Саймон Скэрроу - Римский орел

Веспасиан улыбнулся.

— Насколько мне известно, даже герои, обращаясь к вышестоящим начальникам, должны добавлять «командир».

— Прошу прощения, командир.

— Давай на момент допустим, что центурион не клевещет. Как ты прознал о сундуке с имперской казной?

Вителлий ответил не сразу, он изучал лицо легата. Потом с ленцой в голосе заявил:

— Знаешь, я мог бы легко отмести это предположение. В конце концов, я был в разведке, выполнял твой приказ. Густой туман, случайная стычка людей, не признавших друг в друге своих… все вполне объяснимо.

— Объяснимо, но расходится с истиной.

— Конечно. Но только истина в данном случае не имеет никакого значения.

— Разве?

— Да, это именно так. Ни одно слово из нашего разговора за пределы этой палатки не выйдет.

— И почему же, трибун? — вновь улыбнулся Веспасиан.

— Ты сам чуть позже поймешь. А сейчас, учитывая, что тебя гложет любопытство, я, пожалуй, открою все карты. О сундуке сообщил мне Нарцисс.

— Нарцисс?

— Я знал о нем еще до того, как мы выступили из рейнского лагеря. Видишь ли, я как раз и есть тот самый императорский соглядатай, о существовании которого тебя извещали, но чье имя держали в секрете. Нарцисс хотел, чтобы я в ходе этого деликатного дела приглядывал за тобой.

Веспасиан усмехнулся. Вот уж действительно, на всякого мудреца довольно простоты. Прожженный интриган Нарцисс перехитрил сам себя, одарив проходимца беспроигрышными возможностями как присвоить сундук, так и замести следы своего преступления.

— Однако, — продолжил Вителлий, — он рассказал мне лишь о существовании затонувшей повозки, а не о том, где она затонула. Вот почему мне потребовалось взглянуть на секретную карту. К сожалению, меня ктото опередил. Да мало того, что опередил, но еще и пытался мною прикрыться С картой вышла промашка, и все же особых проблем изза этого не возникло. Я просто велел Пульхру проследить за твоими людьми, а когда они начали копаться в болоте, он дал мне сигнал, вот и все.

— Все? — поднял брови Веспасиан.

— Все. — Вителлий пожал плечами. — Я искренне надеялся обойтись малой кровью. Правда, центуриона с его отрядом пришлось бы устранить в любом случае, но — увы! Этот простоватый с виду малый проявил удивительную осмотрительность, выиграв тем самым жизнь для себя и подручных и сундук с сокровищами — для Клавдия.

— Но зачем тебе вообще понадобился этот сундук? — осведомился Веспасиан. — Ты ведь не мог ни с того ни с сего зажить на широкую ногу.

— Совершенная правда. Хочется верить, командир, что ты не принимаешь меня за круглого идиота. У меня и в мыслях не было тратить эти деньги на свои личные нужды.

— Тогда почему же ты столь упорно стремился им завладеть?

— По тем же причинам, что и наш Клавдий. С таким богатством я бы мог подкупить практически любого нужного мне человека.

— Понятно, — кивнул Веспасиан. — Из этого следует, что ты тот самый изменник, которого тебе же и было поручено отыскать. Знаешь, мне и в голову не приходило, что императорский шпион и заговорщик против императорской власти — одно и то же лицо. Думаю, Нарцисс, когда я ему все расскажу, также весьма удивится.

— Я заговорщик? Ты так думаешь? — Вителлий рассмеялся. — О нет. Я попрежнему всего лишь имперский шпион. Во всяком случае, Нарцисс так считает.

— Зачем же ты пытался убить его?

— Убить его? — Вителлий нахмурился. — О, ты имеешь в виду ту историю, случившуюся по дороге в Гесориакум. Боюсь, я тут ни при чем. Какая мне выгода от его смерти? Напротив, мне нужно было, чтобы он прибыл к Плавтию и помог подавить мятеж. Ведь в случае срыва вторжения я не смог бы добраться до сундука, и все пошло бы насмарку. Нет, та засада — дело совсем других рук. Не знаю, чьих, но догадки имею. Ты не хуже меня знаешь, как много поставил Клавдий на эту войну, и вот, представь себе, что его раб убит, мятеж в армии разгорелся еще пуще, о вторжении нечего и мечтать, и погребенные в болоте сокровища для него недоступны. Как думаешь, долго продержался бы после этого наш император? А мои интересы, во всяком случае, до обнаружения сундука, полностью совпадали с его интересами, и я, уж поверь мне, был ему верным слугой. Да и остаюсь таковым. И пребуду.

— А если бы сундук достался тебе? — спросил Веспасиан. — Ты бы пустился в интриги?

— Конечно, нет. Все шло бы как прежде. Просто я из тех людей, которые задумываются о будущем. Клавдий не вечен, а когда его не станет, Риму понадобится другой император. Почему бы в один прекрасный день им не стать мне?

— Тебе?

На сей раз рассмеялся Веспасиан.

— А почему бы и нет? Или, раз уж на то пошло, то почему бы и не тебе?

— Ты шутишь?

— Нимало.

— Но у Клавдия есть семья и наследники, к которым должна перейти его власть.

— Верно, — согласился Вителлий. — Есть наследники, есть семья. Но ты, надо думать, заметил, что у нас в Риме смертность среди членов императорской фамилии значительно превышает таковую среди простого люда. Просто напасть какаято, а? Так вот, если вдруг окажется, что место по какойто причине вакантно, я попытаю счастья. Правда, торопить этот момент у меня намерений нет. Тем более теперь, когда твои бравые парни перешли мне дорогу. Ничего страшного, разумеется, ибо я терпелив и непременно дождусь своего часа.

Веспасиан был потрясен столь непомерной и неприкрытой циничностью честолюбца, однако ничем этого не показал, надеясь получить ответ на вопрос, который волновал его много больше, чем разглагольствования трибуна.

— Если заговорщик не ты, то тогда кто же?

— Я все прикидывал, когда ты спросишь об этом. — Вителлий откинулся на спинку стула. — По правде сказать, мне так и не удалось разрешить эту загадку. Хотя, когда Пульхр выбил признания из мятежников, я понял, что мог докопаться до правды. Как можешь это сделать и ты, ибо ответ очевиден.

— Плиний?

Веспасиану вдруг вспомнилось, что молодой трибун первым бросился к Титу, когда тот пытался улизнуть со стянутым у отца документом. И потом, в тот момент, когда вор проник в шатер, именно Плиний отвлек караульных.

— Плиний? — Вителлий рассмеялся. — Нет, командир. Думай… прошу тебя, думай.

— Если не Плиний, то…

— На твоем месте я поискал бы среди людей, что тебе много ближе.

— Что ты этим хочешь сказать? — Веспасиан ощутил укол беспокойства.

— Тебя ведь пытались убедить, что в твоем шатре побывал именно я?

— А ты это отрицаешь?

— Нет, — усмехнулся Вителлий. — Правда, там был мои человек, а не я, но это неважно. Пульхр и впрямь выкрал свиток, но тот оказался пустым. Ктото подменил его, вот в чем загвоздка.

— Он не мог быть пустым, — возразил Веспасиан. — Да и подменить его никто не сумел бы. Просто в то время этого документа не было среди других. Флавия лишь потом обнаружила его в детской. — Легат осекся, чувствуя, как леденеет в нем кровь.