Игорь Болгарин - Гуляйполе

– Будете бить – пиду од вас, – не поднимая головы, мрачно сказал Нестор.

– Так-так! Он еще и дерзкий притом!.. Дюжину плетей ему – и пусть уходит!

– Ну зачем же так, папа? – развел руками юнкер. – Выгнать – и ладно. Но зачем же унижать?

– За дерзость всегда надо расплачиваться, Владислав! Непреложный закон жизни… Не правда ли, Винцента? – улыбнулся пан девочке.

– Я не хочу, чтобы мальчика били! – требовательным голоском громко сказала девочка. И, видя, что отец непреклонен, затопала ножками, заплакала, закричала: – Я не хочу, чтобы его били! Вы слышите? Я не хочу!..

Махно с любопытством взглянул на девочку. Но без чувства благодарности: она была из другого мира.

– Ну хорошо, хорошо, – попробовал успокоить свою любимицу пан Данилевский. – Уведи ее, Владислав! Не будут его бить, Винцуся! Не будут!.. Василь!

И когда в дверях появился лакей, все еще не избавившийся от петуха, Данилевский сказал:

– Слышишь, эту Махну не бить! Просто в шею его! В шею!..

…А они ждали его в старой кузне: двое Лепетченков, Щусь, Сашко Калашник и брат Григорий. Чуть поодаль, за стенами кузни, в бузине, сидела не допущенная в компанию Настя.

Нестор тихо забрался на развалины и спрыгнул оттуда чуть ли не на головы друзьям.

– Ну шо, Нестор? – спросили они едва не хором. – Отлупили?

– Не насмилылысь, – презрительно усмехнулся Махно. – Но с пидпасков турнулы.

– Ну и ладно! Гуляем? – предложил Щусь.

– Гуляем, – согласился Махно.

Нестор через окно вылез из кузни и стал пробираться сквозь заросли бузины. За ним двинулись мальчишки. Немного отстав, плелась и Настя. Надеялась, что на нее не сразу обратят внимание.

– Настя! Додому! – заметив девчонку, приказал Нестор.

– Возьмить с собою! – захныкала Настя.

– Два раза не повторяю.

Настя села на дорогу, стала пересыпать из руки в руку пыль. И при этом провожала взглядом уходивших по улице парней.

Впереди шел Нестор. Шел уверенно, смело, взметая рваными штанинами дорожную пылюгу. Следом шли остальные.

– Яблоки у деда Кырыка уже пробовалы? – спросил Нестор.

– Недилю назад ще зелени булы, – ответил Калашник.

– На голодне черево сгодится и дерево!

И Нестор свернул с дороги на стежку, которая вела к дальним, утопающим в зелени хаткам.

…Потом они возвращались, и их пазухи топорщились от ворованных яблок. Надкусывали, кривились от их кислоты, разбрасывали огрызки.

– Слышь, Нестор, а якый он из себе, барин? – спросил Иван Лепетченко.

– Чудный. Чи недоумок. С петухом на руках ходит. Як с дитём.

– У них курятник большый, чим наша хата, – сказал Щусь, сплевывая. – Я там в прошлом годе яйца тырил. С той стороны, от ставка, в забори дирка була. Аккурат напротив курятника. Я туда – р-раз, повный картуз яець наберу…

– А счас? – спросил Нестор.

– Шо «счас»? Счас там у них собака.

– А дирка в заборе?

– Не знаю. Може, и осталась.

– Пишлы! – решительно сказал Нестор.

– Ты шо удумав? – испугался Григорий. – Не надо, братка!

– Жрать охота. Яець возьмем. Чи пару курей украдем.

– Не, я не пиду! – решительно заявил Григорий.

– А тебя й не зовуть, – презрительно ответил ему Нестор.

Григорий отстал, тоскливым взглядом провожал приятелей.

Они стремительно шли по окраине села. Переползли через заросшее высоким осотом поле и оказались в тылах господского имения.

