Николай Югов - Тайна опальной княгини

Кучер посмотрел туда, куда указывала его пассажирка и, действительно, увидел меж ветвей небольшое желтое пятно. Вышедшее из-за облака солнце вдруг коснулось его своими лучами, и крест засиял ровным золотистым цветом, словно кто-то неведомым и могущественный таинственным образом зажег над лесом большую золотую звезду.

«Слава Богу! Наконец-то добрались! Наказ матушки игуменьи я выполнил. Теперь можно и домой возвращаться», – подумал Игнат, и, подождав, пока его пассажирка скроется в повозке, тронул лошадей. Те, словно почуяв конец столь утомительного и долгого путешествия, с удвоенной силой налегли на спеленавшую их упряжь, и весело потащили сани в сторону перелеска. Он скоро закончился, и перед глазами путников открылось большое ровное поле, на котором возвышался огромный земляной холм. За ним, на некотором отдалении, были хорошо видны и соломенные крыши большого села. Обнесенное ветхим деревянным забором, оно имело форму правильного прямоугольника, расположенного меньшей своей стороной с запада на восток, а большей – с юга на север. В свое время этот населенный пункт имел статус городка, но с уходом князей Микулинских в Московское княжество, надобность в защите западных рубежей отпала сама собою и городок, постепенно теряя свое первоначальное назначение, в конце концов превратился в обычное, заурядное село, каких много стоит теперь на этой старой прямоезжей дороге.

Покосившиеся въездные ворота были открыты и, спустя уже несколько минут, разгоряченные кони, миновав Торговую площадь села, остановились перед добротным, рубленым домом, принадлежащим одному из довольно зажиточных сельчан. Как впоследствии узнал Игнат, это был мельник, уже долгое время арендовавший у сына боярина Левашова, небольшое и уже далеко не новое мукомольное строение.

Дверь в помещение оказалась закрытой. Агафья поднялась на крыльцо и постучала. Послышались чьи-то шаги и уже через мгновение, на пороге дома показался молодой мужчина, чем-то похожий на свою гостью.

– Сестра!? – удивленно воскликнул он, глядя на стоящую передним Агафью. – Как ты здесь оказалась?

– Несчастье привело, Трофим. Большое несчастье! Ты не обессудь, что я без приглашения, но мои дела сложились так, что вынуждена была покинуть город Суздаль и вернуться в родное село. Я тебе всё расскажу.

Не наступил ещё и рассвет, как от дома мельника отъехала небольшая повозка. Сидя на облучке, Игнат ещё раз оглядел исчезающее в утренней дымке село и, поторапливая отдохнувших и накормленных лошадей, заспешил в сторону далекого Суздаля. Поручение, данное ему игуменьей, он выполнил полностью и вскоре расскажет в монастыре о том, что мирянка Агафья принята в семью своего брата и теперь можно уже не беспокоиться о её дальнейшей судьбе. Так рассуждал Игнат, все дальше и дальше удаляясь от жилых деревянных строений, именуемых здесь странным названием Шишково. Наконец, повозка пересекла обширное сельское поле и постепенно скрылась в далеком весеннем лесу.

Моросило. Низкие темные облака медленно плыли со стороны Черного ручья и, минуя село, уходили куда-то далеко на северо-восток. Ещё вчера, ласковое майское солнце радостно грело своим теплом соломенные крыши разнообразных сельских строений, а сегодня, с утра, небо вдруг потемнело, и пошел мелкий, холодный, дождь.

Юшка стоял на берегу небольшого копаного пруда и с интересом наблюдал, как, несмотря на столь ненастную погоду, нерестятся проворные караси. Под берегом, то тут, то там, вода неожиданно приходила в движение и красноватые хвосты на какое-то мгновение вдруг показывались на её, неспокойной от дождя, поверхности. Затем, также неожиданно, они исчезали в таинственной глубине пруда, чтобы через минуту вновь вспенить воду своими красивыми и мощными плавниками. Здесь, на самом краю села, в этот час не было ни души. Моросящий дождь надежно удерживал людей в их сухих и уютных жилищах, и можно было спокойно, не привлекая постороннего внимания, любоваться этим редким и красочным зрелищем.

– Эх! Сейчас бы корзину сюда! За полчаса не менее пуда наловить можно! – грустно вздохнул Юшка, понимая, что в данном случае, это нереально. Он прекрасно знал, что в его селе, рыбная ловля давно уже запрещена. Ни удой, ни корзиной, ни даже собственными руками не позволялось брать рыбу из находящегося здесь небольшого боярского пруда. Лишь только осенью, в канун Ильина дня, да и то с разрешения хозяина, мужики брали небольшой бредень и процеживался им этот, достаточно глубокий и чистый водоем. Улов, по традиции, справедливо делился между всеми жителями села. Добыча была, как правило, небогатой, однако каждому селянину доставалось несколько относительно крупных карасей, которых они тут же и жарили, расхваливая на все лады их, хотя и костлявое, но очень вкусное мясо. К сожалению, это коллективное рыболовство ни в коей мере не касалось множества садков, устроенных на ручьях и в лежащей неподалеку бурве. Как и в Журавлиное болото, туда, весной, в больших количествах заходила рыба осетровых пород и сохранялась там до глубокой осени. Отгороженная от основного русла плотной стеной заслонок, она набирала вес, но перед сезоном дождей крупных особей вылавливали, а молодь опускали. Богатый улов полностью забирал себе боярский сын, Василий Александрович Левашов – нынешний владелец села.

– На рыбку любуешься!? – неожиданно послышался из-за спины знакомый голос, и Юшка, обернулся. Недалеко от него, на зеленеющем уже пригорке, стоял, улыбаясь, высокий, хорошо одетый юноша. На вид, ему было тоже лет шестнадцать, но дорогая кожаная накидка и такие же кожаные сапоги делали его значительно старше. Это был Прокл – известный хозяйский племянник, от которого не раз доставалось его менее родовитым сверстникам. Заносчивый и ехидный, он всегда старался подчеркнуть свое превосходство над ними и, зачастую, ему это полностью удавалось. Родители этих сорванцов, не имея собственной земли, были вынуждены арендовать её у своего боярина. Некоторые, не очень удачливые крестьяне, брали у него и ссуду на приобретение семян и недостающего им инвентаря. К сожалению, многие из них так и не смогли вовремя рассчитаться с боярином и попадали к нему на долгие годы, а некоторые и навсегда, в полную материальную зависимость. Всё это накладывало определенный отпечаток не только на поведение самих должников, но и их детей. Одни из них старались завести дружбу с именитым боярским племянником, другие держались подальше от этого человека, а некоторые его просто игнорировали. К там подросткам относился и приемный сын неразговорчивого сельского мельника.

– Любуюсь, – уточнил Юшка, удивленный столь странным поведением своего именитого и далеко не глупого сверстника. Для него было полной неожиданностью появление здесь этого, очень осмотрительного, человека. Прокл всегда щепетильно относился к своему здоровью и вот теперь, несмотря на моросящий дождь, он вдруг решил покинуть свое сухое и теплое жилище и подойти к сельскому водоему.