Александр Тамоников - Ногайская орда

– Я Федор Голубов. Государь всея Руси прислал меня к тебе, князь, со своим наказом.

– И что велел передать государь, Федор? – спросил Савельев.

– Сегодня после полуденной молитвы и трапезы ты, князь Дмитрий Владимирович, должен прибыть к нему во дворец.

– Вот и кончился мой отдых, так и не начавшись, – проговорил Дмитрий.

Гонец не понял его.

– Ты что-то сказал, князь?

– Нет, ничего. Собираюсь, выезжаю.

– Мне велено сопровождать тебя.

– Если велено, то сопровождай. Только я и семью с собой заберу.

– Это твое дело.

– Скажи еще вот что. Князя Крылова государь к себе не вызвал?

– Того не ведаю.

– Ясно. Ты пройди на кухню, там тебя накормят.

– Благодарствую, князь. Коня бы напоить.

– И коня напоят. – Савельев кликнул к себе управителя Севастьянова и приказал ему: – Прими царского посланца, Аким!

– Сделаю, князь.

– И приготовь повозку с кучером.

Управитель кивнул и сказал гонцу:

– Следуй за мной, воин.

Ульяна, конечно, все слышала и заявила, нисколько не скрывая своего недовольства:

– Вот и съездили на луг, вот и выспался ты, Дмитрий.

– Ничего, высплюсь еще. Собирайся, лебедушка моя. Не следует заставлять государя ждать.

– Да, Дмитрий, собираюсь.

К Москве Савельев с Ульяной, сыном и гонцом подъехали, когда солнце встало в зенит. Приезда хозяев слуги не ожидали, поэтому ворота были заперты.

Дмитрий постучал рукоятью плети по доскам и закричал:

– Эй, народ, есть кто дома?

Голос князя услышал служка Прошка, который постоянно был занят какими-то делами во дворе.

– Дядька Степан, тетка Авдотья, хозяева вернулись! – завопил он.

Стряпуха заохала, заметалась. Ключник Габра выскочил во двор, поправляя одежду.

Прошка отворил ворота, поклонился и сказал:

– Доброго здравия вам, господа.

– И тебе тоже, Прошка, – ответил князь.

Возница Ефимий, прибывший из Калмы, спросил:

– Я могу домой вернуться, князь?

– А пообедать?..

– Дома пообедаю, коли дозволишь, Дмитрий Владимирович.

– Отчего не дозволить, езжай.

Возница повернул повозку и повел ее обратно в Калму. В Москве у князя была еще одна карета для выезда. Но он, как и другие жители столицы, в том числе и самые знатные, чаще передвигался по городу верхом либо пешком.

Авдотья убежала в летнюю кухню, а Габра сказал хозяину:

– Я сей же миг пошлю Прошку баньку растопить. Авдотья обед приготовит. На это уйдет время, князь. Извиняй, нынче мы вас никак не ждали.

– Я и сам не знал, что приеду. Но сейчас на подворье не задержусь, дело у меня есть. Вы с Авдотьей и Прошкой занимайтесь хозяйством.

– Угу. Все скоро будет готово.

Ульяна тем временем уложила сына спать.

Дмитрий же в сопровождении гонца отправился в Кремль.

Стража пропустила их туда беспрепятственно, была предупреждена. Гонец, выполнивший свое задание, остался у Спасских ворот, а воевода особой дружины поехал дальше.

Государя с небольшой свитой, князя Крылова и лиходея Табачника, стоявшего перед ними на коленях, Дмитрий завидел, как только свернул ко дворцу. Он заметил, что государь и Крылов его увидели, но не стал подъезжать к ним, спешился и принялся смотреть на суд.

Иван Васильевич был суров и безжалостен.

– Вот как ты, пес смердящий, отплатил своему хозяину за то, что тот дал тебе вольную! – заявил он. – Решился на убийство княжеской семьи ради денег. Пошел на измену, разбойник и вор! Удумал захватить беззащитных женщин и двухлетнего княжича!

Табачник, весь бледный, стоял на коленях и дрожал:

– Бес попутал, государь, не вели казнить, отправь в темницу, в Сибирь, куда угодно, только прошу, прости меня и сохрани жизнь, – пролепетал он.

– А ты сохранил бы жизнь князю, его семье, да и подельникам своим? Почему ты так легко убил своих недавних товарищей?

– Это не я, а холопы.

– Замолчи, пес! Окажись ты за пределами Руси, всех бы там извел, а у меня жизнь вымаливаешь. Не надейся. Нет тебе прощения.

