, где у мальчиков находился тайник, а в нем железная оконная решетка из полуразваленной булонской капеллы, которую все собирались восстановить, да никак не получалось.

Богохульство, только не для Эсташа и Жоффруа. Нельзя сказать, что они были безбожниками, но святош недолюбливали и при случае высмеивали. Правда, втихомолку, между собой, – от греха подальше. На это у них ума хватало.

Решетка была прикрыта плавником и сухими водорослями (этого добра на пляжах побережья было полно), поэтому вскоре под скалами ярко и почти бездымно горел костер, а поверх него, на оконной решетке, аппетитно скворчали огромные раковины устриц – добытчики поднимали только самые крупные. Выбирать было из чего.

– А как тебе это? – не без торжества в голосе сказал Жоффруа, достав из сумки вместительный узкогорлый кувшин, плотно закрытый деревянной пробкой, которая была залита смолой.

– Это что, перри [1] Перри – сладкий грушевый сидр. Как и яблочный сидр, появился в юго-западной части Франции в VI веке. Рецептура перри не предусматривает добавление в грушевый сок воды и дрожжей. ? – с кислой миной спросил Эсташ.

– Обижаешь! Настоящее «бордо»! Выдержанное в отцовских подвалах восемь лет! Пришлось немного повалять дурака перед экономом, но он все же милостиво выделил мне это превосходное винцо, как я понял, из своих личных запасов. Старый лис хитрец еще тот.

– Превосходно! Обожаю это вино! А что касается эконома, то он прекрасно понимает, что скоро именно ты возглавишь семейство де Люси.

– Да, батюшка плох… Но видит Господь, мне совсем не хочется заниматься хозяйскими делами! Я в них дуб дубом. Сидеть днями в душном, пыльном кабинете, заваленном бумагами, и проверять отчеты управляющих поместьями… бр-р! Это ужасно! К тому же все они воруют и безбожно врут. А я не отец, который снисходителен к этим негодяям. И все им прощает. Неровен час, сорвусь, и полетит чья-нибудь башка на пол. Потащат меня к графу, на суд, а там, поди знай, как все обернется.

– И то правда, – согласился Эсташ. – Но у тебя есть братья. Они вполне могут управлять вашими поместьями.

– Есть. Как и у тебя. Но только у моих еще молоко на губах не обсохло. Наворотят таких дел… Все по миру пойдем. Их-то мне не жалко, а вот матушку и сестрицу…

– Да уж… Для тебя это весьма убедительный довод самому стать сеньором. Надеюсь, чаши ты не забыл?

– Да что ты! Можно, конечно, и из горлышка, но мы ведь дворяне… черт возьми! Неприлично.

Подростки расхохотались и принялись трапезничать, запивая восхитительно ароматное мясо печеных устриц красным кларетом с привкусом земляники…

Довольный отлично проведенным днем и немного навеселе, Эсташ шел по пыльной дороге, которая вела к загородному поместью семьи Баскетов. В одной руке он нес кукан, на который было нанизано несколько больших камбал и десяток морских петухов (их мясо считалось очень вкусным), а в другой – тяжелую сетку, в которой все еще трепыхались огромные креветки. Их любил отец, и Эсташ, несмотря на все разногласия, всегда старался угодить ему.

Особенно радовался Эсташ, что ему удалось наловить триглы – морских петухов. Эта рыба имела белое, плотное и жирное мясо, которое почти лишено костей, и его очень уважала матушка. Она говорила, что мясо триглы по вкусу похоже на нежную паровую курятину. Хотя Эсташу оно напоминало скумбрию, и он не был в особом восхищении от триглы.

Правда, из нее получалась вкусная уха, а уж марсельский суп буйабес был и вовсе выше всяческих похвал. Но о вкусах не спорят; главное, угодить матушке, пожалуй, единственному человеку из семьи Баскетов, который по-настоящему любил Эсташа и прощал ему все его проказы.

Встречные вилланы [2] Вилланы – во Франции, Германии и Италии так назывались формально свободные крестьяне, несущие некоторые поземельные повинности за предоставление им феодалом земельного участка. В XII веке развитие феодального права привело к оформлению категории вилланов как единого сословия феодально зависимого крестьянства, противостоящего фригольдерам (свободным крестьянам). Главным правовым отличием вилланов от свободных крестьян стала их подчиненность в судебном отношении суду феодала и невозможность апеллировать к королевским судам. Виллан выполнял барщинную повинность для своего сеньора, право на распоряжение его наделом было сильно ограничено и зависело от воли феодала. кланялись сыну пэра – некоторые в пояс, а другие лишь изображали поклон и старались быстрее пройти мимо. Лицо Эсташа вдруг стало суровым и неприступным. И не потому, что он шибко гордился своим аристократическим происхождением и стоял гораздо выше на иерархической лестнице, нежели работники отцовских поместий. Отнюдь. В обхождении с простонародьем сын пэра был сам любезность. (Особенно с молодыми крестьянками.) Причина была в другом – Эсташ знал, какие разговоры ведутся за его спиной.

Он родился в пикардийском поместье отца, в двенадцати римских милях [3] Римская миля, миллиатрий, – тысяча двойных шагов римских солдат в полном облачении на марше; путевая мера для измерения расстояния, введенная в Древнем Риме. Одна римская миля равна 1482 м. от Булони. В ночь, когда Эсташ появился на свет, в проливе разыгрался страшный шторм, сопровождавшийся невиданной грозой.