Максим Удовиченко - Ценители древностей

Заур-скотовод пораженно замолчал.

– Ах да, ещё один золотой за твоего осла и второй за воду и провиант! – спохватился Аль-Мажнун.

– Так значит, великий звездочёт оценил моё гостеприимство в три золотые монеты?! Мои бессонные ночи, когда я сдувал пылинки со своих спящих гостей! А мягкие подушки с изысканным узором? И всё это в каких-то три золотых! – истерично причитал Заур-скотовод.

– Вижу, что в бескрайней пустыне с тобой легко повстречаться, а вот расстаться крайне сложно! – вздохнул Аль-Мажнун, пересчитывая монеты в мешочке.

«Хозяин, как обычно, всё знает!» – подумал он про себя, вспоминая, как ночью всячески пытался скрыть от Аль-Фаруха свою шалость.

– Удваиваю цену! – обречённо произнёс Аль-Мажнун.

– Удваиваю цену! – передразнил его Заур-скотовод. – Десять золотых монет за «радушие», пятнадцать монет за воду и провиант, пять за дурное влияние на моих коз и овечек, и двадцать за осла!

Аль-Мажнун покраснел от злости:

– Ты в своем уме? Какое еще дурное влияние? Когда это за осла давали двадцать монет, когда самый лучший верблюд стоит всего две?

– И ты ещё спрашиваешь! Посмотри, как они на тебя испуганно смотрят! Несомненно, теперь у них будет скудный надой! – возмутился Заур. – Ты хочешь забрать у меня единственного осла! Непростого осла! Он в детстве, ходят слухи, говорить умел!

С ошибками, конечно, но кто не ошибается? – он смахнул скупую слезу.

– Довольно! Я заплачу за всё! Только избавь меня от своих причитаний! – Аль-Мажнун понял, что препираться бесполезно.

Редко кому-то удавалось так нагло надуть Аль-Мажнуна. Неизвестно, чем бы закончился этот торг, если бы не столь затруднительные обстоятельства, в которых оказался слуга Аль-Фаруха.

– А ты неплохой малый, Аль-Мажнун! Соображаешь неплохо, и денежки, смотрю, водятся! – весело подметил Заур-скотовод, пересчитав золотые монеты.

– Тебе неслыханно повезло… – проворчал Аль-Мажнун.

– А как уж повезло тебе! Помимо лучшего провианта и вкуснейшей, почти целебной воды ты приобрёл наиумнейшего осла! Да, такое бывает только в сказках!

– Это ты точно подметил! Такое случается в дурных сказках, которых, как я вижу, ты вдоволь начитался! – с негодованием воскликнул Аль-Мажнун.

В его голове зрел незатейливый план, как наказать жадного Заура. Засучив рукава халата, он уже было хотел кулаками «отблагодарить за радушие», как вдруг что-то весьма увесистое толкнуло его в спину. От удара Аль-Мажнун отлетел к гурту с несвежим сеном.

– А вот и Кусай! Да он так к тебе так и льнёт! Какой смышлёный! Признал своего нового хозяина! – радостно воскликнул Заур-скотовод.

– Эх, жаль расставаться, но раз у вас такая дружба… Отдам я тебе ещё дудочку да волшебную хворостину в придачу! Мне это теперь ни к чему, – расстроенно сказал Заур, наблюдая, как Аль-Мажнун безуспешно пытается поймать Кусая.

– Что ещё за дудочка, и хворостина?! – зло спросил он, подходя к Зауру-скотоводу.

– Если опять вредительство какое, я тебя этой хворостиной и проучу! – Как можно! – обиженно возмутился тот. – Все мои вещи отменного качества! Разве тебе не понравился мой волшебный порошок, отпугивающий джинов?

– Порошок неплохой, но странный… Джины его точно не любят, но из-за него они странно себя ведут! – Они всегда себя странно ведут, и мой волшебный порошок здесь совершенно ни при чём! – возразил Заур и загадочно улыбнулся.

– А вот волшебная дудочка и чудесная хворостина тебе понадобятся!

– Это ещё зачем?

– Сейчас я тебе всё покажу, только смотри внимательно! – ответил Заур, подзывая осла Кусая.

– Все умные животные не любят работать. Вот, к примеру, бегемот или слон – попробуй нагрузи на них поклажу! Далеко ли они её унесут? Так и Кусай! К нему нужен особый подход, – объяснил Заур-скотовод, навьючивая бурдюки с водой на спину осла. Закончив, он громко скомандовал. – Кусай, пошёл! Кусай, вперёд!

Но тот не сдвинулся с места.

– Эка невидаль! – усмехнулся Аль-Мажнун. – Все ослы упрямые, это известно даже ребёнку! Дай ему хорошенько хворостиной! Побежит сломя голову! Эка невидаль! – развенчивая миф об «особенности» Кусая, констатировал «правду жизни» Аль-Мажнун.

Заур-скотовод вручает дары

– Тише! А то Кусай услышит и вообще ничего не понесёт! Это особенный осёл, я тебе говорил! – почти шёпотом произнёс Заур и достал из футляра дудочку.

Надув щеки и ловко перебирая пальцами, он исполнил какую-то замысловатую мелодию. Кусай поднял уши и зашагал вперед. Он сделал несколько кругов вокруг шатра, задумчиво поднял голову вверх, и остановился.

Подкравшись к Кусаю, Заур-скотовод ловко шлёпнул его хворостиной по боку. Как по команде Кусай перешёл на бодрую иноходь. После второго шлепка волшебной хворостиной Кусай поскакал галопом.

– Вот это чудеса! Впервые такое вижу! Беру хворостину и дудочку! – восторженно восклицал, хлопая в ладоши, Аль-Мажнун.

Кусай непринуждённо нёс тяжёлый груз под звуки дудочки и ускорялся от шлепка волшебной хворостины. Всё шло великолепно и приводило в восторг Аль-Мажнуна. Позабыв недавние огорчения, он был очень доволен новыми вещицами. В приподнятом настроении Аль-Мажнун принялся собираться в путь.

– Все готово, о великий звездочёт халифа! Мы можем отправляться! – с поклоном приветствовал он вышедшего из шатра хозяина.

Проверив навьюченный груз, Аль-Фарух попрощался с Зауром-скотоводом, оседлал коня и отправился в путь.

Они делали короткие привалы, чтобы напоить и накормить животных, но не останавливались на ночлег. Аль-Фарух хотел преодолеть весь путь за два дня.

Привычные к длительным переходам по бескрайним пескам, бедуины могли при необходимости преодолеть длинный путь за короткий срок.

Вот и сейчас груз был весьма ценным, а бескрайняя пустыня таила много опасностей. Любая остановка на ночлег в диких и безлюдных местах могла оказаться роковой.

На второй день пути Аль-Мажнун беззаботно отдыхал после бессонной ночи, развалившись на спине Кусая. Их маленький караван то взбирался на песчаный холм, то спускался в долину с редкими деревьями и кустарниками.

Изредка вдалеке виднелись горные цепи с черными верхушками скалистых отрогов. Спрятавшись от обжигающих лучей полуденного солнца под грубую ткань бедуинского ковра, Аль-Мажнун спал крепким сном и покачивал головой в такт размеренной походке Кусая. Возможно, ему даже снились незатейливые бедуинские сны.