– Не вели казнить! – взвыл Табачник и ударился лбом о брусчатку.

Государь подозвал к себе ближнего боярина и повелел:

– Покуда в темницу его, на цепь. Сейчас же оповестить народ о завтрашней показной казни на Лобном месте. Пусть люди поглядят, как подыхает этот тать. Увести!

Стража схватила завывшего от бессилия и страха Табачника, напрочь лишившегося былой дерзости, и потащила в темницу. Гонцы и глашатаи двинулись к воротам, выполнять наказ царя.

Как стражники утащили разбойника, Иван Грозный взглянул на Савельева и сказал:

– А ты, Дмитрий, чего это там притулился? Ты схватил этого лиходея Табачника, побил шайку, спас князя и его семью, а в стороне стоишь.

– Государь, так ты же занят был, суд творил. Я мешать не хотел, – сказал Дмитрий.

– Оставь коня и вместе с князем Крыловым отправляйся во дворец. Он знает, куда, в какую палату вам идти.

– Слушаюсь!

Дмитрий передал коня стражнику, подошел к Крылову и спросил:

– Что случилось, Юрий Петрович?

– Не знаю, Дмитрий Владимирович.

– Ну конечно, как всегда.

– На этот раз правду говорю. Как привезли сюда Табачника и Лаперина, так государь поначалу с князем говорил. Аркадий Дмитриевич поведал ему, как ты расправился с лиходеями и освободил его семью, потом вышел к разбойнику. Тут и ты подъехал. Я удивился, но подумал, что царь позвал тебя, чтобы отблагодарить за отменно выполненную работу. Может, так оно и есть?

Савельев вздохнул и проговорил:

– Государь мог сделать это и позже, и сейчас, здесь же, у дворца, при всех. Но позвал внутрь, кстати, куда именно?

– В тайную палату.

– Вот, в тайную палату! Значит, не в благодарности дело. У Ивана Васильевича есть новое задание для особой дружины.

Крылов пожал плечами и сказал:

– Может, и так. Пойдем, Дмитрий Владимирович.

Они прошли по хитросплетениям коридоров дворца и оказались в небольшой палате. Кроме кресла-трона, на котором восседал Иван Грозный, да простых лавок на каменному полу, там ничего не было. В помещении даже сейчас, днем, горели свечи, потому как окон здесь не имелось.

Царь указал на лавки и произнес:

– Садитесь, князья. Знаю, что вы с дороги, передохнуть толком не успели. Но так уж вышло. Мне надобно будет выехать из города, а до того дать задание особой дружине. Посему обговорим все прямо сейчас.

Крылов поклонился и заявил:

– Твое слово для нас закон, государь.

Князья сели на лавку.

Иван Васильевич взглянул на них и заговорил:

– Вам хорошо известно, что такое Ногайская Орда. Вот о ней речь сейчас и пойдет. Она выделилась из Золотой Орды, когда та распалась. Ее территория сто пятьдесят лет назад простиралась от реки Яик до Волги, доходила до Иртыша и до Аральского моря. Там проживали и другие народности, половцы например. Ногайская Орда могла выставить более чем триста тысяч воинов. У нас в Москве есть ногайские дворы, главный – в Кожевниках, другие в Замоскворечье. Ногайцы живут и в Татарской слободе. Только в прошлом году, когда мы вернули Полоцк, ногаи пригнали к столице более восьми тысяч лошадей. У нас, можно сказать, большая часть рати сидит на ногайских конях. Но, как и Золотая Орда, ногайцы не избежали междоусобицы. Тому пример – противостояние между их биями Юсуфом и Исмаилом. Бий у них, это как хан в Крыму. Девять лет назад Юсуф был убит. Войну продолжили его сыновья. Эта свара закончилась смертью Исмаила в прошлом году, сильным разорением и упадком орды. Когда шла междоусобица, земли ногаев настигли засуха и голод. Два года подряд орда оставалась без урожая. Тогда многие ногайцы ушли в Крым. С Исмаилом у меня были дружеские отношения, он являлся союзником Москвы, но удержать единой свою страну не смог. Бий Казый основал Малую Ногайскую Орду у реки Кубань и Приазовья. От нее откололась Алтыулская Орда. Сейчас ею правит сын Исмаила Тинехмат. В Малой же главенствует все тот же Казый, коего в приязни к Москве заподозрить трудно. Слишком уж велико влияние на орду крымского хана. – Иван Васильевич взял паузу, посмотрел на князей и спросил: – Утомил я вас?