Венсан Робер - Время банкетов

Июльская революция 1830 года стала для всех ее участников и современников потрясением такой силы, что многие из них испытали потребность кто просто запечатлеть свое свидетельство, кто восстановить последовательность событий – славных или прискорбных, смотря с какой точки зрения на них смотреть – и их проанализировать. Лучшие из этих историй, написанных по свежим следам, – выпущенная в 1832 году «Хроника 1830 года» Луи Розе, который, судя по всему, вращался в либеральных кругах еще до Июльской революции, а в 1832 году продолжал сочувствовать партии «движения», и вышедшая в 1833 году «История Реставрации и причин, приведших к падению старшей ветви Бурбонов» Жана-Батиста Капефига, сочинение убежденного легитимиста, впрочем весьма сурово отзывающегося об упорстве Карла Х и слепоте Полиньяка. Так вот, несмотря на разницу в политических симпатиях, оба считают банкет в «Бургундском винограднике» существенным этапом мобилизации общественного мнения накануне избирательной кампании весной 1830 года. В банкете, так же как в состоявшемся чуть раньше, сразу после создания кабинета Полиньяка, триумфальном путешествии Лафайета в Овернь, Дофине и Лион, оба видят предзнаменование огромной важности – доказательство того факта, что политика короля не находила никакой поддержки в обществе, за какие бы доводы ни цеплялись члены кабинета, стремясь доказать обратное.

До выхода больших историй эпохи Реставрации было еще далеко. Только через полтора – три десятка лет вышли такие основополагающие труды, как «История двух Реставраций вплоть до воцарения Луи-Филиппа» Ашиля Тенайя де Волабеля, затем «История парламентского правления во Франции» Проспера Дювержье де Орана. Первый из них, родившийся в 1799 году, в 1830 году принадлежал к тем молодым прогрессивным либералам, которые входили в общество «Помоги себе сам, и Небеса тебе помогут», а затем сделались республиканцами. Он печатался в газете «Национальная», но, судя по всему, сторонился активной политической деятельности и посвятил все свои силы своему главному произведению – истории Реставрации, первый том которой появился в 1844 году, а последние – в конце Второй республики. В промежутке, осенью 1848 года, он в течение нескольких месяцев занимал пост министра народного просвещения в кабинете генерала Кавеньяка. Второй из этих историков, чье имя уже прозвучало в связи с руанским банкетом (он единственный заслужил снисхождение Максима Дюкана), родился в Руане в 1798 году; до июля 1830 года он печатался в газете «Земной шар» и опубликовал там целый ряд очень интересных статей о британской политической жизни. При Июльской монархии он стал депутатом и долгое время был ближе к Гизо, чем к Одилону Барро, возглавлявшему династическую оппозицию. Сделавшись затем сторонником избирательной и парламентской реформы, он не присоединился к республиканцам, но оставался убежденным, несгибаемым либералом. Его история Реставрации была написана и опубликована при Второй империи, после того как он поневоле прекратил всякую политическую деятельность; по названию его труда видно, что вначале он хотел довести свой рассказ до 1848 года и что, живя в государстве, которое так же мало уважало общественные свободы, как и прерогативы парламента, он с ностальгией вспоминал парламентское правление и дух июльских установлений. Оба умные, оба прекрасно информированные, Волабель и Дювержье де Оран имели возможность перечесть газеты и брошюры описываемой эпохи, собрать многочисленные свидетельства (тот и другой, разумеется, имели немало знакомых среди политиков и журналистов) и не только подробно рассказать о событиях своей юности, но и осмыслить их. В их трудах, которые легли в основу либеральной историографии эпохи Реставрации, несколько страниц посвящены банкету в «Бургундском винограднике» [40] Vaulabelle A. de . Histoire des deux Restaurations. Paris, 1854. T. 7. P. 97–102; Duvergier de Hauranne P. Histoire du gouvernement parlementaire. Paris, 1871. T. 10. P. 464–465. . Но еще примечательнее вот что: истории легитимистской направленности, а именно «История Реставрации» Альфреда Неттмана, появившаяся при Второй империи, и монументальный труд Луи де Вьель-Кастеля, завершенный в самом начале Третьей республике, также не обходят молчанием этот банкет… Конечно, их описания достаточно стереотипны и чаще всего воспроизводят отчеты, опубликованные в газетах 1830 года; верно и другое: масштабы сочинения графа де Вьель-Кастеля (двадцать томов, более одиннадцати тысяч страниц…) позволяли ему вести подробный рассказ о событиях, ничего не опуская (он один не обошел своим вниманием даже то происшествие в Анже, о котором я упомянул чуть выше). Но для нас существенно то, что все эти авторы, принадлежавшие к одному и тому же поколению [41] Граф Луи де Вьель-Кастель, родившийся в 1800 году, в конце эпохи Реставрации начал службу высокопоставленным чиновником Министерства иностранных дел. Неттман, известный литературный критик, был моложе на пять лет; он опубликовал свои первые статьи в газете «Универсальная» в 1829 году. , были уверены: речь идет о событии по-настоящему важном, достойном чего-то большего, чем мимолетное упоминание.

