Святослав Воеводин - Искушение Ярославны

– Что ж, я вижу, ты затеял богоугодное дело, князь, – молвил Илларион, оставляя бороду в покое. – Благословляю тебя и дщерь твою на брачный союз во славу Руси.

– Благодарю, святой отец, – сказал Ярослав и снизошел до того, что приподнялся с трона, изобразив поклон, в котором, впрочем, принимала участие лишь голова, но никак не спина.

Обмен любезностями продолжался, но Анна дальше не слушала. Поднявшись, она на ослабших ногах направилась к выходу. Вячеслав быстро уложил дощечки на место, придавил их ногой и бросился догонять сестру.

– Анютка, не вздумай показать отцу, что ты знаешь, – предупредил он. – Он догадается, и тогда…

– Не догадается, – отрезала Анна.

В лице ее не было ни кровинки, но голос звучал ровно. Прежняя жизнь закончилась, и она как бы умерла там, в библиотеке. Спускалась оттуда совсем другая Анна. Девушка, которой предстояло навсегда покинуть родину и остаться в чужой стране, где она не только ласкового, а и просто привычного уху слова не услышит.

Вот что означало пророчество старца с луга! Корона и трон. Золотая клетка?

Потянулись дни, похожие один на другой как две капли воды. Зима никак не кончалась, хотя солнце поднималось все выше и светило все дольше. Анна проводила время за обычными девичьими забавами, а иногда гадала с подругами или каталась на заморских коньках и санях. Вячеслав тяжело болел, почти не выходил из опочивальни. Поговаривали, что у него чахотка. Анна молилась, чтобы Господь исцелил брата или чтобы хворь его оказалась обычной простудой.

Приглашение к отцу однажды вечером оказалось для нее полной неожиданностью. Вернее, это был вызов, от которого нельзя было отказаться. Посыльный сказал, что князь ожидает ее через час. Анна перевернула греческие песочные часы и стала собираться.

Прошло два месяца, а она все еще была огорошена известием, прозвучавшим на памятном совете. Она давно свыклась с мыслью, что выйдет замуж по отцовской воле, а не по своей, но это казалось чем-то далеким и, возможно, даже несбыточным. Теперь же неизбежное неумолимо близилось, и успокаивать себя больше не получалось. Отец ведь ее не просто так кличет. Неужели сваты уже воротились? В этом случае ее, гордую княжескую дочь, очень скоро положат под незнакомого германца, как какую-то бесправную наложницу. Кто он такой, чтобы получить в свое распоряжение и тело Анны, и всю ее дальнейшую судьбу? Каким он окажется? Она ничего не знала об этом Генрихе. В имеющихся летописях о нем ничего не сообщалось, а спрашивать Анна остереглась, дабы не выдать себя. Может быть, отец ей расскажет?

С этой мыслью Анна отправилась к нему. К ее удивлению, она была препровождена в малую трапезную, где уже был накрыт длинный стол, за которым могло уместиться два десятка человек. Обычно Ярослав пировал здесь с приближенными или же с гостями, которым хотел оказать особое расположение. Сейчас Анна находилась здесь совершенно одна, если не считать двух стольников в парадных кафтанах, безмолвно подпирающих стену. На вопрос Анны о том, кто еще зван на пир, они ничего не ответили и лишь тупо смотрели перед собой. Стало ясно, что им запрещено говорить об этом.

– Где же князь? – нервно спросила Анна.

– Велено ждать, княгиня, – пробормотал стольник, мучительно морща лоб.

Чтобы не смущать его еще сильнее, Анна стала обходить стол, пытаясь самостоятельно определить, на скольких человек он накрыт.

Все уже было расставлено: и рассолы с закусками, и острые приправы на горчичном зерне, и соль, и яблочный уксус в кувшинчиках, и моченый лук. Остро пахла квашеная капуста, а огурцы в чесночном рассоле да мелко нарубленная репа с тертым хреном вообще вышибали слезу. Середину стола занимали блюда с разнообразными пирогами – и подовыми, и пряжеными, и круглыми, и долгими, и даже треухими, – и все они, как знала Анна, были наполнены всевозможными начинками: горохом, грибами, рыбой, мясом. Белый каравай возвышался над ними подобно сторожевой башне. Переборов искушение отщипнуть пахучего хлеба или откусить пирожок, Анна отошла подальше, и очень вовремя, потому что за дверью послышались шаги многих ног и в трапезную, опережая всех, вошел отец, который сейчас воспринимался ею скорее как великий князь Ярослав Мудрый.

Оказалось, что сопровождала его не свита, а гридни, оставшиеся за порогом. В последнее время князь не ходил без охраны даже в своих покоях. Неужели опасался заговорщиков? При этой мысли обида на отца прошла, и Анне захотелось как-то поддержать его, ободрить. Он ведь был уже не молод, а теперь оставался в Киеве совсем один.

– Здравствуй, батюшка, – молвила она, делая шаг вперед.

Заметив это движение, отец раскрыл объятия. Анна прижалась к нему и ощутила под рубахой твердость кольчужных звеньев.

– Здравствуй, дочь, – сказал Ярослав, поцеловав ее в чело. – Сегодня у нас особый день. Вдвоем будем вечерять, только ты и я.

– Это какой-то праздник, о котором я забыла? – всполошилась Анна.

– Пришло время прощаться, – прозвучало в ответ. – Моя пичуга выросла. Пора выпускать ее из клетки на волю.

«В другую клетку?» – с горечью подумала Анна.

Она стояла молча и покорно, пока отец сообщал ей о сватах, отправленных в Германию. Потом, подняв глаза, тихо спросила:

– Это означает, что сваты воротились с согласием короля?

– Нет пока, – сказал Ярослав, медленно ковыляя к своему месту во главе стола. – Их кони сильно измучены. Заменили своих на германских, а те к нашим снегам не привыкшие. Но к полуночи будут. Меня уж упредили.

– Значит, стол для них накрыт? – догадалась Анна.

– Ты глухая? – прикрикнул отец и, увидев боль в ее глазах, тут же смягчил тон: – Я ведь сказал, что трапезничать будем вдвоем. Ты да я.

– Но…

Она с недоумением осмотрела стол.

– Я приказал накрыть на тринадцать человек, – усмехнулся в усы отец, успевший сесть и прислонить посох к креслу. – Отгадай, с чего бы это?

– Тайная вечеря? – предположила Анна. – Как Спаситель с апостолами?

Ярослав досадливо поморщился, но сдержался.

– Не поминай имя Господа всуе, – произнес он сухо. – Загадка проста, а ты даже подумать не хочешь.

– Не получается, – повинилась Анна. – Ничего в голову не приходит.

– Это оттого, что она у тебя девичья, – самодовольно сказал отец. – Вячеслав сразу бы догадался. Ну да ладно. – Он повел перед собой открытой ладонью. – Здесь как бы собралось все семейство наше. Никогда все вместе мы за столом не сиживали, и уж не суждено. – Сядь здесь. – Он властно похлопал по подлокотнику соседнего кресла. – Вот так. Вот видишь, теперь нас двое. А по правую руку от меня Илья покойный сидит, он третий. Считай дальше сама, Анна.

– Владимир, – принялась перечислять она.