Прошли сзади конюшен. Свернули и вышли к длинному ряду невысоких каменных построек, за которыми похрюкивали свиньи, гоготали гуси, шипели индюки. А еще дальше весело переговаривались куры.

Федосий шагнул к самому забору и оказался у дыры.

– Есть!.. Я когдась кураем дирку замаскирував. Не замитылы.

Он вытащил из дыры в заборе пробку, сооруженную из утрамбованных кустов перекатиполя.

– Полизеш? – спросил Нестор у Щуся.

– Не! В прошлом годе еле пролезав. А тепер ще товще став, не получится.

Нестор лег на землю, примерился.

– Попробую… Только собаку надо бы як-то од курятника одманить.

– Як? Даже куска хлиба нема, – сказал Щусь.

– Надо комусь сходить до конюха, побалакать. Ну, там: «Мамка просылы конячку сино перевезты». Чи ще шо-нибудь. Собака учуе чужого, обязательно прибежить… Хто?

– Ладно, – согласился Щусь и ушел.

– Постарайся конюху подовше баки забивать, – вслед ему сказал Нестор.

Мальчишки легли на траву, стали ждать. И наконец услышали удаляющийся собачий лай…

Нестор подошел к дыре в заборе, по-кошачьи извиваясь худеньким телом, протиснулся в узкий лаз и оказался в большой загородке для кур. Куры удивленно рассматривали человека.

– Тихо… тихо… – шептал им Нестор.

Он по-хозяйски огляделся вокруг, уже даже выбрал удобную для поимки, забившуюся в угол курицу. Но вдруг заметил большую клетку, а в ней… да, того самого красно-черного английского петуха!

И все! Нестор уже не мог совладать с собой. Он подбежал к клетке, открыл запор. Прирученный барином петух двинулся навстречу Нестору. Он ждал, что человек сейчас раскроет ладонь и на ней окажется горсть проса.

Нестор догадался. Он сгреб с пола горсть мусора, протянул петуху. Тот доверчиво заглянул в ладонь. И это было то последнее, что он видел в своей короткой птичьей жизни.

…Посреди полуразрушенной кузни ярко горел костер. Усевшись вокруг, мальчишки с нетерпением ждали. Над костром на вертеле дожаривался петух.

Потом они разломали его и, облизывая стекающий по рукам жир, стали есть.

– Красивый петух був, а мясо так соби… зубамы не угрызеш, – сказал Щусь.

– Его б в печи. Та с картошкой. Та с укропчиком…

И тут Нестор увидел сидящую под ветками бузины Настю. Она увлеченно играла в камешки.

– Ну шо ты ходиш за намы, Настя? – Нестор протянул ей кусок петушиной ноги. – Погрызи! У тебе зубы остри!

Настя попыталась откусить кусок, но и у нее не получилось. Вернула.

– Сами таке грызить. Воно ж сыре. – И тихо добавила: – Мене ваша мамка послалы.

– Чого?

– Сказалы, шоб вы додому тилькы ночью пришлы. Бо сичас у вас дядько полицай сидять, вас дожидаются.

Нестор пришел домой едва ли не под утро. Тихонько прокрался к окну, поскребся в стекло. Дверь ему открыл Григорий. Он не спал, ждал возвращения брата.

В комнате было сумеречно, едва тлеющий каганец почти не давал света. На всякий случай Евдокия Матвеевна занавесила окошко какой-то тряпицей – с улицы ничего не разглядеть.

– Тилькы недавно пишов з хаты, – сказал Григорий. – При нагани. Сурьезный.

– Це старый Лепетченко. Я його видал. Я за хатою пид грушей чуть не всю ночь просыдив.

– Ну й шо тепер? Може, махнешь на хутор, до Саввы? – спросил Григорий. – А як все наладится, я сообчу.

– Не, про Савву воны враз додумаються. Та й семья у Саввы… сам еле кинци с кинцямы сводить. Шо ж я буду его объедать?