Из всех современников не уделил достаточного внимания банкету в «Бургундском винограднике» только Луи Блан в своей «Истории десяти лет» [42] Blanc L. Histoire de dix ans. Paris, 1841. T. 1. P. 153. , первое издание которой появилось в 1841 году. Но из этих историков он единственный обосновался в Париже и начал свое приобщение к политической деятельности уже после Июльской революции. Луи Блан родился в 1811 году в Мадриде; детство и юность его прошли в Родезе, в католической роялистской семье; среднее образование они с братом смогли получить только благодаря стипендии правительства. Итак, когда юноша прибыл в столицу, он не был не только республиканцем, но даже и либералом; он сделался таковым позже, после того как поступил воспитателем в семью аррасского промышленника и воочию увидел, в каких нищенских условиях живут рабочие, а также познакомился с республиканцем, сотрудником газеты «Пропагандист Па-де-Кале» Фредериком Дежоржем [43] Loubère L. - A. Louis Blanc. Buffalo, 1961. P. 3–7. . Поэтому он мог живо и достоверно рассказывать об эпохе, последовавшей за Июльской революцией, но был вовсе не готов понимать и оценивать по справедливости то, что произошло накануне этой революции. А его республиканские информаторы стремились прежде всего указать на трусость буржуа, которые, по их мнению, не осмелились даже открыто бросить вызов монархии и произнесли тост за короля [44] Замечу кстати, что общее число участников банкета, которое приводит Луи Блан, – «чуть больше шести сотен» – самое низкое из всех и самое точное. Сохранилось письмо некоего Беродье, который, по всей вероятности, отвечал за снабжение; сразу после банкета он писал Одилону Барро: «У нас останется излишек средств; подписчиков в общей сложности 603, а все расходы, полагаю, не превысят одиннадцати тысяч франков» (AN 271 АР 3. Papiers Barrot. C1-16). Это дает нам основания предположить, что информаторами Луи Блана были бывшие члены республиканской фракции общества «Помоги себе сам». . Июльское восстание народа, а затем присвоение плодов революции Орлеанской династией постфактум подтверждали проницательность и решимость юных республиканцев, возглавляемых Годфруа Кавеньяком. Тот факт, что Луи Блан недооценил значение банкета в «Бургундском винограднике», оказал немалое воздействие на последующую историографию; историки Третьей республики, находившиеся под его влиянием и нередко сочувствовавшие социализму, например Жорж Вейль и Себастьен Шарлети, упоминали этот банкет или, скорее, претензии к единственному произнесенному там тосту лишь как символическое рождение республиканской партии, группировавшейся вокруг Годфруа Кавеньяка, который участвовать в банкете отказался. Но это ничуть не уменьшает значения банкета самого по себе. Все данные, которыми мы располагаем, включая стремление республиканцев преуменьшить роль банкета в «Бургундском винограднике», заставляют считать, что весной 1830 года наблюдатели политической жизни воспринимали его как событие первостепенной важности.