Владимир Прямицын - Слезы богов

– Да, я знаю. Мы с этим парнем уже встречались.

От учебного отряда до центра Мурманска надо было ехать примерно полтора часа по неосвещенной, плохо расчищенной дороге. Половину этого пути Тихон пытался сдержать слезы, которые так и наворачивались на глаза от мысли, что коварные метеорологи его перехитрили и что не видать ему теперь фронта, как своих ушей. Проезжая город, Тихон поймал себя на мысли, что не был в нем уже больше месяца. Он стал смотреть в окно автомобиля и постепенно успокоился. К зданию управления гидрометслужбы машина Беляковского подъехала ближе к полуночи. Входная дверь была уже закрыта. Майор Беляковский отпустил машину в гараж и позвонил в звонок.

Открывший дверь офицер с повязкой на рукаве и кобурой на ремне вытянулся и, приложив руку к фуражке, четко доложил начальнику, что происшествий не случилось. Беляковский принял доклад, пожал руку старшему лейтенанту и приказал через пять минут принести к нему в кабинет два стакана чая и доложить текущую информацию. Тихон, оглядываясь по сторонам, пошел за начальником вверх по лестнице в его кабинет. Как и у всех начальников, здесь были Т-образный стол для совещаний, рабочее кресло, портрет Сталина, на столе два телефонных аппарата и множество документов. Еще в кабинете были шкаф с формой и небольшой диванчик, куда Тихону было предложено присесть.

Единственным, что указывало на профессию хозяина кабинета, были красиво расставленные на полках с книгами метеорологические приборы. Они привлекли внимание гостя.

– Нравится? – спросил Беляковский. – Люблю я их. Только все это нерабочее. Приборов не хватает – то они в бомбежке погибнут, то умники какие сломают. Я расставил на полки для красоты то, что не удалось починить.

Вошел дежурный с чаем. Начальник передал один стакан Тихону и попросил его посидеть спокойно, пока он улаживает служебные вопросы. Старший лейтенант начал доклад:

– Товарищ майор, в настоящее время в Кольском заливе наблюдается ветер южный, пять баллов. Это сведения от станции в Полярном. Юг Баренцева моря находится в теплом секторе циклона, ночью ожидаем перемену направления ветра и прохождение атмосферного фронта.

– Вижу. А что синоптики прогнозируют на завтра на вторую половину дня в тыловой части циклона? – Беляковский провел обратной стороной карандаша по карте вдоль северного берега Кольского полуострова.

– На побережье Мурмана ждем северо-западный ветер четыре – шесть баллов, в отдельных порывах – до семи. Волнение моря – три балла, в Мотовском заливе – два-три балла.

Офицер отвечал на вопросы начальника коротко, но, между тем, в развернутой форме. Он держался очень уверенно. Видно было, что старший лейтенант великолепно владеет обстановкой и готов ответить на любой вопрос, связанный с погодой на флоте.

– Это хорошо. Значит, молодое пополнение из Ваенги на Рыбачий будет доставлено в срок. Слышишь, Тихон? – Беляковский оторвался от карты и перевел взгляд на диванчик, где сидел краснофлотец. – Про твоих однокашников говорю. Завтра в полдень два взвода моряков из твоего учебного отряда морским транспортом должны быть доставлены в Северный оборонительный район. Утром командующий непременно спросит у меня, что гидрометслужба советует по срокам этого перехода. Так, а что у нас с поврежденным бомбой каналом связи?

– Работали сегодня целый день. Сейчас прервались на ночь, но завтра к обеду связь службы погоды со штабом 14-й армии обещали восстановить. Кстати, вам звонил Папанин, просил перезвонить, во сколько бы вы ни вернулись. Он ждет звонка.

Тихона аж ударило током. Легендарный полярник, Герой Советского Союза, уполномоченный ставки Верховного главнокомандования Иван Папанин ждет звонка Беляковского. Это еще что. Утром сам командующий будет спрашивать мнение Беляковского. А Тихон еще считал этого человека «полугражданским». Начальник велел дежурному разместить краснофлотца на ночлег, соединить его с Папаниным, а утром разбудить в 5.30. Старший лейтенант повел Тихона вниз по деревянной лестнице, ступени которой в ночной тишине противно скрипели, и указал на деревянный топчан, где моряку предстояло провести остаток ночи. Тихон долго не мог заснуть, он обдумывал увиденное и услышанное в последние полтора часа.

Наутро краснофлотца покормили и организовали для него небольшую экскурсию по зданию, в котором располагалось управление гидрометслужбы. Тихон увидел, как трудятся синоптики, и даже встретил двух знакомых девочек, с которыми обучался на курсах гидрометнаблюдателей. На сей раз он уже не относился к ним пренебрежительно. Школьницами этих девочек назвать было никак нельзя. Они выполняли важную работу. Тихон отметил, что с момента окончания курсов прошел всего месяц, но девочки уже успели заработать авторитет и стали полноправными членами коллектива мурманских прогнозистов. Побывал Тихон и в хозяйственном отделе. Мама, которая там отвечала за хранение и выдачу бланков и карт, не могла нарадоваться на сына, который теперь служил в гидрометслужбе.

В полдень Тихона пригласили в кабинет начальника УГМС, где уже полным ходом шло совещание. За столом и на диванчике сидели офицеры с блокнотами, на столе были разложены карты. Тихона очень удивило то, что среди офицеров было несколько женщин. Все сидящие принялись рассматривать моряка, а начальник управления встал с кресла и поспешил его представить:

– Вот, товарищи, краснофлотец Маркин, лучший выпускник наших курсов.

У Тихона невольно подбородок приподнялся вверх, а тело вытянулось в строевой стойке. В этом обществе статус лучшего гидрометнаблюдателя дорогого стоил. Не меняя радостно-приподнятой интонации, начальник продолжил:

– Бегает от нас, как заяц. Пришлось за такого красавца в отдел комплектования бутыль спирта отнести. Почти месяц из-за его прихоти потеряли.

Тихону стало стыдно. Он не понимал, о чем идет речь, но готов был провалиться от стыда сквозь землю. Последние сутки очень изменили его отношение к военной гидрометеорологии. Сейчас, испытывая на себе взгляды офицеров, он осознал, насколько по-детски он вел себя после экзаменов в кабинете начальника. Он готов был сделать сейчас все, чтобы изменить мнение о себе людей, собравшихся в кабинете.

– Я заметил, как ты был удивлен вчера, когда узнал, что мне звонил Папанин. Я с ним созвонился ночью, и мы с Иваном Дмитриевичем проговорили 30 минут. И все о тебе.

У краснофлотца перехватило дыхание, а по коже пробежали мурашки. Это шутка? Не похоже, чтобы майор шутил. Тихону Маркину хотелось, чтобы Беляковский не тянул, а как можно скорее сообщил, что же гидрометслужбе флота нужно от него, еще недавно простого мурманского школьника.